Штурман Фрося
Шрифт:
– Еще приедешь к нам, – сказали мне колхозники, – она либо председателем исполкома, либо академиком будет.
Недоразумение
Однажды во время Отечественной войны летчик Павел Михайлов, ныне Герой Советского Союза, получил задание доставить в город Миллерово полковника с секретными документами. Для большей безопасности полет должен был состояться ночью. На подлете к городу Михайлов увидел яркие лучи прожекторов. Во многих местах поднимались огненные фонтаны зенитных снарядов и трассирующих пуль.
– Город и аэродром бомбят фашисты, – сказал летчик.
– Придется подождать, когда кончат. Задание должно быть выполнено.
Летчик стал делать круги в сторонке, выжидая.
Но бой не прекращался, а, наоборот, разгорался.
Михайлов забеспокоился, что в ожидании истратит весь бензин. Он решил зайти с другой стороны города. Только стал разворачиваться, как вновь показались вражеские самолеты. Снизу по ним давали сильный огонь. Начали стрелять и в Михайлова: ведь ночью не видно, свой самолет или чужой!
Три прожектора поймали машину Михайлова и не выпускали ее из своих лучей. Зенитки палили наперебой. Кабину так ярко осветило, что летчику ослепило глаза и он перестал различать показания приборов. Невозможно разобрать, какая скорость, правильно ли идет самолет.
Стараясь уйти от прожекторов, летчик снижал машину, развивая бешеную скорость. Наконец ему удалось уйти от ослепляющих лучей, и он увидел, что летит со скоростью трехсот пятидесяти километров, а до земли осталось всего метров пятьдесят.
Сейчас машина врежется в землю… Холодный пот выступил на лбу у пилота. Он резко рванул штурвал на себя и, над самой землей выровняв самолет, пошел в сторону.
В это время Михайлову бортмеханик доложил:
– Пробиты баки! Бензин вытекает! Немедленно надо садиться!
Но куда? Ведь ничего не видно.
Летчик осветил землю своими фарами. Под самолетом он увидел кустарники и овраги. Сесть негде… Командир резко развернул самолет и решил тянуть на аэродром – будь что будет… И вдруг заметил на краю оврага более или менее ровную площадку. Михайлов не задумываясь повел машину на посадку. Самолет коснулся земли, летчик выключил моторы и нажал на тормоза. Перед самым оврагом машина остановилась. Не успели люди порадоваться благополучной посадке, как раздался женский голос:
– Руки вверх!
– Да мы свои…
– Руки вверх! Стрелять буду!
Ничего не поделаешь, пришлось поднять руки.
К самолету подошли несколько девушек.
– Обыскать! – скомандовала одна.
Девушки отобрали у всех пистолеты.
– Нефёдова, – командует все та же, – беги к командиру, доложи, что наша батарея сбила фашистский самолет. Экипаж взят в плен.
– Есть, товарищ старшина, доложить командиру!
Девушка козырнула, повернулась кругом по всем правилам воинской дисциплины и помчалась выполнять приказ.
– Послушайте, товарищ старшина, – сказал тогда полковник, – вы же видите, что мы не немцы. Посмотрите на самолет – на нем красные звезды. Мы вам сейчас предъявим документы.
– Мало ли что звезды да документы! Это все сделать можно. А зачем вы бросали на своих бомбы, если так?
– У нас пассажирский самолет, – вмешался тут Михайлов. – Какие же могут быть бомбы?
– Прекратить разговоры! – заявила старшина. – Там, на батарее, разберемся.
Пошли на батарею. По дороге полковник, летчик и бортмеханик, которые были очень довольны благополучной посадкой, начали вслух обсуждать свое положение.
– Вот это здорово, товарищ полковник! – сказал Михайлов. – Вам приходилось когда-нибудь в плен к своим попадать? Я – в первый раз!
– А девушки – молодцы! – ответил полковник. – И стреляют неплохо, и принимают хорошо. Только не очень вежливо!
– Как это – неплохо стреляют? – вмешался бортмеханик. – Очень даже здорово! Вы посмотрите на машину! Хорошо еще, что они нас не продырявили.
Девушки шли всё это время молча и не показывали виду, что разговор касается их. Когда дошли до командного пункта, старшина доложила:
– Товарищ командир! Эти люди с того самого самолета, который носился над нами и чуть не задел колесами нашу батарею. Они хорошо говорят по-русски и уверяют, что свои.
Командир поднял голову и, ни слова не говоря, пристально всматривался в «пленных».
– Ваша фамилия? – спросил он Михайлова.
Тот ответил.
– Я вас знаю, – сказал тогда командир просто. – Вы прилетали к нам на аэродром. Садитесь, товарищи, и для порядочка предъявите документы: как и что… А на наших девушек не обижайтесь!
На лице старшины появился густой румянец.
– Извините, – сказала она, – получилось недоразумение.
– Никакого недоразумения нет! – весело ответил ей полковник. – Вы молодцы! Так и надо действовать. – Он крепко пожал всем девушкам руки и добавил: – Сегодня же позвоню в штаб противовоздушной обороны и попрошу, чтобы вас отметили в приказе.
Штурман Фрося
Однажды к нам в полк пришла скромно одетая белокурая девушка.
Мы, летчики и штурманы, только что закончили подготовку к боевому вылету и собирались пойти пообедать. Кто-то решил, что она пришла наниматься подавальщицей в столовую, и ей предложили:
– Пойдемте, девушка, с нами. Мы как раз в столовую идем.
– Спасибо, я не хочу есть!
– Ну, с заведующим поговорите.
– Спасибо, мне не нужно.
– А кто же вам нужен?
– Командир полка.
– Интересно, по какому же делу, если не секрет?
– Видите ли, – охотно ответила девушка, – когда я кончала десятилетку, я одновременно училась в аэроклубе летать. Теорию сдала отлично, а практически оказалась малоспособной: поломала машину и меня отчислили.