Штурм
Шрифт:
Кальтер был уверен, что и второй призыв хозяина Мегалита останется без ответа. Но он ошибся. Не успела еще утихнуть дрожь от удара великанской ноги по мосту, как из толпы выступили сразу два отважных воина. На них были доспехи, похожие на те, которые носил самурай из команды Кальтера. И различались они не только в деталях, но и по цвету: у этой парочки они были красные, а у компаньона-японца – черные.
Куприянов давно высмотрел в толпе этих японцев и недоумевал, почему его компаньон не пытается установить с ними контакт. Но потом, заметив, каким суровым взглядом тот глядит на соотечественников, а они на него, Кальтер
Неизвестно, на что надеялись «красные» самураи, когда решили выйти против вызывающего их на бой великана. Но один из них держал в руках длинное копье, а другой – меч, из чего можно было заключить, что у них созрел какой-то план. Хотя, если этим узкоглазым воинам захочется пасть героической смертью, они осуществят свое желание и безо всякого плана… И все же нет, эти двое, двигаясь к цели, продолжали о чем-то совещаться – надо полагать, распределяли между собой роли в грядущей атаке на ходячую крепость. Или просто прощались друг с другом, что тоже не исключалось.
Все оставшиеся на террасе восемнадцать человек внезапно перестали быть врагами – по крайней мере, на ближайшее время. Даже южанин с ятаганом и шотландец стояли как ни в чем не бывало плечом к плечу, кажется, напрочь позабыв о недавних разногласиях. Неорганизованная толпа вояк за считаные секунды превратилась в зрителей, дружно болеющих за одну команду. И о более искренних болельщиках японцы вряд ли могли даже мечтать.
Вслед им полетели ободряющие выкрики на разных языках. В том числе и на японском! Кальтер удивленно посмотрел на «черного» самурая – тот преобразился буквально на глазах! Печать гнева с его лица сошла бесследно. Теперь его взгляд выражал одновременно и одобрение, и почтение, и восхищение, и отчасти даже неловкость. Последняя наверняка объяснялась тем, что воины из «красного» клана оказались храбрее и решительнее носителя черных доспехов. Что сильно задело его гордость и самолюбие. Но кричал он, разумеется, вовсе не об этом. Вместе с остальными болельщиками он тоже оказывал честь и моральную поддержку героям. Которым, безусловно, было приятно слышать среди множества провожающих их голосов родную речь…
Глава 18
Завидев ступивших на мост самураев, исполин взял молот в обе руки и, подняв его над головой, проревел что-то вроде приветствия. А может быть, это была издевка – кто знает. Все зрители, как по команде, затихли, прикусили языки и невольно попятились, хотя страж «храма» не сделал в их сторону ни шага. Да и как им было не стушеваться – вряд ли среди них нашелся хоть один, кого не пробила дрожь от этого громогласного раскатистого баса. Остановились в нерешительности и самураи, но их замешательство продлилось недолго. Дабы не позволить страху возобладать над рассудком, они тут же выстроились в боевой порядок – копейщик впереди, мечник сзади. А затем, издав боевой клич, ринулись на все еще держащего молот над головой гиганта.
Расстояние между
Японцы подозревали, что враг не даст им приблизиться и контратакует их еще на подходе. Все в точности так и случилось. Если бы бегущая и орущая парочка в последний момент резко не притормозила, просвистевший над поверхностью моста центнеровый молот отправил бы их в долгий полет на дно расщелины. Но ловкие ребята сработали безукоризненно, и молот ударил в пустоту. А для нового замаха великану должно было понадобиться некоторое время, в течение которого самураи и хотели нанести ему несколько ударов копьем и мечом в уязвимые участки тела.
Однако не тут-то было! Промахнувшийся человек-гора вдруг отпрыгнул назад с такой легкостью, что копейщик в итоге тоже допустил промах. И не вонзил копье врагу в пах, куда изначально целился, а вообще не попал, казалось бы, в столь крупную мишень. Мечник, который, видимо, собирался перерубить великанские сапоги и заодно ахиллесовы сухожилия, тоже очутился в дурацком положении. Выскочив из-за спины товарища, он тоже не смог дотянуться до цели и, растерявшись, остановился с занесенным мечом рядом с копейщиком.
И вновь их колебания продлились считаные секунды. Их выбор был, в общем-то, предсказуем: вперед и только вперед! Рвущиеся в атаку самураи, на которых было обращено внимание стольких зрителей, не могли позволить себе пойти на попятную. Они являлись заложниками собственных железных принципов, в чем, несомненно, была их сила и, увы, слабость. Ударься они в бегство, вероятно, гигант не стал бы бросаться за ними в погоню, а остался на мосту в ожидании следующего смельчака. Но они предпочли отступлению новую атаку, даже несмотря на то, что враг уже доказал им: он способен не только предугадывать их уловки, но и сам может их обхитрить.
Кончина «красных» самураев была столь же трагична, сколь и неотвратима.
Имея в запасе всего один план, они попытались напасть на великана повторно таким же способом: сначала уклониться от его удара и потом незамедлительно атаковать. Вот только на сей раз он не стал дожидаться приближения назойливых людишек, а попер им навстречу с занесенным молотом. Учитывая колоссальную разницу в весе противников, немудрено, что японцы бросились в разные стороны, чтобы позволить врагу пробежать между ними и напасть на него с флангов. Или с тыла, если он пробежит по инерции дальше.
Но враг снова блистательно доказал, что способен идти наперекор всем прогнозам. Вместо того чтобы шарахнуть по кому-нибудь из них молотом, он обернулся к копейщику именно тогда, когда тот собрался вонзить копье ему в бедро, и пнул его. Да с такой быстротой, словно его нога не весила пару центнеров и не была обута в тяжеленный сапог. Выставленное вперед копье сломалось, будто хворостинка. А сам не успевший уклониться самурай был подброшен в воздух и, кувыркаясь, с криком полетел в пропасть.