Шумный балаган
Шрифт:
– Это ты сейчас так говоришь.
– Слышь, начальник, не надо меня грузить. Делай что хочешь, только по ушам ездить не надо. Не на того нарвался! Не было у меня ствола, не убивал я никого, точка!
– Напрасно ты так, – сказал Дмитрий.
Но Сазонов его уже не слушал. Отключил внимание, тупо уставился в окно. Ничем не пробьешь. Впрочем, можно его пробить. В камеру к каким-нибудь озабоченным отморозкам бросить. Или, что хуже, пресс-хату ему организовать. Но Миронов не привык пользоваться такими методами. Принципы не позволяли. Да и не до Сазонова сейчас. С ним в общем-то все ясно. Он еле ноги от кудлаковских головорезов унес, он отстреливался от них в доме на Красноармейской улице. Он и его
Работу Дмитрий закончил поздно вечером. Февраль месяц, за окном жуть холодная. А в стареньких «Жигулях» печка не работает. Ничего, у него куртка теплая. Не замерзнет.
Дома его ждала молодая жена. Молодая и красивая. Но очень недовольная. Не нравилось Ларисе, что муж допоздна пропадает на службе. А еще больше не нравилась ей его смехотворная зарплата. И с жильем проблемы. В малосемейке живут, никаких условий. И ничего в перспективе не предвидится. Хорошо хоть машина есть. Какие-никакие, а «Жигули». И с гаражом проблема решена. Правда, пешком идти минут десять, и в гору – но это сущий пустяк по сравнению с мировой революцией. Ноги сильные, в кобуре под курткой табельный пистолет. Не смущают Дмитрия ни расстояние, ни темнота. И к Ларисе он найдет подход. Сейчас придет домой, обнимет ее, скажет несколько ласковых слов, и ее недовольство как рукой снимет.
Дмитрий представил, как прижмет к себе молодую жену, как распустит тесемку на ее халате. И в этот момент откуда-то из темноты вышли двое – перегородили путь. Крепкие на вид типы, агрессия прет из них, как излучение из атомного реактора.
Миронов сунул руку под куртку, нащупал рукоять пистолета. Но кто-то зашел к нему сзади. Что-то твердое ткнулось в спину.
– Не дергайся, мент! А то хана!
Зато двум типам впереди никто не помешал достать оружие.
Пистолеты они держали в опущенных руках. Им ничего не стоило перевести их в горизонтальное положение и спустить курки.
– Кто вы такие? Что вам надо? – стараясь совладать с предательским холодком в груди, спросил Дмитрий.
– Тут слухи ходят, что ты под Старшину копаешь, – сказал все тот же голос сзади. – Не надо этого делать. Под чеченцев копай. Их трогай, а про Старшину забудь.
– Пустое. Вам меня не запугать.
– Что, такой смелый? А жена у тебя тоже смелая?
– А это ты зря! – вскипел Дмитрий.
Он хотел развернуться, чтобы посмотреть в глаза стоявшему за спиной подонку. Но не успел сделать и четверти оборота, как в затылочную часть шеи врезалось что-то тяжелое.
Когда он пришел в себя, вокруг никого не было. Только ветер гудит в проводах, и деревья противно трутся ветвями о скрипучий забор. Пистолет на месте, удостоверение тоже. Бандиты забрали только спокойствие. Ведь им, по сути, ничего не стоило еще раз подкараулить Дмитрия где-нибудь в темном месте и свести с ним счеты. И ничего им не будет, потому что убийцу найти не удастся.
Но за себя Дмитрий не боялся. Он постарается дать отпор, возможно, задержит или уничтожит киллера. Или достойно умрет. Он боялся за жену. Бандиты знают про нее, а она у него красивая. Они могут надругаться над ней. И пусть он после этого уничтожит насильников, ситуация уже не изменится: Лариса уже не будет прежней – ни для него, ни для себя.
Ему угрожали и раньше. Урки, гопники,
Ночь прошла спокойно, а утром Дмитрий отвез Ларису к ее матери. Но это его не успокоило. Если бандиты всерьез взялись за него, то им известен адрес тещи. Как был известен им адрес Евгения Киселева, где они нашли недобитых Сазонова и Тарасюка. Им просто не повезло, что недобитки оказались проворней. Но ведь Ларисе нечем отстреливаться. А Дмитрий не может ее охранять, потому что должен находиться на службе. Должен рыть яму под Старшину, под Кудлакова. А есть ли в том смысл? Ну расправится он с этими подонками, что дальше? На их место придут чеченцы. А чем они лучше Старшины? Такие же беспредельщики. Расправится он с чеченцами, так на их место придут другие. Да и не расправится он ни с чеченскими, ни с русскими бандитами. У них все схвачено – деньги, связи в прокуратуре. И наехать они могут на любого. Вплоть до начальника ГУВД. Ведь у него и жена есть, и дети, и даже внуки. А у бандитов ничего нет. Ни стыда, ни совести. Есть только никчемная жизнь, которой они, похоже, не очень дорожат.
До места назначения оставалось километра три, когда вдруг заглох мотор. Как будто бензин закончился, но стрелка топливного датчика показывает половину бака. Значит, что-то другое… Уж не бандиты ли подстроили?
Дмитрий по инерции вывел машину на обочину дороги, остановился. С опаской вышел. Нет ли чего подозрительного? Справа мимо него проносились машины, слева шли по тротуару люди. Все спешат по своим делам, никому нет до него дела. Подозрительных типов характерной наружности не видать.
Миронов собирался открыть капот, когда рядом припарковалась машина. Новенькая «девятка» красивого вишневого цвета. Из нее вышел парень в модной кожаной куртке с меховым воротником. Серьезный взгляд, сдержанная улыбка. Знакомое лицо. Куртка нараспашку, уж не для того ли, чтобы проще было достать оружие?
– Что случилось, гражданин капитан?
– Уже майор, – поправил его Дмитрий.
Он узнал этого парня. Оттого и был настороже.
– Что с машиной?
– Не знаю. Заглохла…
– Я в машинах мало соображаю. Может, на буксир взять?
– Спасибо. Ты откуда взялся, Любимов?
– Мимо проезжал. Смотрю, начальник пропадает. А чего вы на меня так смотрите? Как на врага народа! Не в бегах я, у меня справка.
– Знаю, что справка. Но не знаю, откуда ты взялся.
– Да говорю же, мимо ехал.
– Машина откуда?
– Заработал.
С Любимовым он имел дело без малого четыре года назад. За то, что в человека стрелял, задержал. За то же и посадил. Теперь вот по такому же делу он разбирается с его дружками. И хотя те в один голос утверждали, что Костя не играл с ними в бандитские игры, что он сам по себе, Дмитрий в это не особенно верил. А у Любимова условно-досрочное освобождение, одно только подозрение в причастности к банде может отправить его обратно за решетку. Но вот Костя сам нарисовался. Зачем?
– Может, кто-то другой заработал? – жестко усмехнулся Миронов. – Кто-то заработал, а ты отобрал. Или взял, так у вас, кажется, это называется.
– Майор, ты меня с кем-то путаешь, – сурово нахмурил брови Любимов.
И на «ты» перешел. В духе матерого уголовника. Хотя на уголовника он мало похож. Не зэковский у него взгляд. И лицо как у обычного человека, без характерных для невольника черт. Модельная стрижка, порозовевшие на морозе щеки.
– Ну как же путаю. Твои друзья – бандиты. А ты чем лучше?