Штурм базы

Орлов Алекс

Опираться на песок всей массой вертолета было опасно, поэтому он завис в трех метрах над пляжем.

Первым прыгнул Рихман, за ним Тони и Джим, потом Госкойн – его сержант подстраховал, поскольку Госкойн еще не восстановился после ранения. Рихман не хотел его брать, но Госкойн настоял на своем. Потом был Верди и, наконец, Док. Его тоже пришлось ловить, поскольку Док падал с тяжелой медицинской сумкой и винтовкой «галиот».

Высадив всех, вертолет пошел к середине озера – ему предстояло возвратиться на базу, поскольку

площадка для посадки здесь еще не была разведана. Впрочем, для этого годилось бывшее минное поле, однако использовать его Рихман предполагал только в том случае, если бы не удалось найти что-то более подходящее. Отмель, которой они пользовались в сухой сезон, отпадала – сейчас там было два метра воды, однако вершина холма, где прежде стоял основной бункер форта, издали казалась сержанту вполне приемлемой.

Рихман связался с Шульцем.

– Как у тебя? – спросил он.

– Похоже, у берега лес дикий. Никаких следов нет, но мы сейчас поднимемся повыше – туда, где раскапывали ямы.

– Хорошо, все найденные алмазы делим поровну.

– Договорились.

Сержант зацепил рацию за карман, прислушался к доносившимся из леса звукам и сказал:

– Развернуться в цепь – дистанция пять шагов.

22

В лесу было спокойно, насколько может быть спокойно в тропиках.

В верхних ярусах ветвей дрались склочные птицы банбоуты. Густая листва надежно скрывала их от любопытных глаз, и лишь вспышки ярко-желтого оперения выдавали место драки, когда кого-то из сородичей прогоняли с насиженной ветки. Птицы сшибались огромными клювами, издавая звуки, как от столкновения бильярдных шаров.

Пришедшие в себя после лесного потопа змеи жались по кустам. Их яд еще не набрал силу, поэтому они избегали встреч с людьми, с тихим шелестом растворяясь в высокой траве, как будто их тут и не было.

Группа растянулась в цепь и двинулась вдоль границы некогда смертельно опасного минного заграждения Четвертого опорного. Джим вспомнил, что за день до штурма форта выходил сюда на разведку вместе с Попеску – его ранило во время столкновения с двумя диверсантами. А в день штурма, с утра, снова вышел в лес и взял с собой Тома Моргана, который теперь считался виновником всех бед. Именно он, по непонятным причинам, отключил минные заграждения и разбил пульт управления. До сих пор не существовало внятного объяснения, почему он так поступил.

Джим хорошо запомнил улыбку Моргана за секунду до того, как тот стал рвать провода. Это была улыбка счастья, которую можно было посчитать симптомом сумасшествия. Том мог свихнуться от жары, от усталости, от страха, однако при внимательном рассмотрении все эти объяснения казались притянутыми за уши.

Джим чувствовал, что причина в другом. Недаром он и сам в тот день испытывал сильное беспокойство. Пока они с Морганом ходили по лесу, разведчику Симмонсу казалось, что за ними следят. Он спиной чувствовал на себе перекрестие прицела – это было неприятное ощущение.

Потом была «пуговица». Или что-то похожее на пуговицу. Джиму даже показалось, что это какой-то жук, и он предупредил Тома, сказав что-то вроде: осторожно, у тебя на затылке какая-то дрянь. Впрочем, едва ли Морган это услышал – через секунду он стал корежить пульт управления.

Потом начался этот ужас, и в возникшей суматохе все позабыли про Тома. Позднее, когда прошел шок, Джим начал вспоминать, как умирали его товарищи. Один за другим. Но Тома Моргана в этих страшных воспоминаниях не было.

Под ногой что-то хрустнуло. Джим остановился. Это была высохшая оболочка «воздушного огурца». Его зеленые вытянутые плоды созревали на ветках, а затем падали вниз и, ударяясь о землю, буквально взрывались, разбрасывая семена.

После «огурца» попалось несколько похожих на обрезки труб цилиндров от снарядов к безоткатным орудиям. Но все они были старыми, оставшимися еще с прошлого сухого сезона.

Кое-где попадались автоматные гильзы.

– Что, узнаешь место? – спросил подошедший Рихман.

– Где-то здесь за день до штурма я нарвался на двух диверсантов. Правда, тогда все здесь выглядело иначе. Вот тут, – указал Джим рукой, – была целая стена из лиан. Она тянулась метров на двадцать. За ней я обнаружил диверсанта.

– Почему ты говоришь «диверсанты»? Может, это были обычные наблюдатели? Ты же знаешь, мятежники постоянно наблюдают за фортами, даже если не ведут обстрел.

– Может, и наблюдатели, но у парня, которого я видел, в руках была винтовка с вот таким огромным прицелом, – Джим как заправский рыбак показал руками размеры прицела.

– Таких прицелов не бывает, – сказал Рихман, поглядывая сквозь заросли. – Ни к чему такие большие.

– Калибр тоже был большой, миллиметров пятнадцать.

– Сошки были?

– Что?

– Сошки, спрашиваю, были? Это могла оказаться обычная винтовка вроде «беркута», только она тяжелая, и ей сошки полагаются. Кроме сошек должен быть магазин на тридцать патронов – учитывая калибр, он должен быть большим, ты обязан был его заметить.

– В том-то и дело, сэр, что магазина не было. Помню ствол, а ниже только ложе коричневого цвета.

– То есть винтовка была однозарядная?

– Не знаю, сколько зарядов, но магазина не было точно.

– Похоже на спецоружие, – предположил Рихман и поднял с травы какую-то палочку. Потом отбросил ее в сторону. – Ладно, пойдем дальше.

И они продолжили осмотр, внимательно вглядываясь в траву и поднимая каждую, казавшуюся подозрительной ветку.

Однако все выглядело обнадеживающе, и можно было не сомневаться, что со времени окончания дождей сюда никто не совался. Возможно, разрушив форт, мятежники решили, что здесь им больше делать нечего.