Шут и слово короля
Шрифт:
— Пойдем отсюда, — Якоб подтолкнул Эдина к выходу.
На улице было солнечно и морозно, воздух вливался в легкие, как живительный бальзам — дышать бы и дышать.
— Эх и растяпа ты, — сказал Якоб. — Заслужил взбучку, между нами говоря. Нашел с кем уши развешивать. Ладно, надеюсь, понял. Пошли, угощу все же тебя булками.
В другом трактире, поменьше и поуютней, они расположились за столом у окна, Якоб велел расторопной служанке принести горячего медового сбитня и сдобы. Пока ждали, он вытащил из кармана и бросил Эдину маленький бархатный мешочек, и сразу вспомнилось, как всплыло — ожерелье из цветов виолики. Для Аллиель.
— Для кого прикупил красоту такую?
Эдин не ответил, и Якоб улыбнулся.
— Они тебя обобрали, но мне потом вернули.
— А как ты… с ними, откуда?.. — не слишком вразумительно спросил Эдин.
Якоб, конечно, понял и объяснил:
— Видел я, как ты с нищенкой объяснялся, как двое тебя схватили. Вовремя подоспел, чтобы тебя отбить, но один разбойник убежал, а ты был без памяти. Я тебя занес в трактир, а парня — за шкирку и к Вартаку. Вот и разобрались, и старуху твою как из под земли откуда-то выдернули, она проболталась, что ты ожерелье купил. Добыли и ожерелье. Сам бы я и не подумал, что ты что-то у ювелиров покупал. А остальное знаешь.
— Погоди, а Вартак этот — он кто? И — почему?..
Якоб улыбался одними глазами.
— Вартак — большой человек. Барон воров — слышал о таком титуле? Заправляет всеми нищими, воришками и прочими прохиндеями в Вердене. И с давних пор очень почитает нашего Графа, сам слышал — предан душой и телом. Мы с Графом его тут навещали недавно, вот я и знал, где его искать.
— Наш Граф… и этот?..
— Он знается и с такими людьми, да, — пояснил Якоб, недоумение Эдина его, похоже, забавляло. — Насколько это ему нужно, конечно. А вот и булки!
Булочки в этом трактире были теплыми, нежными и дивно вкусными, а в сбитень не пожалели меда. Только такой едой и можно было заесть то, что рассказал Якоб.
Все же Эдин попросил:
— Ты не говори Графу, ладно?
Пусть Граф и знается с ворами, но что он скажет, если узнает, что у Эдина мать — воровка?
— Не могу не сказать, сам понимаешь, — пожал плечами Якоб. — Он ведь обязательно от Вартака узнает. Да что тебя волнует?
— Старуха тебе сказала… что моя мать, она… в Зинтаре…
— Да сказала, сказала. Только что с того? Граф и так понимает, что она не была ученицей монастырской школы. И потом, ты ведь не знаешь, как оно все случилось? Только представь: молоденькая женщина, с младенцем, совсем без родных, поддержать её некому, а обидеть, принудить — запросто. Верно?
— И все-таки, как бы узнать, кто мой отец?
Якоб нахмурился.
— Да неважно это! Забудь.
Как будто можно такое забыть!
Якоб вкратце рассказал о происшествии в Вердене за обедом, который они делили с Графом и Аллиель. И про отца Эдина упомянул, что, возможно, тот действительно знатный человек.
— Ой, как интересно! — Аллиель захлопала в ладоши. — Отец, неужели ничего нельзя сделать?
— Каким образом, радость моя? — пожал плечами Граф. — И потом, зачем? Я считаю, что при желании этот человек легко мог бы найти его и вернуть. Отследить путь любого цирка довольно просто, особенно человеку с возможностями. Разослать гонцов, перехватить цирк! Я бы легко сделал это за неделю, кому-то, возможно, понадобилось бы две.
— Я понимаю, Граф, — не поднимая глаз от тарелки, Эдин кивнул. — Благодарю вас, но я вовсе не расстроен, меня не надо утешать.
— И это хорошо, — старик мягко накрыл его руку ладонью. — Я не хочу, чтобы ты огорчался из-за безделиц. Кто бы ни был твой отец, в тебе хорошая кровь, это уже теперь заметно. Это главное.
Когда ужин был окончен и Аллиель с Эдином ушли из-за стола — точнее, Аллиель утащила Эдина к себе, Граф сделал Якобу знак задержаться, и велел рассказать о случившемся подробно. На этот раз Якоб упомянул и о тюрьме Зиндар, но Граф только махнул рукой.
— Пустяки. Грустно, конечно, что он узнал, но это всегда могло случиться, потому что Виолика действительно там побывала. Жаль девочку, ее подло использовали, вот и все.
— Вы знали, милорд?..
— Конечно. В свое время я разузнал про мальчика все, что смог. Вот про это чудесное кольцо бастарда слышу впервые. Может, пьяница-нищенка просто решила разжиться у вас монетами? Ей удалось, как я понял.
Якоб покачал головой.
— Я ей верю, Граф. Потому что… О Всевышний, да я ведь сам видел, что ему поклонилась графиня Верден! Белая Госпожа, то есть. Простите меня, милорд, но… я боюсь так думать… но не может же Эдин быть бастардом самого короля Герейна? Или … короля Юджина, ведь и тот умер не стариком, мир праху его…
Граф с минуту молчал, потом расхохотался.
— Нет, друг Якоб. Головой ручаюсь, что ни одну циркачку близко не подпустили бы к королевским покоям. Кроме того, королева Кандина чрезвычайно умная женщина и ни за что не прогнала бы королевскую любовницу с ребенком. Про королеву Элвису я вообще молчу, эта добрая девочка в лучшем случае поплакала бы в подушку. Поверь, вся эта история не про них, совсем не про них.
Якобу оставалось только склонить голову.
— Я понял, милорд. Простите.
— Вот что, Якоб Лаленси, — продолжал Граф, — постарайся сделать так, чтобы Эдин выкинул из головы мысли о своем возможном отце. К чему пустые волнения?
— Да, Граф, но я думаю, что есть ещё способ что-то узнать, — сказал Якоб, — можно просто спросить у графини Верден… у Белой Госпожи. То есть, можно попробовать. Если она захочет показаться и отвечать на вопросы, конечно — она не говорит, но может покачать головой…
Граф вздохнул.
— Я запрещаю заниматься такими глупостями. У меня свои планы на мальчика, и титулованные отцы мне не нужны, ты понял, Якоб Лаленси? К тому же, герб на кольце мог быть и не кандрийским, ведь не только по Кандрии ездят кандрийские цирки. Я полагаю, что загадочное кольцо не найдется никогда, но если найдется — найди его первым и доставь мне. А впрочем, нет, выброси его в ближайшую глубокую речку. Понял?