Шут и Иов
Шрифт:
Главная функция «Джеда» — усиление космической энергии — подразумевала и определенную кривизну мегалита. И, скорее всего, она подбиралась с учетом конкретных чисел и пропорций. Расчет, определяющий свойства кривой колонны, выполнен знаменитым математиком Ламэ. Старались, чтобы колонна по мере ее повышения уменьшалась в диаметре, и чтобы утонение это совершалось плавной кривой, первая касательно которой была бы вертикальной. Причем Монферран пытался давать указания об утончении колонны, исходя как раз из своих архитектурных «непосвященных» намерений. Но сделали как надо.
Еще 30 августа 1832 г. в присутствии Николая I и дипломатического корпуса произошла установка на пьедестал. Картина была впечатляющая. На огромных лесах находились
Удар колокола — начался подъем. В ужасном молчании он продолжался 100 минут. Как огромный Гулливер, опутанный тысячами канатов лилипутов, «Джед» медленно выпрямлялся, приближаясь к точке, откуда начинается магический отсчет. Потом 5 месяцев ежедневно 200 человек беспрерывно полировали колонну, придавая ей все нужные качества и заданные параметры, неведомые почти никому.
На 30 августа 1834 г. назначили торжественное открытие колонны. Вот когда, ровно за 5 дней (число Гора) до открытия «Джеда», Пушкин демонстративно уехал из Санкт-Петербурга. В этот день перед колонной, после третьего пушечного выстрела, стройными рядами церемониальным маршем с барабанным боем в течение 2-х часов шли войска, причем и вся гвардия. «Имел место быть» самый грандиозный парад российских войск за всю ее историю со времен Петра.
Не передаваемое «море страстей», переход от бунта к смирению перед участью, участью высокой, недоступно многим [55] , переполнило Пушкина и выплеснулось в «Пиковой Даме», «Медном Всаднике», «Сказках». Даже имя главного героя «Дамы» Германна несет чувство бунта-смирения. В черновиках, оказывается, был Герман, а в чистовике появился Германн. Словарь русских имен собственных поясняет разницу. Герман — имя латинское, означает родной, единокровный; Германн — древнегерманское: воин. Эволюция идеи заметна даже в имени: от первоначального акцента на кровность, милость до мысли о борьбе, сопротивлении. Даже главный сюжет «Дамы» — проигрыш в карты в таинственной игре — несет известный мотив «Трех апельсинов» — магия не действует, если она проиграна в карты.
55
Именно в этом желании высшей славы — «стать богом» — и невозможности ее добиться без истинного избранничества — ключ к словам Сальери: «Ты выпил, без меня?..»
В октябре 1833 г. Пушкин пишет «Анджело» по мотивам «Мера за меру» Шекспира. Характерное название. Часто в этой поэме Пушкин обращается к черному цвету — «Поступок твой и черноту душу я всюду разглашу». В «Даме» есть удивительное описание спальной графини, такое подробное, что даже проницательный М. О. Гершензон заметил художественную ошибку Пушкина, описавшего подробности в тот момент, когда по Гершензону, герой не мог всего заметить «в эту минуту величайшего напряжения». Многие предметы указывают на время перед французской революцией 1789 г., а «коробочки, рулетки, веера» — на то, к чему она привела монарха. Рулетка — кружок, бегающий вверх-вниз по шнуру, пустяковая игрушка. Но она впитала в себя большой смысл и стала определенным символом времён революции. Ее называли «эмигреткой». В комедии Бомарше Фигаро перед публикой с «эмигреткой» в руках, «которая хорошо умеет поднимать вверх и спускать вниз». Пушкин буквально в каждое слово, диалог, имя в «Даме» вкладывает четкий определенный смысл. Построенная по «закону колебаний чисел», означающему в эзотерии цикличность и взаимосвязь всего сущего, «Дама» говорит об Александре, который уже имел «злодейство», а ныне в Томском крае готовит новое.
Пушкин как бы заявляет: я знаю твои замыслы, я их разгадал, я их разглашу, ты проиграл, твоя карта бита, твоя магия не действует. Я буду бороться! «Германн выглядывает из-за будки угольщика» — больше чем прямая аналогия с карбонариями. «Германн ходил как тигр» — Пикколо — «тигр» — известнейший в 20-х гг. XIX в. масон-карбонарий Италии.
Но, взорвавшись, проиграв в воображении ситуации, Пушкин заканчивает знаменитым «Заключением» — у Томского все хорошо, у Лизаветы тоже, а вот Германн заперт под № 17 (об этом числе уже писалось) в Обуховской больнице (которую возглавлял в то время — высокопоставленный член эзотерического братства).
Но гораздо интереснее упоминание Пушкиным имени Пьера Леруа (как бы вскользь в связи с часами). Пьер Леруа — известный часовых дел мастер XVIII в. занимался открытым им явлением анормальностей хронологического измерения. То есть он — то указание, та дверь, что вела в область, которую Пушкин прямо указать не мог. Область разных времен, разных измерений, соединение прошлого с настоящим, движение человеческого духа через разные времена. Теоретически это Пушкин знал по эзотерическим истинам, теперь теория вторгалась в его жизненную практику.
Большое прозрение осенью 1833 г. разбилось на «Даму», где нет Петра, но есть почти все остальное, на «Медный Всадник», где есть и Петр и немало указаний на общую идею, на «Сказки», где Пушкин поднимает, очень осторожно еще один пласт. Хорошо изучено, что за основу «Рыбака» Пушкин взял сказку братьев Гримм, где сначала желали избу, потом замок, потом старуха захотела стать королевой, императрицей, папой римским, а затем и Богом! Причем в черновике у Пушкина старуха становилась у него и папой. Почему он выкинул этот эпизод? Потому, что цепь образов сразу бы выдала его. А ведь в этой «сказке» Пушкин необычно сжатыми словами выразил всю динамику своей надвигающейся участи.
Единственная крестьянка на Руси, которая стала царицей — Екатерина I, жена Петра. Точка отсчета обозначена — Петр (по принципу «свита указывает короля»), Внесение папского, католического начала — это уже Павел I, именно за это и убитый (тайный его указ о постепенном введении католичества опубликован Александром почти сразу после убийства). И возведение Екатерины, и убийство Павла было осуществлено эзотерическим кругами. Но всю эту цепь замыкает желание стать Богом (у Пушкина — «владычицей морскою»). И здесь мы переходим к существу «иоанновой эзотерической теории».
Находясь на уровне космических циклон, природного дуализма, неизбежного наличия + и —, левого и правого, эзотеризм, обращаясь к высшей, религиозной области, перенес эту двойственность и на Христа. Мессианский путь Иисуса словно расщепляется на дело искупления, жертвы и дело царства. Возникает необходимость единство Мессии подменить ожиданием «Другого», который в конце истории дополнит женскую пассивность искупления мужской царственностью теократии. «Иоанновы» [56] сомнения довели функциональные различия 1-го и 2-го пришествия, различия деяний, до различия деталей, до различия личностного, субстанционального. Дуализм мужского и женского порождает здесь дуализм личностный, дуализм Иисуса и Другого. И это — не отвлеченный момент теории, а нерв, проходящий через всю русскую действительность и литературу.
56
Ложно истолкованные слова Иоанна Крестителя: «Ты ли тот, которому должно прийти, или другого ожидать нам» (Евангелие от Луки, 7,20) положили начало тенденции, приведшей к образованию системы взглядов, названной «иоанновым эзотеризмом».