Шумный балаган
Шрифт:
– Тварь!
Цепень покачнулся, но равновесие удержал. В недоумении отступил на два шага назад. И в ярости нажал на спусковой крючок, когда Катя снова бросилась на него…
Катя падала, размахивая руками. А Цепень переводил пистолет на Костю. И перевел. Но выстрелить побоялся. Потому что и Костя уже держал его на прицеле готовой к бою «беретты». Спасибо
– Брось пушку! – взревел Цепень.
Он боялся спустить курок, потому что не хотел получить в ответ пулю. И Костя этого не хотел. Но не побоялся нажать на спусковой крючок. Нечего лясы точить с этим злым клоуном. Стрелять так стрелять…
Палец шевельнулся на спусковом крючке в тот момент, когда за спиной Цепня взвизгнули тормоза остановившейся неподалеку машины. Вадик невольно дернулся в инстинктивной попытке разъяснить ситуацию. И в этот момент Костя выстрелил…
На этот раз он бил наверняка. И не промазал. Пуля вошла Цепню точно в лоб … Ответного выстрела не последовало. Цепень даже не успел нажать на спуск. Не на все Вадик, оказывается, горазд. Хотя пианист и педагог…
Катя лежала на земле, держась руками за простреленную грудь. Когда-то Цепень четвертные купюры в это место ей всовывал. А сейчас пулю…
Костя сунул пистолет за пояс. Наклонился, подхватил Катю на руки, оторвал от земли…
– Ты снова на высоте, Костя, – вымученно улыбнулась она. – Но уже без меня.
– С тобой! Все будет хорошо.
Он нес ее к машине, от которой к нему бежал Дима Миронов, за ним Антон, Ленька.
– Не будет хорошо, – теряя силы, пробормотала она. – Я предала тебя.
– Ты меня спасла.
– Потому что люблю. Потому что любила.
– И я тебя люблю.
– Поздно. Ну почему так поздно?
– Не поздно. Говорю же, все будет хорошо. Тебе сделают операцию. Я разведусь с Леной. Я женюсь на тебе. У нас будут дети.
Костя говорил, но Катя его не слушала. Не могла слышать. И видеть не могла, смотрела на него застывшим навечно
В машину Костя укладывал уже мертвое тело.
Ушла от него Катя. Ушла навсегда. И в этом прежде всего виноват он сам. В том, что по глупости своей отпустил ее от себя, позволил ей уйти в открытое море страстей. Чужих страстей. Не должен он был ее отпускать. Не должен был предавать свою любовь. А он отпустил, он предал. Она не простила его, и правильно. Он недостоин прощения. Он жалкий муравей, которому только казалось, что он летит. На самом деле он полз по бренной земле. Пусть в гору, но полз. Взлететь он смог только сегодня. Вместе с Катей. Но Кати больше нет, и он снова падает на бренную землю. Еще не упал, но момент падения уже близок. А ведь надо лететь. Лететь вслед за Катей. Если он не смог найти с ней счастья в этом мире, то пусть обретет его в ином.
– Я иду к тебе!
Костя вытащил из-за пояса пистолет, приставил ствол к своему горлу. Осталось только спустить курок. А сейчас он к ней возвращается. С легкостью и с улыбкой на губах.
Антон успел выбить пистолет еще до того, как Костя нажал на спуск. Грохнул выстрел, но пуля ушла в ночное небо.
– Ты что делаешь, брат? – истошно заорал Ленька.
– Да пошли вы…
Костя не разозлился, не взбесился. На лице полное безразличие ко всему. Как будто и не разрывают его изнутри чувства. Как будто не он это стреляться надумал.
– Прости, братан!
Антон крепко обнял друга. И от избытка чувств, и от страха за его жизнь – как бы снова за пистолетом не потянулся.
– Прощаю… Лишь бы она тебя простила. И меня. И всех… Как думаешь, простит?
Антон промолчал. Ему нечего было сказать в ответ. Он не знал, простит ли его Катя оттуда, с небес? Костю она точно простила. Иначе бы не закрыла его от пули своей грудью.
Перенестись бы обратно, на десять лет назад. А еще лучше на тринадцать. Но в прошлое возврата нет.