Шурик - Повелитель травы
Шрифт:
В ванной комнате та же строгость и точность. Бритва, помазок, крем для бритья, мыло, шампунь, расческа — все расставлено на полочке в идеальном порядке.
Если бы Шурик со Смертью увидели эту ванную комнату, они бы удивились, потому что их утро иногда начиналось с таких сцен:
— Шурик, где у тебя шампунь?
— Понятия не имею, посмотри на кухне, в нижнем шкафу.
— В нижнем шкафу у тебя водка.
— Значит, в верхнем.
— Тут стаканы и чашки… а, вот нашел, за чистыми тарелками…
Здесь все было иначе. В доме Семена Герасимова был воплощен принцип «каждая вещь предназначена
Он долго брился — как всегда. Ему в принципе не хотелось отпускать бороду и длинные волосы. Он считал рациональным ходить со стандартной короткой стрижкой, не выделяясь из толпы, поэтому он каждый месяц приходил в парикмахерскую, где заказывал одну и ту же стрижку.
Десять секунд он потратил на разглядывание себя в зеркале. Ничего примечательного. Тяжелая нижняя челюсть. Глаза даже не серые, а какие-то белесые. Волосы совершенно бесцветные. В нем вообще не было цвета. Даже под лучами южного Солнца дядя Сэм не мог загореть. Всю жизнь он был и оставался каким-то обесцвеченным.
Быстро приняв утренний душ (ни одного лишнего движения, никаких попыток насвистывать любимую песенку, подергиваясь под струями горячей воды), он набросил халат и направился на кухню.
Что обычно у людей на кухне? Скажем, открытая пачка печенья на столе. Кружка с недопитым вчера чаем на подоконнике. В общем, чашки-ложки-крошки…
Кухня Семена Герасимова не имела ничего общего с кухнями нормальных людей. Идеальная чистота. Все вылизано до блеска — как будто этой кухней никто никогда не пользовался.
Он открыл стенной шкафчик и достал среднего размера тефлоновую сковородку. Разжег огонь, налил немного масла.
В холодильнике… это страшно представить: никаких недоеденных шоколадок, наваленных между молочными пакетами, никаких примерзших намертво к морозилке полупустых пачек пельменей. Продукты в холодильнике дяди Сэма напоминали королевских гвардейцев на параде — все стояло ровными рядами, любой профессионал позавидовал бы тому, как грамотно все рассортировано по полкам.
Пару яиц он аккуратно переложил на блюдечко, затем достал зелень петрушки и укропа, промыл в проточной воде, нашинковал на специальной дощечке для зелени. Разбив яйца, зажарил глазунью и посыпал ароматной зеленью.
Достав нарезанный хлеб (дядя Сэм всегда покупал хлеб нарезанным, чтобы не тратить время на возню с ножом и крошками), бросил два ломтика в тостер. Вынул из холодильника большой батон колбасы, отрезал шесть кусков. Симметрично разложил их по тарелке.
Хлеб поджарился, кофе сварился. Он машинально бросил взгляд на часы, висевшие на стене. Минута в минуту. Ровно десять минут на завтрак. Две минуты на то, чтобы помыть посуду, расставить все по местам, тщательно вытереть стол…
Вернувшись в спальню, он снял халат, аккуратно повесил его в шкаф, после чего надел серо-зеленую майку, брюки болотного цвета и коричневатый жилет. Включил старый мобильник — без цветного дисплея, без WAP и GPRS. Сунув мобильник в правый нагрудный карман, он зашел в кабинет, достал из ящика стола папку с бумагами, полистал их, затем достал вторую папку, погрузил обе папки в серую сумку, перебросил сумку через плечо и направился к двери.
Лифтом Семен Герасимов пользовался редко. Утром всякие уроды гоняли лифт на девятый этаж и обратно, так что иногда ожидание занимало больше времени, чем спуск с четвертого этажа пешком по лестнице (он как-то засекал время на секундомере и точно установил, что пешком спускаться быстрее).
Но сегодня что-то было не так. На втором этаже он столкнулся с соседкой — Клавой Петровной.
— Здравствуй, Семен! — поприветствовала его соседка.
— Доброе утро, тетя Клава, — кивнул дядя Сэм, пытаясь обойти ее (габариты Клавы Петровны были практически равны объему свободного пространства на лестничной клетке, так что задача оказалась непростой).
— Ой, Семен, представляешь, опять эти хулиганы всю дверь изрисовали! — воскликнула Клава Петровна.
— Угу, — кивнул дядя Сэм. — Разберемся, тетя Клава.
— Хулюганы проклятые! Металлисты-наркоманы! — Клава Петровна начала читать привычную «мантру», не обращая внимания на Семена — тот уже спустился на первый этаж.
Не то, что бы Семену Герасимову было присуще любопытство. В обычный день он мог бы выйти утром из дома и даже не заметить рисунок на двери подъезда. Но Клава Петровна выдала ему информацию, а любая информация должна быть проверена (этому алгоритму он следовал всю сознательную жизнь). Поэтому, закрывая за собой дверь, снабженную домофоном, дядя Сэм бросил взгляд на черную поверхность бронированной двери, установленной несколько лет назад (долго собирали деньги со всего подъезда).
И застыл. На целых тридцать секунд. Потерять тридцать секунд — неслыханное дело для Семена Герасимова, главного инженера крупного промышленного предприятия.
Но эти тридцать секунд дядя Сэм провел вовсе не в ступоре. Он думал. Анализировал. В первые три секунды он не поверил своим глазам, потому что эти три иероглифа, начертанные друг под другом именно в таком порядке, он не видел уже двадцать лет. Когда первые три секунды прошли, он вспомнил, когда и где он последний раз видел эти иероглифы. Вспомнил, что они означают, и что/как/когда случилось в прошлый раз, когда это сообщение начертали на двери его комнаты в коммуналке, где он жил в восьмидесятых…
На эти воспоминания ушло пятнадцать секунд.
Значит, кто-то из них остался в живых? Исключено. Значит, нашелся кто-то, желающий отомстить и знающий иеролифы… друзья? Ученики? Дети?.. Дети!
На построение этой логической цепочки ушло еще десять секунд…
«О детях можно подумать и по пути к автобусу», — две секунды на эту финальную мысль и последний взгляд на красные иероглифы, начертанные на черной двери.
Семен Герасимов развернулся и пошел к автобусной остановке. Немного прибавил скорость, чтобы восполнить потерянные тридцать секунд. Сегодня в автобусе по дороге на работу он не будет читать очередную бездарную книжонку его любимого жанра «славянское фэнтези». Сегодня ему есть о чем подумать. Что ж, ему уже давно не приходилось загружать мозги решением Действительно Серьезных Проблем, так что это будет даже полезно — дать повышенную нагрузку на нервную систему и мыслительный аппарат, чтобы не терять сноровки, — ведь если не напрягать мозги регулярно, они могут начать размякать…
Сев в автобус, Семен Герасимов начал считать варианты…
Семен Петрович на работе
Коллеги по работе уже давно за глаза называли его Автоматом. Нет, не в честь автомата Калашникова, а в честь автомата с газировкой — «такой же странный и туповатый». Например, ни разу не было случая, чтобы Семен Петрович опоздал на работу. Думаете, ничего странного — он просто приходил раньше всех? Нет.
Не было ни одного случая, чтобы он пришел на работу раньше. Вот это уже странно. Официально, его рабочий день начинался в 8:30. И он всегда входил в свой кабинет точно в 8:30. Сотрудники неоднократно проверяли его. Даже заключали пари между собой — сколько дней Семен Петрович продержится без опозданий?