Штрафники. Люди в кирасах(Сборник)

Колбасов Н.

Рота почти в полном составе расселась на поляне вокруг политрука.

— Вот вы обиделись на него за строгость, — начал Андрей. — А ведь она для вашего же блага. Да-да, не улыбайтесь, сейчас объясню, в чем дело. С лейтенантом мы старые друзья. Оба при воинских частях выросли. Так вот, Петр Войтов еще в детстве своими глазами видел, как из-за двоих разгильдяев погибла вся погранзастава.

— Как это так? — послышался удивленный возглас.

— У озера Хасан это случилось, в двадцать восьмом году. Двое пограничников, будучи в ночном дозоре, выпили бутылку водки. Ночью и трезвому службу нести не просто, да еще на границе. Словом,

заснули оба, а тут банда нагрянула. Этих двоих спящими прикончили и заставу врасплох застали.

Бойцов и младших командиров вырезали сразу, а над начальником заставы и его женой, прежде чем головы им отрубить, несколько часов измывались. И все это — на глазах одиннадцатилетнего сына. Потом и ему иголки под ногти стали загонять. Тоже, наверное, прикончили бы, да эскадрон из погранотряда подоспел на выручку.

— Так что ж это получается? Выходит, тот пацан…

— Да, Смешилин. Я о нашем ротном командире Петре Войтове и его родителях рассказал. Как, по вашему, он после такого должен относиться к нарушителям дисциплины и пьяницам?

— Да-а… Тогда, что ж, конешное дело…

— А сами вы, товарищ политрук, говорят, с ранних лет к армии прибились? — полюбопытствовал Юра Шустряков. — Я потому интересуюсь, что сам тоже без родителей воспитывался. Только в детдоме.

— И у меня такое же детство выпало, как у Войтова. Моих родителей кулаки убили. Тут среди вас свидетель тому случаю есть, — Пугачев оглянулся на Николая. — Вот, старшина Колобов. Мы ведь вместе с ним росли. Друзья детства. С кулацкими сынками вместе дрались. Когда мои родители погибли, и Николай отца лишился…

— Ну, да что это я все о давнишнем вспоминаю. Николай на фронте уже побывал, награжден медалью «За отвагу». Пусть лучше он расскажет роте, какой дисциплины требует от воинов фронтовая обстановка. Да и вообще нам о фронте не мешает всем послушать. Давай, Колобов, бери слово.

Для Николая такой поворот беседы явился полной неожиданностью.

— Что ж тут рассказывать? — смешался он. — На фронте без железной дисциплины — гибель. Это каждому ясно. Если дисциплины нет, то и потери всегда большие, лишняя кровь льется.

— А как же ты, старшина, с фронта, да еще с медалью, среди нас оказался? — с ухмылкой спросил остроносый друг Фитюлина Минин.

— Об этом я не всем рассказываю. — сдержанно ответил Николай.

На Минина осуждающе зашикали.

— Братва! — вдруг вскочил на ноги Юра Шустряков. — Наш командир взвода на танке воевал, под самой Москвой!

Парни стали дружно просить Колобова, чтобы он рассказал, как защищал Москву, однако вернувшийся из штаба Войтов приказал всем построиться.

— Сейчас идем на обед. — объявил он. — Потом возвращаемой сюда же. Взводные командиры построят взвода согласно утвержденным спискам личного состава, назначат себе помощников и командиров отделений. После этого пойдем в баню — там пройдем санобработку и обмундируемся.

— Наконец-то на солдат станем похожи, — не сдержал кто-то радости.

— Да, обмундируемся, — повторил Войтов. — А вас, старшина Попов, прошу учесть; дорога к бане идет через пригород. Проследите, чтобы «босяки» и «беспорточники» шли в середине колонны. Незачем перед людьми позориться. У меня все. Ведите роту в столовую, старшина.

Теперь штрафники смотрели на своего командира иначе. Не слышалось больше ни возражений, ни выкриков. Стоявшие в первой шеренге приглядывались к его рукам, старались

обнаружить на пальцах следы от иголок. Пугачев знал, что следы эти, действительно, еще можно было разглядеть, но только с близкого расстояния.

Когда Войтова и Пугачева вместо действующей армии направили в штрафную воинскую часть, формирующуюся в городе Свободном, друзья несказанно огорчились. Столько времени рвались на фронт, столько рапортов написали — и вот вам результат. Однако в управлении войск НКВД, где вручали предписания, их отчасти успокоили, объяснив, что командный состав штрафных рот и батальонов согласно разрабатываемому Положению подбирается из числа наиболее отличившихся, смелых, решительных и инициативных офицеров. Такие же повышенные требования предъявляются при отборе командиров взводов и отделений.

— Вы за высокую честь должны считать свое назначение, за большое доверие, — строго выговорил им майор-кадровик. — Получайте предписания и немедленно отправляйтесь в часть. А мы здесь постараемся не сегодня завтра подобрать и направить к вам младших командиров. С ними, правда, совсем трудно — некомплект на девяносто пять процентов…

А вчера к вечеру на совещании в штабе учебного полка им сообщили, что кадровых командиров взводов сформированные штрафные роты получат только по прибытии на фронт. О командирах же отделений и разговору быть не может. Придется подбирать из самих же штрафников. Ничего, мол, сержанты — не генералы. Их в академии обучать не обязательно. Оно, вроде бы, и так, но любой кадровый военный знает, что боеспособность подразделения, крепкая дисциплина зависят прежде всего от хорошо обученного и дружного сержантского состава. А тут не обычная рота — штрафная. И если с назначением командиров взводов и старшины роты Войтов с Пугачевым кое-как обошлись, то с отделениями было еще сложнее.

Сразу же после обеда командиры взводов принесли в канцелярию списки кандидатов на должности командиров отделений. Кто эти люди? На что способны? На эти вопросы Войтову зачастую не могли ответить и сами новоиспеченные взводные, еще не изучившие толком своих людей. Приходилось полагаться на интуицию.

Пока в других взводах назначались младшие командиры и составлялись списки отделений, Колобов, предусмотрительно решивший эту задачу заранее, расположился со своими людьми на поляне невдалеке от казармы. Отделение Красовского выбрало себе место хотя и рядом, но отдельно. Николай, незаметно наблюдая со стороны, видел, как Олег размашисто жестикулировал руками, объясняя что-то своим подчиненным. Оттуда то и дело доносились взрывы дружного смеха. Потом Красовский поднялся и направился к Колобову. Не доходя несколько шагов, молодцевато приложил руку к кепочке-восьмиклинке с крошечным козырьком:

— Товарищ взводный командир, разрешите обратиться.

— Слушаю вас, — чуть улыбнулся Николай. — Что это ты так официально, будто на параде?

— К дисциплине своих архаровцев приучаю. Пусть видят, как к командиру обращаться надо, — заговорщицки пояснил Красовский и снова перешел на официальный тон: — Товарищ старшина, мне нужна бумага. Хочу раздать парням, чтобы они мне свои анкетные данные записали.

— Зачем это вам? — удивился Колобов.

— Хочу досконально каждого из своих людей знать. А то начал их устно расспрашивать, так каждый семь верст до небес о себе наболтал. А анкета — это официальная бумага, в ней не наврут.