Штрихи к портрету кудесника
Шрифт:
Та-ак… А что у нас с «канцелярской кнопкой»? Ого! Довольно много. «Видеть во сне канцелярскую кнопку предвещает разумное решение в спорном вопросе. Сесть на неё — в голову придёт оригинальная идея, осуществление которой может принести известность и достаток».
Вот и думай теперь…
— Доброе утро, Глебушка… Сновидения толкуешь?
Насмешливый голос наставника застал по обыкновению Глеба врасплох. Старый колдун Ефрем Нехорошев в шлёпанцах и в халате уже стоял посреди комнаты. Бодр, свеж,
— Неужто единорог пригрезился? — вкрадчиво, с елейным благоговением осведомился старикан. — Белой масти небось?
— Да так, — хмуро отвечал Глеб, захлопывая книжку. — Фигня всякая…
Только-только учитель с учеником успели позавтракать, как послышался первый стук в дверь.
— Ранняя пташка, — заметил Ефрем. — Ну, встреть поди…
Глеб Портнягин вышёл в прихожую, открыл. На пороге стояла дама лет сорока, облачённая в яркое демаскирующее пончо. Мечта снайпера. При виде открывшего пришедшая отшатнулась с громким бренчанием, поскольку руки её, шея и, как вскоре выяснилось, лодыжки были сплошь унизаны браслетами, цепочками и кольцами. Пару мгновений оба, не веря глазам, смотрели друг на друга.
— Простите… — жалобно выговорила она, хлопая накладными ресницами. — Мы с вами раньше нигде?.. Откуда-то мне ваше лицо…
— Ваше мне… тоже… — растерянно отозвался он. — Откуда-то…
— Вы… не художник?..
— Н-нет…
— И-и… к театру никакого отношения?..
— Нет, — придя в себя, решительно сказал Портнягин. — Вы, наверно, к Ефрему Нехорошеву?
Обоих можно было понять: заикнёшься, что видел собеседника во сне, — тот, пожалуй, заподозрит тебя в попытке завязать с порога неуставные отношения.
Огласив комнатёнку дребезгом бронзовых висюлек, так и не оправившаяся от неожиданности гостья проследовала к предложенному ей креслу и, севши, почти полностью накрыла его обширным, как парашют, пончо.
— Я — Ирина Расстригина… — представилась она с лёгким недоумением, будто уже и в собственном имени усомнясь. — Завлит драмтеатра имени доктора Калигари… — Не выдержав, снова повернулась к Портнягину. — Нет, но… просто поразительно… Одно лицо!
— У кого? — мигом заинтересовался Ефрем.
— Да вот у вашего… м-м…
— Мой ученик, — веско изронил кудесник. — Глеб Портнягин. Неужто кто похожий нашёлся?
— Приснился… — вынуждена была расколоться она.
— Ишь, озорник! А подробнее?
— Мы… переехали… — то ли объяснила, то ли напомнила Ирина Расстригина. — И в первую ночь… такой сон странный…
— На новом месте приснись жених невесте? — со скабрёзной ухмылкой предположил старый циник.
Гостья вспыхнула.
— Во-первых, я замужем, — известила она свысока. — Если на то пошло, даже и не во-первых…
—
— А во-вторых, не склонна к педофилии!
Ишь ты! А жальце-то у неё — востренькое. Хотя… В театре работает — там без этого не выживешь.
— Так, — сказал Ефрем, усмехнувшись в бородёнку. — Сон, говоришь, странный… А что странного-то? Нормальный сон в руку. Увидела молодого парня, пришла, а он тут как тут…
— Странного — много, — холодно возразила Ирина Расстригина, неприятно поражённая склонностью кудесника к простонародному юмору. — Утром позвонила Зине… нашей костюмерше… начала рассказывать… Она говорит: да что ты?!
— Так… — насупился колдун. — То же самое приснилось?
— Да!
— И тоже переезжала?
— Н-нет… Насколько я знаю, нет.
— Другие какие перемены…
— У Зины? Вообще-то копают под неё… в последнее время… Собственно, не под неё, а под главрежа, но это всё равно…
— Ну, копают — подо всех копают… А ещё что странного? Кроме Глеба, конечно…
— Во сне или наяву?
— Во сне, матушка, во сне…
— Жанр, — с брезгливой гримаской произнесла заведующая литературной частью. — Даже не детектив… Экшн. Причём самого вульгарного пошиба… Всю ночь беготня, стрельба… В руках у меня почему-то пистолет… или револьвер… Честно сказать, я не очень их различаю…
— Нет, ну разница-то есть, — мягко заметил старый чародей.
— Знаю, — сказала она. — Уже смотрела… Пистолет — знак несчастий, газовый, понятно, к слезам, револьвер — печальное расставание…
Кажется, ученик колдуна и завлит драмтеатра имени Калигари, не сговариваясь, пользовались одним и тем же сонником. Кстати, а из чего сам-то Глеб ночью палил? Из чего-то с прикладом… оскорбительно допотопного… вроде бы даже однозарядного… С «калашом» он бы их всех сделал!
Портнягин покосился на учителя и внезапно уразумел, что дело-то, кажется, нешуточное. Нехороший огонёк теплился в желтоватых глазёнках старого колдуна.
— Много народу поубивала?
— Да какой из меня стрелок!
— Наяву — никакой. А во сне — это ещё как посмотреть… Вспоминай давай!
— Кажется, никого… Мазала всё время…
— Как одета была?
— Как сейчас… — испуганно отозвалась мечта снайпера. Беседа всё более напоминала допрос с пристрастием.
— А он? — Ефрем, не глядя, кивнул на Портнягина.
— Чуть не прикончил! — не устояв, нажаловалась она. — Палил над самым ухом. Вообще вёл себя… — Ирина Расстригина смерила Глеба неприязненным взглядом, — …не по-джентльменски… Использовал как прикрытие!
— Ай-ай-ай… — машинально съязвил колдун. Морщинистое лицо его, однако, весельем не светилось. — И как? Помогло?
— В смысле?
— Ну… многих он положил? Из-за прикрытия…