Шут Живого Огня. Пьеса с прологом и эпилогом в 3-х действиях и 9-ти картинах
Шрифт:
Великий русский Танцовщик Нежинский– собирательный образ Вацлава Нижинского, его брата Станислава Нижинского, а также его тени и соглядатая Ивана Нежина.
Мать – мать Нежинского.
Отец – отец Нежинского.
Директор зрелищ – директор цирков и театров… он же сам Дьявол.
Василий – слуга Директора, и одновременно слуга Нежинского.
Иван Нежин – соглядатай, шпион, и тень Нежинского.
Станислав – навечно замолкнувший в этом мире, старший брат великого Русского Танцовщика Нежинского.
Актёры театра пластической драмы – эфирные сущности, те кто существуют и движутся одновременно в двух взаимоувязанных параллельных пространствах, – в материально – реальном, и в эфирно – призрачном… появляясь, и исчезая, то в одном, то в другом, смешанном с исходным, пространстве… являясь и некой исходно – горней волшебной плазмой, и в то же время являясь дольним танцующим в пространстве бренным телом… являясь между двух взаимно связанных пространств телесно – эфемерной сущностью… и в то же время танцующим живым безумным бренным телом… тем телом, кто понимает толк в эфирном танце бытия… тем телом, кто принимает пляску бытия… Тем телом кто танцует, летает… Кто так призрачно летает сквозь смыслы бытия…
Пролог
Купе скорого поезда едущего из Средней Азии в Москву. В купе беседуют, и пьют чай, двое, – Автор написанной здесь драмы, и некий Рассказчик, кто называл себя «Иваном Нежиным», – кто изложил в пути описанную ниже драму, с тем
– Это случилось в те времена когда ещё была жива наша Великая Страна. В купе поезда, едущего из Средней Азии в Москву, нас была двое, – я, едущий из командировки на родину, в Москву, и мой «попутчик», тогда житель Средней Азии. Я называю его… здесь я называю его «мой Попутчик», или просто «Попутчик»… или просто «Рассказчик», потому что дело было не в том куда мы ехали, и зачем мы ехали… а в том, – что именно рассказал мне «мой Попутчик»… или в данном случае просто «Рассказик»… а рассказывал он мне вот что… Он мне рассказал, что зовут его «Иван»… а фамилия у него «Нежин»… Впрочем он мне также пояснил, что дед его, тоже носил имя «Иван», и фамилии его также была «Нежин»… а прежнюю свою фамилию, как рассказал мне мой Рассказчик, дед его изменил на новую в честь великого Русского Танцовщика Вацлава Нежинского… причём, как выяснилось, и мой Попутчик, и, по – видимому, его дед, имели в виду всё же выдающего русского танцора Вацлава Нижинского… но почему – то, и тот и другой, упорно вместе «Нижинский» произносили «Нежинский»… может быть потому что, как вспоминали те, кто знавали Нижинского ещё в детстве, утверждали потом, что многие дети… особенно девочки… в его балетном классе, называли, его плотно закрепившимся за ним прозвищем, – «Нежинка»… Да… «Нежинка»… называли его так… может быть потому что именно это его прозвище отражало подлинную суть того о ком поведёт сейчас речь мой «Попутчик»… или просто «Рассказчик»… тот кто, как и его дед, носил имя «Иван»… а фамилия его была «Нежин»… не знаю, подлинная ли это была его фамилия… не знаю… но, тем не менее… Тем не менее… рассказ свой наш «Рассказчик», он же «Иван Нежин»… начал вот с чего… А начал он свой рассказ вот с чего…
– (актёры пластической драмы исполняют некий обобщённый балетный танец, как некий синтез, как некое переплетение фрагментов, различных сюжетов, мирового классического балета)…Итак… сначала, прежде чем продолжить мой рассказ, мы для себя уясним – что такое балетный танец сам по себе… это к вопросу о смысле танца на вверенной всякому большому танцору танцующей Земле… да… на священной Земле Единого Танца… теперь так… определимся мы с вами, – зачем, для чего мы, люди, танцуем… Да, танцуем мы для чего… но боги танцуют это понятно, – танцуют они для некоего такого Космического Действа… некоего такого Творения Космоса… а вот люди-то зачем… а вот люди танцуют зачем… думаю танцуют они с тем чтобы прославить тем самым, то есть своим танцем бога, самого сотворившего эту Землю Бога… то есть тем самым, своим танцем, желая