Штрафники Василия Сталина
Шрифт:
Из-за того, что лётчики группы ни дня не тренировались вместе, и не знали, чего ожидать от своих ведущих и ведомых, они не смогли в критической ситуации оказать организованное сопротивление противнику. Каждый полагался лишь на индивидуальное лётное мастерство и везение. И большинству «нордовцев» действительно удалось в одиночку выбраться из передряги.
Ещё только МиГ лётчика-испытателя Вишневецкого получил серьёзные повреждения от вражеского огня. Сам пилот тоже оказался тяжело ранен. Вскоре после того, как он сообщил об этом напарнику, радиосвязь с ним пропала. Тем не менее, Вишневецкий продолжал «тянуть» к родной базе. На посадке руководитель полётов неоднократно приказывал Вишневецкому катапультироваться, но тот не отзывался. Быть может, причиной тому были неполадки с бортовой радиостанцией истребителя. На МиГе Вишневецкого буквально не осталось живого места после того, как пара «Сейбров» удачно отстрелялась по нему с дистанции менее трёхсот метров. Непонятно было, как он ещё продолжал держаться в воздухе!
Истребитель зашёл на посадку с очень высокой скоростью и опасным углом к ВПП 3 . Потом машина как-будто выровнялась, и многим из тех, кто следил за ней тревожным взглядом, показалось, что на этот раз всё обошлось. Но у самой земли самолёт вдруг резко накренился. Похоже, лётчик потерял сознание.
Впрочем, нельзя было исключить и вероятность того, что Вишневецкий стал жертвой так называемой «валежки» – самопроизвольного заваливания самолета на крыло. Эта загадочная болезнь унесла жизни сотен лётчиков, осваивавших реактивные истребители первого поколения.
3
Взлётно-посадочная полоса
Конечно, штатный пилот НИИ ВВС был гораздо лучше любого строевого лётчика подготовлен к внезапной встрече с такой опасностью. И одному лишь Богу было известно, что на самом деле стало причиной его гибели, ведь до самого конца Вишневецкий так и не вышел на связь с землёй…
Его МиГ перевернулся, лёг «спиной» на взлётно-посадочную полосу и заскользил по бетону, высекая снопы искр. Стесав киль и фонарь кабины вместе с головой пилота, самолёт сошёл с полосы и уткнулся носом в капонир 4 . Но его двигатель продолжал работать, а топливо вытекать из пробитых баков. Так что ещё почти десять минут никто из аэродромной обслуги не смел приблизиться к разбитой машине из-за опасности взрыва…
4
Специальное земляное, либо бетонное укрытие для стоянки самолёта.
Всех поразила реакция вернувшегося из вылета Крымова. Едва выбравшись из кабины, генерал принялся громко материть командира истребительного полка, только его обвиняя в случившемся. Якобы это Зорин не обеспечил должное прикрытие группе, и поэтому она попала под внезапный удар противника. Вскоре начали садиться самолёты полка. Крымов с мокрым от пота и багровым от ярости лицом набросился на устало спрыгнувшего с крыла своего МиГа подполковника.
– Что же ты, б… такая, сделал! Да я тебя, суку, под трибунал!!!
Генерал с размаху ударил нижестоящего по званию офицера по лицу. Подполковник пошатнулся, у него пошла носом кровь. Эта безобразная сцена происходила на глазах многочисленных свидетелей.
На следующий день действительно поступило распоряжение, чтобы Зорин немедленно сдал дела своему заместителю, а сам вылетал в Москву. Там его ожидал трибунал, вероятно, разжалование и тюрьма…
После этого боя сочувствующая безвинно пострадавшему командиру аэродромная братия между собой начала именовать «нордовцев» «Группой Пух». Кто-то придумал шутку про заносчивых гостей: «Группа „Ух“, разбита в пух», намекая на то, что при первой же встрече с противником хвалёная команда асов была разгромлена в пух и прах.
Впрочем, получив болезненный урок, генерал Крымов резко переменился: перестал с пренебрежением относиться к противнику и советам фронтовиков. Видимо, он понимал, что в случае новой осечки ему вряд ли вновь удастся спихнуть вину на другого. Абакумову ведь тоже мог понадобиться кандидат на роль козла отпущения в предстоящем разговоре со Сталиным. Поэтому Федор Степанович сделал необходимые выводы из своего провала. Прежде всего лётчикам группы было выделено время для отработки слётанности. были организованы лекции по тактике воздушного боя с «Сейбрами». Генерал даже посадил на гауптвахту одного своего полковника, который посмел публично возмутиться, что его – Героя Советского Союза, слушателя академии учит уму разуму какой-то двадцатитрёхлетний старший лейтенант из боевого полка.
Спустя десять дней интенсивных тренировок группа вновь предприняла несколько попыток «заарканить» в суматохе крупных боестолкновений отбившийся от своих вражеский «Сейбр». Но каждый раз выбранному в качестве цели американцу удавалось выскользнуть из сжимающих его тисков. Добыть желанный трофей всё не удавалось, зато из плёнок, заснятых на кинофоторегистрирующую аппаратуру МиГов, вполне можно было смонтировать прекрасный фильм о «Сейбрах». Вот только в награду за такое «творчество» в Москве вполне могли поставить к стенке. Тем более что в ходе тренировок и новых попыток решить задачу было потеряно ещё два МиГа. Пилот одного истребителя погиб, а второй офицер получил серьёзные ранения и был санитарным бортом отправлен на Родину. Те же, кто остался, уже не были так уверены в себе, как в первые дни после прилёта: впереди замаячило бесславное возвращение домой и крах карьерных ожиданий…
Из-за затянувшейся полосы невезения некоторые лётчики группы начали роптать, списывая свои неудачи на начальство, которое требовало от них практически невозможного. Между тем, выяснилось, что «Сейбр» и сбить-то не просто, а уж посадить… Это легко было сделать только на бумаге, сидя в штабе в Москве. С появлением новой реактивной техники серьёзно изменилась сама динамика воздушного боя. Возросшие скорости и высоты боев привели к увеличению пространственного размаха маневров, атаки стали более скоротечными, что оставляло нападающим крайне мало времени на прицеливание и ведение огня. Оказалось, что филигранной индивидуальной техники пилотирования и даже боевого опыта недостаточно для того, чтобы диктовать свои условия противнику.
Пилоты «Сейбров» часто первыми обнаружили МиГи, особенно в условиях облачности, благодаря своим бортовым РЛС. В бою они пользовались новейшими электронными прицелами. Данные с прицелов автоматически вводились в систему управления оружием. Всё это часто давало заокеанскому пилоту фору в несколько драгоценных секунд, которые вполне могли решить исход скоротечной схватки. О таком техническом оснащении наши лётчики могли только мечтать.
В ситуации, когда командир группы со дня на день мог столкнуться с прорвавшимся недовольством своих людей, у «нордовцев» вдруг неожиданно появился реальный шанс поймать бойкую американскую «птицу». Решение проблемы предложила разведка.
Дело в том, что за последние две недели авиация 64-го корпуса потеряла пять самолётов в результате внезапных атак. Их сбил на посадке один и тот же одиночный «Сейбр» в характерной окраске: с яркими жёлтыми полосами на фюзеляже, изображением головы индейца на киле и окровавленного томагавка на носу. А ещё некоторые свидетели внезапных нападений уверяли, что успели разглядеть около дюжины звёздочек на борту злополучного «Сейбра», обозначающие сбитые его лётчиком самолёты. Говорили так же, что будто бы управлял вражеским истребителем чернокожий пилот.