Штрафбат. Миссия невыполнима
Шрифт:
И вот они в роскошном кабинете. На стене висит огромный (в натуральную величину) портрет хозяина. Морган позировал художнику в императорском мундире, щедро украшенном золотым шитьём и бесчисленными драгоценными орденами. Над головой живописного президентского двойника парящие в небесах смазливые ангелочки держали венец богочеловека из золотых листьях, испускающих божественный свет. Причём венценосец был выписан таким образом, что от его проницательного взгляда не могло укрыться даже малейшее, враждебное хозяину кабинета движение тела и души посетителя. Казалось, он видит тебя насквозь. Ощущение неуютное. Слабонервных это наверняка обескураживало. Даже если престарелый правитель выглядел рассеянным или погружался в дремоту, его портретный двойник не спускал с визитёра пристального взгляда. Можно было не сомневаться, что страж на стене спас Арройю не от одного покушения.
Прислуга почти мгновенно сервировала стол и удалилась. В огромном кабинете они остались вдвоём. Одна стена была полностью стеклянная, частично препотевшая из-за разницы температур. Воздух снаружи ещё не остыл после дневной жары, а внутри работали мощные кондиционеры. Сквозь прозрачную стену был хорошо виден сад и лежащий в долине город – дом располагался на высоком холме.
Арройя привычно заговорил о своей великой миссии спасения народа этой страны и всей Африки от многочисленных алчных и безжалостных искателей власти:
– К сожалению, простые люди не способны защитить себя сами, им нужен сильный защитник, великий воин, – вальяжно развалившийся в кресле престарелый правитель вдруг резким движением поймал пролетавшую мимо муху, самодовольно поднёс сжатый кулак к уху, чтобы послушать паническое жужжание.
– Но пока я у власти, мой народ в безопасности и у миллионов обездоленных Африки остаётся надежда, что наступит время всеобщего сплочения и благоденствия.
Морган выдержал паузу. Потом поинтересовался, что гость будет пить перед едой, и сам выступил в роли виночерпия.
Далее президент стал говорить, что восхищён Нефёдовым, как великолепным профессионалом:
– Вы лётчик от Бога. И станете прекрасным командиром. А тот, кто пытается убедить меня в вашей измене, на самом деле хочет лишить меня верных людей. И тем не менее я обрадовался, получив донос на вас.
– Почему? – вскинул голову Нефёдов.
– Обычно бывает сложно вычислить, в какой момент кто-то из ближайшего окружения задумал всадить тебе нож в печень. Ведь такие люди умеют втереться в доверие, чтобы предать профессионально. А действия профессионала трудно предсказать.
Морган не был бесхитростным бульдогом, который, наклонив голову и не разбирая дороги, бросается на врага. Он умел предпринимать обходные манёвры, если чувствовал, что противник опасен.
– Одного такого перевёртыша я успел разоблачить, – сообщил Арройя, – но не успел наказать. Мой личный пилот, который служил мне 12 лет, сбежал от справедливого возмездия со всей своей семьёй. Но тот, кто склонил его на путь предательства, всё ещё находится рядом… Подумать только, он требовал вашей головы и даже угрожал мне, если я не откажусь подписать вам смертный приговор! Наглец!!! Но он очень опасен…
Негодующе воскликнув, Морган сразу успокоился и внимательно взглянул на сидящего на другом конце стола человека. Прозвучавшая из его уст новость заставила Бориса пережить несколько очень неприятных минут.
– Поэтому мне пришлось дать ему то, что он просил. С условием, что прежде вы выполните несколько заданий особого рода. Так что в некотором смысле ваша голова сейчас в залоге. Она служит обеспечением моей безопасности, пока мы не устранили данную проблему.
Морган улыбнулся своей шутке. Пламя свечей в серебряном подсвечнике слегка дрогнуло.
Борис давно догадался, что речь идёт о южноафриканце Хенке. Президент, вне всякого сомнения, намекал ему, что хотел бы избавиться от своего советника. Конечно, это было очень неожиданно. Невозможно было сказать: действительно ли Глот посмел интриговать против своего патрона или же одержимый манией подозрительности диктатор лишь внушил себе угрозу со стороны своего авиационного советника. Хотя давно ходили слухи, что на самом деле Хенк с некоторых пор всем правит, а президент только озвучивает его приказы. Похоже, южноафриканский советник давно превратился для Арройи в тягостную обузу, от которой он решил избавиться. Что ж, Нефёдову это было только на руку.
На удивление всё складывалось так, что и бегство личного пилота Арройи, и неожиданная немилость главного врага могли спасти Борису жизнь и расчистить путь к креслу пилота президентского вертолёта. Но прежде чем занять его, Борису надлежало выполнить работу палача. В конце разговора Морган прямо заявил, что решил избавиться от своего авиационного советника. Причём сделать это надлежит так, чтобы опасный изменник ни о чём не догадывался до самой последней секунды.
– Свалим его трагическую гибель на террористов, засланных мятежниками. Такой человек, как Ван дер Вольф, достоин упокоиться в гранитном мавзолее.
Последние слова Морган произнёс с сардонической улыбкой.
В конце ужина хозяин вытер лоснящиеся жиром губы салфеткой, тяжело поднялся из-за стола – довольный сытной трапезой, распахнул на прощание объятия собеседнику, намереваясь расцеловать его. Арройя даже облизывался от предвкушения. Чтобы не дать людоеду попробовать себя на вкус, Нефёдов вежливо отстранился и козырнул, изобразив невинное непонимание любезных намерений гостеприимного хозяина…
– Странно, что он удержался от соблазна съесть тебя, – с самым серьёзным видом рассуждал Замбах. – У местных считается за честь сожрать человека, обладающего выдающимися качествами, особенно хорошего воина, победителя. Ведь все достоинства превращённой в котлеты персоны автоматически переходит к тому, кто её съел. Не понимаю, как этот обжора устоял перед соблазном сожрать на десерт такой героический экземпляр!
– Я ему просто оказался не по зубам, – отшутился Борис.
– Слишком костлявый, что ли?! – Замбах оглядел действительно исхудавшего за последнее время сослуживца. – М-да, пожалуй, старой говядиной и я не стал бы испытывать свой желудок на прочность.
На это Борис высказал собственную версию событий:
– Понимаешь, не всякого можно съесть. Если дух врага окажется сильнее, то у того, кто его слопает, запросто может случиться заворот кишок или он помрёт от запора.
Разговор происходил на лётном поле возле полностью подготовленного к выполнению секретного задания вертолёта. В ожидании приезда высокого начальства лётчики убивали время болтовнёй.