Штурмовая бригада СС. Тройной разгром

Дегрелль Леон

Ни Зепп Дитрих не сумел сокрушить противника на севере своим бронированным кулаком, ни генерал Мантейфель на юге не сумел взять Бастонь. Им пришлось занять Арлон и Виртон, чтобы увеличить безопасную зону, однако нанести решающий удар они не сумели.

В Бастони, как и в Мальмеди, они нашли несколько тысяч солдат союзников, которые сопротивлялись с неслыханной отвагой. Вместо того чтобы бежать, они подавали примеры отваги друг другу. Они позволили окружить себя, но выдержали удар и выиграли несколько драгоценных дней.

Сопротивление Бастони сковало весь левый

фланг немецкого наступления. Бастонь, как и Мальмеди, можно было взять без труда, если бы танковые дивизии получали снабжение вовремя и в достаточном количестве. Тогда они сумели бы развить первоначальный успех и продвинуться дальше, сея панику, захватывая склады, не позволяя противнику перегруппировать силы и проводить контратаки. Но выглянувшее солнце уже на третий день поставило немцев в отчаянное положение. Мальмеди и Бастонь, изолированные узлы сопротивления, которые были обречены при нормальном развитии событий, устояли и сыграли решающую роль.

Положение фельдмаршала Моделя уже через неделю стало абсолютно невыносимым. Его дивизии сражались на юго-западе, совершив марш в 150 километров, но их снабжали по каким-то проселочным дорогам или вообще по снежникам, где постоянно возникали пробки. Если учесть находящиеся в тылу у немцев Мальмеди и Бастонь, хватка союзников становилась все крепче.

То, что союзники намерены нанести удар с двух сторон по образовавшемуся выступу в самом ближайшем времени, было видно невооруженным глазом. Не осталось никаких сомнений в исходе дуэли.

Немцы были реалистами и немедленно начали отводить войска.

Это происходило в обычном идеальном порядке, с железным спокойствием, как всегда исполнялись приказы немецкого Верховного командования.

Дивизии Ваффен СС были расположены на обоих флангах в самых угрожаемых местах, пока прошлогодние победители спокойно, шаг за шагом, освобождали район Мозан, затем Сен-Убер и Марш, уходя из долины реки Ур.

Американские войска наступали с юга, а английские — с севера, сближаясь все больше и больше. Они угрожали перерезать прямо посередине позиции, протянувшиеся от Ура до Эйфеля, на которых находились 300 ООО немецких солдат.

В начале второй недели января только коридор около 20 километров шириной остался между двумя группировками противника, англичанами и американцами.

И всего лишь одна дорога, по которой еще могли отступать немцы.

Мы проводили дни и ночи в невыносимом напряжении. Но главным нашим чувством все равно оставалось восхищение. Ни один батальон не пал духом. Войска, воспитанные в правилах железной дисциплины, присущей немецкому народу, приняли приказ отступать с таким же спокойствием, как и приказ наступать, отданный две недели назад.

Холодными ночами, когда бесчисленные английские и американские самолеты отсыпались на земле, тысячи немецких солдат уходили на восток. Группы танков были расставлены на всех дорогах словно огромные сторожевые собаки. Временами они выплевывали назад языки пламени. Колонны двигались по снегу молчаливые, но в полном порядке.

Все закончилось.

Мы попытались. Мы потерпели неудачу.

Солдаты уходили навстречу новым битвам, один Бог знает где, навстречу новым страданиям, один Бог знает, каким страшным.

Но не было слышно ни единого слова.

Долг есть долг . Dienst ist Dienst.

* * *

Пока фельдмаршал Модель маневрировал своими великолепными дивизиями вермахта и Ваффен СС в Арденнах, другие столь же опытные и прекрасно оснащенные дивизии напрасно пытались прорвать фронт в Эльзасе, чтобы выйти на территорию восточной Франции.

Гиммлер пытался реализовать свой план. Он цеплялся за него до последнего, даже когда началось отступление из Арденн. Для нарушения планов противника, пусть даже дорогой ценой, намеченное им наступление принесло огромную пользу рейху, хотя и оказалось не слишком удачным, причем сейчас гораздо больше, чем ранее. Если бы мы сумели получить передышку в два или три месяца, мы сумели бы вовремя использовать новое оружие, чтобы кардинально изменить обстановку. Со сверхчеловеческой отвагой Германия пробовала буквально все, сохраняя надежду до конца.

Поэтому наступление в Эльзасе началось, как и было намечено. Это произошло в середине января. В этот момент приливная волна советских войск захлестнула Варшаву и помчалась дальше к Данцигу, Познани и Бреслау. В смертельной опасности оказался даже Берлин.

Великая мечта освобождения Запада рухнула. И дивизии, отступающие из Арденн, и дивизии, ожидающие в Эльзасе, были спешно переброшены на восток, где разворачивалось кровавое побоище.

Мы оставались в Лимерле, пока не подошли танки союзников. За последние три дня немцы вернулись обратно на территорию рейха.

Что касается нас, то мы были вынуждены покинуть нашу родную землю, нашу страну, наш народ. Мы долго не могли оторвать себя от этой последней деревни. Тем не менее делать здесь нам было совершенно нечего. Все надежды выправить ситуацию рухнули.

Мы брели по снегу от дома к дому, глядели на белеющие поля, дым, поднимающийся вдали над крышами маленьких ферм, колокольни, сразу напоминавшие счастливое детство.

Нам следовало принять решение. Мы расцеловались со старыми крестьянскими бабусями, провожавшими нас. Это был последний поцелуй нашей страны. Мы обошли еще одну большую ферму, укрытую высокими черными елями. Граница была рядом. Сыновья Европы, мы также были сыновьями нашей маленькой родины. Наши сердца разрывались, мы закрывали глаза, чтобы сохранить в памяти эту картину.

ГЛАВА 4

Агония в Прибалтике

Вконце марта 1945 года Западный фронт окончательно развалился.

В это время дивизии в Померании переформировывались между Штеттином и Пасевалком, прикрытые Одером. Эта большая река еще больше разлилась в половодье. Две армии временно остановились.

Мы слушали радио с растущей тревогой. Союзники заняли Рейнланд и форсировали Рейн. Рур был окружен. Американские танки шли на Кассель.