Штучки!
Шрифт:
Визг тормозов, женский крик – в окно гостиной ворвалась уличная драма. Каролина пулей вылетела на балкон.
– Господи!
Когда она вернулась в комнату, ее лицо было смертельно бледным.
– Там несчастный случай! Пошли скорее! Ну давай же!
– Но… мы же его ждем!
– Спустись на землю, Элиза! Машина человека сбила, нельзя же сидеть сложа руки.
Они скатились по лестнице, и Элиза больно стукнулась о перила, ошеломленная тем, с какой быстротой ее мечты об отмщении разлетелись в пыль при грубом столкновении с действительностью.
На
– Да это же Флоранс! – И Каролина устремилась к подруге.
Флоранс ноги не держали, пришлось посадить ее прямо на тротуар.
– Он сам бросился мне под колеса! – всхлипывала она.
– Какой ужас! – воскликнула Каролина. – Но как ты здесь оказалась?
– Решила сделать тебе сюрприз, вот и приехала… Подняла голову, чтобы посмотреть на твои окна, хотела понять, дома ли ты, и тут почувствовала удар, даже затормозить не успела…
– Значит, он не бросился под колеса?
– Тише! – перепугавшись, оборвала подругу Элиза. – А ты, Флоранс, лучше помолчи. Если расскажешь полицейским то, что рассказала нам, тебя привлекут за неумышленное убийство. Осторожнее, на нас смотрят! Каролина, давай сделаем вид, будто с ней незнакомы!
Помощь прибыла слишком поздно. Пострадавший умер, на его левой щеке засыхала тонкая струйка крови, сочившейся изо рта на асфальт. В пользу Флоранс выступили два свидетеля: машина ехала не слишком быстро, а этот человек выскочил на мостовую, бесспорно намереваясь покончить с собой. Свидетели подвернулись лучше не бывает: они видели все с балкона, стало быть, им можно было доверять куда больше, чем обычным прохожим, которые все равно не успели разглядеть, как случилось несчастье. Элиза и Каролина умолчали, что знакомы с женщиной, которая вела машину. Да, собственно, никто их об этом и не спрашивал.
Когда личность погибшего была установлена, стало совершенно ясно, что это именно самоубийство. Жерар Корбье. Пятьдесят четыре года. Совсем недавно вышел из тюрьмы, где отбывал длительный срок заключения за изнасилование и убийство девочки-подростка. Никому и в голову не пришло искать связь между этим человеком и Элизой. Инспектор, которому поручили расследование, в глубине души считал, что смерть убийцы – не такая уж большая потеря. И нечего было рассчитывать на его служебное рвение.
Безумная молодость
Кристина ни с кем не посоветовалась, все устроила сама. Как только не стало Дружочка [5] , уговорила овдовевшую бабушку перебраться к ней. Потом внушила Маргарите, что ее дом на берегу моря, в котором теперь никто не жил, ветшает на глазах, так что если она хочет выручить приличные деньги, то лучше его продать, пока окончательно не развалился. Конечно, о том,
5
См. «Козлы!». Фантом Пресс, 2007.
Поначалу все были довольны. Элиза меньше корила себя за то, что далеко живет и редко навещает бабушку, а Кристина, наслаждавшаяся тем, насколько незаменима и перегружена заботами, просто вся с головы до пят преисполнилась важности. Родители двух сестер слишком дорожили возможностью на пенсии повидать свет и потому лишь радовались, видя, как удачно все складывается. Вот только никто не поинтересовался тем, что чувствует Маргарита. Кристина крутилась как белка в колесе, где уж тут к бабушке прислушиваться, и старушка, устав обращаться в пустоту, в конце концов умолкла. Она тихо бродила по комнатам, в строго установленные часы переходила из одной в другую, и единственной ее отрадой было услышать, что зовут к столу. К счастью, жизнь Кристины была налажена и строго расписана: если часы били семь, это означало, что до ужина осталось всего-навсего полчаса.
Когда Кристина сообщила родным, что Маргарита потихоньку выживает из ума, у Элизы печальное известие никаких сомнений не вызвало. Она считала сестру чересчур жесткой и прямолинейной, относилась к ней без особой нежности, но здравому смыслу Кристины доверяла. Ей и в голову не пришло поехать и посмотреть своими глазами, что там происходит на самом деле, и она только горестно вздыхала, слушая рассказ о том, как Маргарита посреди ночи включила газ, а потом отправилась на рынок в ночной рубашке.
А в один прекрасный день Кристина заявила:
– Так больше продолжаться не может! Бабушку уже ни на минуту нельзя оставить без присмотра, так что выход у нас один – поместить ее в дом престарелых. Ничего другого не придумаешь.
Элизе даже нехорошо стало, когда она это услышала. Тошно сделалось при мысли, что ее милую, дорогую Маргариту надо запихать в богадельню, где она в свои восемьдесят пять лет впервые в жизни столкнется с ужасами общежития! Она же умрет там, просто умрет! Нет, ни за что!
– Хватит нюни разводить! – прикрикнула на сестру Кристина. – Никто не собирается отдавать бабушку ни в какую богадельню! И ничего ужасного в доме престарелых нет. Теперь существуют великолепные пансионаты с медицинским обслуживанием.
– Думаешь, туда так легко попасть? – спросила Элиза, пытаясь выиграть время.
– Не думаю, а точно знаю. Представь себе, вот тут нам как раз повезло: в «Поющей сороке» только что кто-то умер, и директор готов взять бабушку прямо в эту субботу, так что надо бы нам…