Шуба
Шрифт:
– Ничего не нормально, - Лу начала рыться в сумке. Послышался звук рвущейся ткани. Она достала оторванный от блузки рукав и осторожно перетянула рану прямо поверх рубашки. Потом помогла Марку накинуть на плечи его куртку и застегнула её на несколько пуговиц. В завершение заставила раненого брата выпить антибиотики, которые нашла у него в кармане.
Всю дорогу до Питера Лу не спускала с Марка глаз. Тот забылся беспокойным сном, а когда они прибыли на место, на такси отвезла его домой и вызвала врача, номер которого нашла в телефоне Марка. Два дня Лу не отходила от его постели, и уснула
Когда Лу проснулась, запах горячей пиццы заставил её быстро прийти в себя. Марк сидел рядом и держал аппетитный кусочек прямо у её лица.
– Прости, Лулу, я не знал, как по-другому тебя разбудить. Ты так крепко спала, да ещё выгнала меня с моей же кровати.
– Не занудствуй, давай лучше сюда пиццу. Я такая голодная, сил нет. Кстати, там ведь ещё Машины плюшки должны быть и еда всякая. Надеюсь, ты их не съел?
– Ну, ты вспомнила! Когда это было! Всё давно испортилось, пришлось выбросить. Надо было в холодильник еду положить, а ты вместо этого со мной возилась, - смеялся Марк, взяв себе кусок пиццы и подвинув Лу всю коробку.
– Ну надо же, какая жалость!
– вздохнула Лулу, приканчивая последний кусок, - ладно, червячка я заморила. Давай теперь твою рану посмотрим. Только руки помою.
Марк с нежностью смотрел на суетящуюся вокруг него Лу, и думал: «Хорошо, что Маша ничего не знает. Зачем ей лишние волнения. Хотя, возможно, она даже обрадовалась бы моим мучениям. Ведь я для неё главный злодей, моя хорошая маленькая ведьмочка...»
* * *
Прошло уже три дня, как Лу уехала, но мне она так и не позвонила. Сначала я ждала её звонка, как одержимая, не выпуская мобильный из рук. Потом стала лишь изредка на него посматривать и проверять, не пропустила ли случайно звонок, а потом совсем приуныла. Она не хотела мне звонить, и это понятно. Наверное, я так её напугала в прошлый раз, что Лу попросту теперь меня боялась...
Мои занятия с папой шли хорошо, я научилась закрывать свои мысли и только папе почему-то удавалось разрушать мой «барьер». Он успокаивал меня, говорил, что это всё дело времени и тренировки. В школе дела тоже шли неплохо, я заметила, что учиться мне стало гораздо легче. Теперь приходилось тратить значительно меньше времени, чтобы разобраться с заданиями, а решения задач появлялись в моём мозгу словно сами собой.
Это было просто чудо, не могла же я так вдруг резко «поумнеть»? Это вряд ли. И Лена тоже так же считала. Чтобы она мне ни говорила, но, когда Марк и Лу уехали, моя старая подружка заметно повеселела. И я за это на неё нисколечко не сердилась. Итак была здорово виновата перед ней, к тому же скрыла от неё правду о моих новых родственниках. О том, как ловко они меня дурачили всё это время. Мне было стыдно рассказывать об этом Лене.
В общем, всё было неплохо, если, конечно, не принимать в расчёт тоску, которая не отпускала меня ни днём, ни ночью. А потом Лу позвонила мне и призналась, что сидела всё это время у кровати больного брата. Как я и просила, имя Марк она старалась не произносить. Потому и не могла связаться со мной - очень устала.
Сердце чуть не выскочило из груди, когда я услышала, что Марк болен. В памяти тут же всплыли звуки,
– Боже мой! Надеюсь он сейчас в порядке? Это же было огнестрельное ранение, да?
– Точно, а ты-то как догадалась?
Я рассказала Лу о том, что слышала во время нашего с Марком телефонного разговора.
– И во что он влип на этот раз? Этот мальчишка с ума меня сведёт, а рассказывать, Маш, по-прежнему отказывается.
Я помолчала немного. Куда делась моя решимость не обращать на Марка внимание, не понимаю!
– Лу, а как он сейчас, уже ходит?
– Шутишь? Бегает. Опять куда-то убежал, зараза, а меня заставляет готовиться к возвращению в университет. А я уже всё забыла! А он ничего не хочет понимать, всё твердит, что заставит меня учиться. Вот если б ты была рядом, мне было бы гораздо легче.
– Я сама ужасно без тебя скучаю. Выходи каждый день в сеть, так будет легче нам обеим.
– Давай, Машуня. Я согласна на все сто.
– И, Лу, ты... не говори ему, что я спрашивала о нём, сама понимаешь...
– Не волнуйся, ни слова не скажу! Пусть помучается.
Я вздохнула. Зная Лу, не очень-то верила, что она сдержит обещание, ну а вдруг? Мы ещё поболтали немножко. Я рассказала ей, в каком шоке была, когда на следующий день после их отъезда вечером ко мне домой ввалился перепуганный насмерть портье из гостиницы. Со словами: «Вы у нас кое-что забыли!» - всунул мне в руки пакеты и умчался, всё время озираясь. Было ощущение, что он чего-то или кого-то очень боится.
Лу засмеялась.
– Узнаю проделки Марка!
– Лу, даже не знаю, как мне быть с его подарками. Может, всё выбросить?
– Не глупи. Не хочешь брать - спрячь пока подальше. Жизнь переменчива, всё ещё изменится в лучшую сторону.
– Даже не намекай. Ничего у меня с ним никогда не будет, не прощу проклятого «змея».
Я слышала, как в телефоне Лу давится от смеха, видно, еле себя сдерживая.
– Не поняла, это что за хохот? Меня оскорбили, а тебе смешно? Ты вообще, на чьей стороне, предательница?
– На твоей, конечно! Только не сердись. Просто я вас обоих очень сильно люблю...
Я не могла на неё сердиться, слушала и криво усмехалась, совсем как Марк. Теперь я понимала, почему у него на губах часто бывает именно такая улыбка, ведь иногда по жизни бывает и грустно, и смешно одновременно...
Мы ещё долго болтали о всяких пустяках, пока домой не вернулся папа и, заглянув ко мне, сказал, что хочет со мной поговорить. Я простилась с Лу до завтра. На душе стало неспокойно, что на этот раз случилось-то?
Этот вопрос я задала папе.
– Маша, твои новые друзья уехали?
– Да, можешь не волноваться, я теперь общаюсь только с Лу, с Марком...ну, с ним всё сложно.
– Значит, знаешь, что всё дело было во мне?
– Да, Лу мне честно рассказала...
– Понятно, - голос папы звучал как-то разочарованно, - что ж, это хорошо, раз ты знаешь об обмане. Тем проще тебе будет меня понять, и то, что я собираюсь рассказать.
– Слушаю, - сказала я и напряглась. Мне захотелось закрыть уши руками, чтобы не слышать очередное кошмарное откровение о дорогих мне людях.