прославить самого Бога… думаю так… и в самом деле самый высокий танец на Земле это, тот танец, который люди называют «балетом»… выстраивается же такой танец на самых что ни на есть загадочных элементах… то есть основой балета является выстраивание неким таким своеобразным балетным языком рассказа о том, чего в реальной жизни нет… но хотелось бы чтобы было так… выстраивание такого танца происходит на элементах, которых у человека в его повседневной природе не существует, и существовать не может… он, человек, просто так не двигается… он просто так танцует своим своеобразным «балетным языком»… он просто так танцует… отсюда нам следует предположить, что этот язык классического исходного балета заложил в человеческих танцах сам бог… сам Бог его и заложил… Но а дальше-то что… а дальше-то что… вот тут а зарыта самая что на есть «балетная собака»… вот тут она эта «балетная собака» и «зарыта»… если это язык бога, и для Бога, то этим самым языком танцует сам Бог… он, бог танца, он при этом так и танцует… так при этом Он и танцует… сам Бог… вот об этом самом «боге танца», или «шуте бога – огня», как его называл сам бог, я вам дальше и хочу рассказать, дорогие мои… я хочу вам об этом и рассказать… …Итак, продолжим… так и продолжим… о том «шуте бога» который в полном смысле этого слова – извратил танец бога во славу Бога… так он его магически извратил… этот танец… танец бога… он – «Шут Бога, как жертва Бога»… он так его и извратил… по своему извратил… Что ж… танцуй, танцуй, дитя – жертва бога – «Шут Огня живого Бога»… Танцуй, дитя… танцуй жертва – шут… жертва дитя… сумасшедшая жертва – дитя… Танцуй, Дитя… танцуй… Бог так не танцует… так танцует «Шут от Бога»… Дитя Бога… так танцует его Дитя… так танцует Его Дитя… так танцует Шут для Бога… Шут Бога – Огня… Он так танцует, так танцует Его Шут – Дитя… так танцует «Шут от Бога».
– (на Землю сходит Ангельскую сущность, какая здесь, на вверенной этой сущности Земле, страдает мучается, плачет, сходит с ума от собственного бессилия, и собственной безысходности в этом бренном заблудшем, как кажется этой Ангельской сущнсти, мире) Далее мой попутчик стал рассказывать, что будто Бог послал на Землю Ангельскую сущность, какая здесь на вверенной этой сущности Земле страдает мучается и плачет, сходит с ума от собственного бессилия, и собственной безысходности… Да… то что я услышал в преамбуле рассказа моего Попутчика – Рассказчика поначалу никак не вдохновляло меня на дальнейшее слушанье его повествования… но, мало по малу, по мере того как он, это мой Рассказчик, развивал своё дальнейшее повествование, я всё более и более проникался, и втягивался, в это его, как мне по началу казалось, полушуточное не серьёзное изложение событий, которые как – будто бы, на первый взгляд, ну никак не могли иметь место в реальности… Ну, никак не могли быть в реальности… так мне в начале казалось… казалось, что эти события ну никак не могли влезть ни в какие рамки одной отдельной, пусть и уникальной, биографии… с одной стороны, это был рассказ про жизнь, смерть, и искусство, как будто бы некоего такого прототипа, некой вполне исторически реальной фигуры одного великого русского танцовщика… однако, затем, когда я понял, что прототипом данного выдающегося персонажа, о котором вёл речь мой Попутчик, мог быть никто другой, но – только всемирно известный «бог Танца» Вацлав Нижинский… я также понял при том, что мой Попутчик имел ввиду известную биографию «бога Танца» Вацлава Нижинского лишь очень косвенно, лишь очень приблизительно, лишь очень условно… а имел он ввиду скорее совсем другую «биографию», – некую может быть его собственную иллюзию, некий его собственный фантом, созданного его собственным воображением персонажа, а именно – Жертвы Бога, как посланного Богом на Землю «Шута Бога Живого Огня», посланную на Землю Богом некую такую Ангельскую сущность, какая здесь на этой вверенной этой сущности Земле страдала мучилась, и плакала, и сходила с ума, от собственного бессилия, и собственной безысходности… от собственной невозможности помочь