Штрафники на Зееловских высотах
Шрифт:
XXVII
Аникин перебежками переместился на левый фланг. Получалось, что по всей длине обороны они занимали метров двести с лишним. Совсем близко, за границами фольварка, нарастал шум ночного боя.
– Товарищ командир, товарищ командир… – заполошный голос Затонского прозвучал прежде, чем его силуэт проступил в полумраке. – Тут это…
Следом, из темноты появился другой силуэт. Черты лица не разглядеть, но по голосу Андрей его сразу узнал. Это был Кокошилов. Без всяких вступлений он сбивчиво заговорил:
– Там это… Немцы… Бой… мы там… товарищ командир… Держим… Танк наш подбили… Танки…
– Погоди, чьи танки? – перебил его вопросом Аникин.
– Танки… немецкие. На нас, из Раштока. И самоходки… Пять или шесть. Одну подбили…
– Ясно… – остановил его Андрей. – Липатов! Берешь шестерых бойцов. И Латаного… Черт, у него же патроны для ПТРа закончились…
– Патроны есть… для «кочерыжек»… есть в нашем отделении… – вскинулся Кокошилов.
– Хорошо, раз есть… – проговорил Аникин. – Липатыч, соберите «фаусты», сколько смогут унести. Мы двигаем на выручку Мамедову… Здесь они танки вряд ли пустят: края у канала сильно отвесные…
Он вдруг осекся, вспомнив о важной мысли:
– Погоди, Кокошилов… А Шевердяев? Где его люди?
– Там же, товарищ командир… Шевердяевское отделение самоходку и подбило. Не знаю, кто именно… Из «фауста» трофейного… Мы их много насобирали… – отдышавшись, ответил боец. Он был явно доволен, что нашел своих.
– А твои-то где? – спросил его Липатов. – Те два «фаустпатрона», что ты подобрал возле дров?
– Те-то? – хмыкнув, бесшабашно переспросил боец. – Да я их еще в прошлой жизни в расход пустил… Первый – еще на хуторе… Там скопление немца обнаружил… Да только толку с моего первого выстрела никакого не вышло. К нему ж тоже надо сноровку заиметь. В небо ушел… А вот второй уже по делу. По тем же «фаустникам» влепил. Они на прямой курс выскакивают против «тридцатьчетверки», а я уже на взведенном был. Хрясть! – и в клочья…
– Ладно, храбрый сказитель… Хорош на разговоры тратиться… – хлопнул его по плечу Аникин. – Побереги силушки. Сейчас они тебе снова понадобятся…
XXVIII
Обстрел с той стороны канала усилился. Винтовки и автоматы поливали шквальным огнем позиции штрафников.
– Затонский! Кузьма!.. – позвал Андрей командира отделения. – Остаешься за старшего. Без толку не стрелять… через канал фашиста не пускать… Гранаты, гранаты берегите…
– Ясно, товарищ командир… – ответил Кузьма. – Только вы это… не забудьте про нас…
– Про тебя забудешь… – с иронией откликнулся Липатов.
– Ладно, давай, Гена, веди нас… – поторопил Аникин Кокошилова.
– А что тут вести, товарищ командир, – ухарски ответил тот. – Танки вражеские сами покажут, куда топать.
– Давай, давай… – на ходу поторопил его Аникин, потом обратился к бойцам вновь сформированной группы:
– Ну что там, есть с чем на помощь идти?
– «Фаусты», товарищ командир… – с готовностью откликнулся Капустин, молодой боец из третьего взвода. – Костич вот у канала нашел, целый ящик…
Он ткнул рукой в силуэт стоявшего рядом. Это был Костюченко, тоже боец из калюжинского взвода.
– Немец, видать, бросил, когда удирал… – проговорил он скрипучим, прокуренным голосом. – Ну вот, мы и взяли, чтоб с запасом… И гранаты еще…
В полумгле силуэт Капустина ощетинивался двумя торчащими наконечниками гранатометов.
– Что-то ты пожадничал… – произнес Аникин. – Разгрузить тебя надо… Дай-ка мне один. И парой гранат поделитесь, у кого чересчур…
Бойцы по-братски распределили между собой гранаты и ускорили шаг. Они без потерь преодолели метров триста. Берегла темнота и удача. Поймать шальную пулю можно было легче легкого. Свист пуль раздавался отовсюду, и чем ближе они подбирались, тем плотнее становилась стрельба спереди.
Уклон на правую сторону понемногу выровнялся. Кокошилов по пути сообщил, что никакого канала по пути бойцы не встречали и не пересекали. Значит, канал или обрывался где-то по пути, или заворачивал резко вправо.
Теперь Андрей понял, откуда взялись немцы на правом фланге. Похоже, что они решили обойти с фланга передовую группу штрафников, которая вместе с «тридцатьчетверкой» вышла из фольварка в сторону Ратштока. Когда они пересекли канал, то наскочили на штрафников, только что уничтоживших вражеский ДОТ.
О том, что люди Мамедова и Шевердяева ведут жестокий бой, стало ясно уже на подступах к позициям. Башня Т-34, развернутого корпусом вполоборота к противнику, стремительно вращалась, озаряя контуры танка вспышками орудийных выстрелов. Прямо на глазах, прямой наводкой, экипаж угодил в лобовую броню вражеской «самоходке», медленно двигавшейся метрах в ста пятидесяти по правую руку.
Оглушительно-звонкий удар стали о сталь резанул по барабанным перепонкам. Но взрыва не произошло. Видимо, попадание пришлось по касательной, в мощнейшую лобовую часть башни. Артиллерийская установка продвинулась еще на несколько метров и замерла.
Метрах в двадцати позади нее, ближе к центру, горел подбитый немецкий танк, разбрасывая вокруг кляксы оранжевого света. Около него валялись дымящиеся кучки. Андрей не сразу понял, что это трупы. Скорее всего, экипаж. Успели выскочить из горящей машины, а тут их встретил огонь штрафников. Или облило горящим топливом.