людям – стать собственными актёрами на сцене собственной страдательной судьбы… он так думал, он так творил, и так говорил… к тому же и своего героя он называл не иначе как «Нежинский»… не иначе как «Нежинский»… а полностью он его называл не иначе как «Нежинский – Шут Живого Огня», полагая что это тот самый актёр, на сцене его неизбывной великой судьбы», кто играл свою роль от имени «всего Человечтво»… заблудшего и потерянного в этом мире Человечества… тот Шут и Актёр – «Жертва Бога»… отпущенная Богом на Землю. «Жертва Бога»… Он так его называл… «Жертва Бога – Дитя Бога – Огня»… он так его называл… он так его называл… Итак… слушаем же дальше нашего с вами Попутчика, и одноврменно Рассказчика… случаем же мы его дальше…
– (явившаяся на Землю Ангельская сущность по – прежнему, взывая к окружающим о помощи, продолжает страдать, плакать, и мучиться) Да – да господа и дамы! Это не фантастика!.. Как рассказывал мне мой дед тоже «Иван Нежин»… Великий русский Танцовщик Нежинский, Шут Бога – Жертва Бога, завещал нам следующее… вот что завещало нам это безумное вечно танцующее Дитя самого Бога!.. Вот что он нам завещал в самом конце его несчастной жизни как его жертвенной во им живых ближних судьбы – «Именно сам Абсолют начнёт учить людей летать и становиться бессмертными… Это так же точно, как и то, что Золотой век наступит точно в 2019 году, дамы и господа! …И уже весной 2019 Абсолют начнёт вытаскивать все человечество из его спящего дремотного состояния! …Все же человечество тогда будет стоять на грани невероятно опустошительной войны! …Это Вам только кажется, дорогие мои, что будущее не возможно знать… А я ТАМ был!.. в «будущем» я Был… Я был там моим безумным разумом! …А мой разум абсолютно безумно – ясен, и не лжет мне… ни в коей мере он мне не лжёт… Благодаря же ясности моего разума, я путешествую в другой мир… в мир «будущего», туда, где вождь и Отец всех народов земли по имени «Анх»… уже вознёс человеческий мир до самых фантастических технологий… так будет, и я ТАМ был. Итак, я расскажу Вам историю того, кто был первый, кто стал летать по Земле, по всей Земле, танцую на Земле… я хочу Вам рассказать историю того, кто своим танцем пытался учить людей летать на Земле, учить летать людей без помощи машин, но лишь с помощью одной их любви к Богу… к Богу Творцу «Живого Огня»… с помощью одной лишь их, людей, любви к Телу
Действие 1
Картина 1
Двое в купе едущего из Средней Азии в Москву поезда – Автор пьесы, и его случайный попутчик Иван Нежин,
– (происходит встреча «Идиота» с тенью его создателя – Фёдора Достоевского) Он, великий русский танцовщик Нежинский много читал… Он много много читал, оставаясь в мире прочитанного… И это был его мир отличный от обычного житейского, и в то же время, такого тусклого. и такого недостойного его фантазиям мира… Лет в восемнадцать он наткнулся на «Идиота» Достоевского… и понял для себя, – что это он и есть – тот самый «Идиот»… и понял он что он и есть «тот Идиот»… и понял это Идиот… сказав себе – «я Идиот». Зачем и для чего бог создал Жертву… послал на землю Жертву в негодный для него, в не стоящий его, Идиота, ничтожный мир… Да, для чего… Для чего проступил на этой вверенной ему Земле этот посланный Богом на Землю страдающий лик?… Да… для чего… к тому же… вот этот самый воздух… как – будто бы сам воздух держал Шута – лицедея… Держал Шута – лицедея… мешая благому упасть… Мешая немому больному страдальцу упасть… Да… для чего… Вечный Шут – бестиальная душа плутовства… с бесстрастной душой безумного восточного божка… заманивала жертву – зрителя… испуганную жертву – зрителя в блаженный мир его прилунных грёз… она, его лукавая душа, уже искала в нём широкими, но будто спящими, глазами, дразнящий зрителя лукавый призрак преследующих бога грёз… она ж его уже искала… О. этот аромат невинной розы, прикинувшейся призраком влюблённого юнца… О. этот Аромат… живой влюблённый Аромат невинной розы… О. этот Аромат… О… эта бедная испуганная жертва – зритель, уже вдохнувшая извечный тайный Аромат нетленной розы… увидела живую личность розы… при этом в ней, в той бестиальной личности живой нетленной Розы, подспудно зрело что – то… застывшее недвижно… столь глубоко застывшее, что заставляло безумного и трепетного Мага часами, уже по возвращению домой, невидяще смотреть в одну недвижную магическую точку… смотреть в одну магическую точку… увидев то невидимое прочим… увидев то невидимое прочим… то нечто, что видеть может лишь застывшая вне всякой тленной жизни горняя душа… безумная душа… смогла увидеть Нечто… в то время, как товарищи его по школе танцев бежали на «половину» девочек, и хвастались затем друг перед другом о ложных или истинных победах, наш нежный юноша вынашивал чистейший образ благой и Неземной Любви… Благой и Неземной Любви… наш юноша вынашивал сей светлый образ Розы… он в тайне любил, и воздыхал, и с тем вынашивал… он в тайне так вынашивал… и будучи уединённым, и одиноким… он с тем вынашивал Любовь и Одиночество… он с тем вынашивал Любовь и Одиночество… он так вынашивал… Любовь и Одиночество… Он Так вынашивал Любовь… затем уже, став много старше, Шут Одиночества, сквозь судорогу – вопль безумных кукольных его движений в танце, вещающих о собственном его разладе с бренной жизнью, явил и горестную душу в разрыве с жизнью… вопила горестно душа – сознательно безумная душа в её единстве с простейшим телом – механизмом… безумная душа хлебнувшая и страха, и горя… страдалица – душа… она вопила о Лучшей Жизни… о Лучшей горней Жизни… она вопила… о жизни не земной… она вопила о Небесной жизни… она об этом и вопила… «Я всегда рад когда я могу уйти от больших и старших… когда я могу от них уйти… когда могу уйти от них к детям…», – он так говорил… но он так редко их видел… редко видел детей, слишком цепко его держала та другая, ненавистная ему жизнь, и пришедшая вместе с этой ненавистной ему жизнью его нежданная слава… эта ненавистная ему всемирная слава… эта его никчёмная бессмысленная слава… Это его слава… и он так редко их видел… Он так редко видел искренних и милых его сердцу радостных детей… он так их редко видел… хотя и был одним из них… он Был Один из них… он был Дитя «от сердца, и души»… он был в душе благое милое Дитя… он был Дитя как «Шут Огня» от Бога… Живого милого Огня… Он был Дитя Огня… Он был Дитя – Огня от Бога.
После всего того что было им сказано, Иван Нежин внезапно замолкает… долго и внимательно, и более чем странно, всматривается в некую избранную им точку в замкнутом пространстве купе поезда… при этом ему, и его попутчику, слышатся детские будто ангельские голоса… затем они слышат музыку… и под это преследующее их теперь мало внятное голосовое сопровождение Иван Нежин продолжает свой рассказ… при этом, по ходу его рассказа, ведениями попутчиков, купе способно превратиться в некое подобье театральной сцены… в некое такое призрачное подобие некоего такого театрального действа…
– (то Фокусник, прислужник Дьявола, смеётся над Петрушкой, кто тужится вновь обратиться в Призрак Розы… при том Петрушка прыгает уже не в прекрасный образ «Призрака Розы»… но – в гиблое пустое дьявольское место… но в гиблое пустое дьявольское место… Так прыгает Петрушка, над ним смеётся Фокусник… далее следует сцена физического соблазнения юного Петрушки коварным мастером соблазна, – тем кто сделал фокусы – фальшивки своим неотделимым ремеслом) Музыка… ещё никогда ранее не слышанная им ранее музыка, околдовывала его… подхватила его юное доступное всяческим волшебным изгибам тело… а затем заставляла его так застывать, теперь уже в образе сросшихся словно единый стебель рук, ног, – как будто лепестков, обхватывающих сладостной истомой бутон его безумной головы… так это дивное волшебное безумье мелькнуло перед ним, и всеми теми, кто, на спектакле, содрогаясь от жуткой и раскрытой ныне, вот в этот час его безумья, тайны, был счастлив… это видеть… в тот час был счастлив видеть подлинную магию волшебного телесного действа, как образ истинно раскрытого его безумьем чуда Розы, – немого чуда ожившей Розы… вселенский образ ожившей Розы… ожившей образ истинно влюблённой в Космос Розы… повенчанной с Твореньем Мира Розы……Ну вот… дух промелькнул… исчез… ну вот он промелькнул… исчез… вот он исчез…Так было уже и на спектакле… толпа ревела при том… а после… а после спектакля, за кулисами, в гримёрной, его теснила, обнимала, желая прикоснуться к божеству. безумная толпа. Им восторгались, иные хлопали его по телу, не смея выразить восторг словами, иные целовали мага… его теперь восторженные юные, и не очень, поклонницы пытались так иль иначе, но обратить его внимание… он только молчал, и хмурился… пытался спрятаться куда-нибудь подальше… подальше… пытался забиться в угол: куда-нибудь… какой-нибудь подальше… о, боже… как безразлична ему была вот эта пустая не нужная ему бессмысленная слава… О. боже, как равнодушен он был к пустой не нужной ему славе… он вынимал потрёпанную кучу не нужных ему записок засунутых ему насильно в карман… и тут же выбрасывап записки вон… пока ни обратил внимание на некую зловещую записку, начертанную на гербовой милованной бумаге… он развернул эту записку, и прочитал в ней вот что – «Мой милый друг… пишет Вам Ваш самый глубокий почитатель, – глубокий поклонник Вашего великого таланта… предлагаю Вам сегодня, вместе со мной, и моими друзьями, также почитателями Вашего таланта, отметить день Вашего успеха, и день Вашей несомненно теперь уже великой Славы… Мы ждём Вас у чёрного второго выхода из данного театра… прошу Вас почтительнейше не отказать нам в нашей к Вам нижайшей просьбе, почтить нас Вашим столь дорогим для нас вниманием… прошу Вас нам не отказать… Я очень Вас прошу не отказать. Ваш князь…» А далее в записке следовала фамилия известного, известного кругам ночного Петербурга, князя… а может быть стояло там и имя Дьявола… Ну, вот и всё… с этого же дня, и с этого же мига, неискушённый юноша, великий танцовщик… при этом жертва Дьявола… он пал… пал жертвой Дьявола… поскольку Дьявол не спит, не дремлет… Но это может быть на первый взгляд кажется, что встречи таланта божьей милостью с чёрными падшими людьми происходит самопроизвольно… и как – будто бы это случайно… и как – будто бы это случайно… Но, на самом деле это не так… это далеко не так… это не так, ибо сам Дьявол ищет возможности и взаимности… постоянно он ищет возможности превратить божественный талант в свою жертву, превратить его в своего слугу, – в слугу его, Дьявола, фальшивого блеска, фальшивых болезненных желаний, страстей и страстишек, в слугу вертящейся в пространстве избыточных желаний мишуры… а проще говоря, – в слугу Тельца из Золота… в одного из его таких же слуг, рабов, и почитателей… и почитательниц… увы… но юноша… не искушённый юноша упал… но не куда-нибудь, а – прямиком в золочёные руки одного из самых любимых слуг Дьявола, высматривающего жертвы для дела Дьявола, – в руки его любимейшей игрушки «князя Петербургской Тьмы»… и завертелось… завертелось… Всё завертелось… жизнь вне сцены для божьей милостью таланта стала похожа при том на мерзкий омертвелый цирк, – где есть несомненно мишура, есть будто блеск, но нет души… но нет души, а есть один не истребимый с всегдашней горечью осадок, – что жизнь бессмысленна, горька, никчёмна, и пуста… что жизнь пуста, бессмысленна… никчёмна и пуста… что жизнь есть «горький, и пустой осадок»… что жизнь пуста… Пуста та жизнь… пуста… то Фокусник вновь посмеялся над Петрушкой… то Фокусник унизил божью благодать в угоду Дьявола… он вновь её унизил… и «благодать» уже не «благодать»… а так – пустое место для прыжка… прыжка в такое же «пустое место»… И что… а вот что, – за тем последует прыжок в «пустое место»… прыжок «пустого места» последует за ним… последует… за ним… последует… затем… и ныне он не столько застенчивый сам по себе, сколь молчаливый сумрачный и сторонящейся столь любимых им ранее, столь близких ему по духу, столь милых ему вселенской божьей сутью детей… столь милых ему… столь дорогих ему детей… столь милых… и столь сердечно близких ему… и он стал сторониться столь дорогих ему детей… Он стал их сторониться… (мираж поющих детских голосов, и детских танцев, в купе – театре, внезапно замолкает).