Шут
Шрифт:
И подачки этой маленькой ведьмы ему вовсе не нужны!
Чего доброго, так она скоро решит, что и королевского шута приручила подобно Руальду.
На миг ему стало жутковато. А вдруг - правда? Вдруг она уже околдовала его?
Шут сердито тряхнул головой так, что мохнатая шапка съехала до самого носа. Нет! Он еще в своем уме. Он по-прежнему предан королю и королеве. И будь проклята эта девчонка! Пусть выбирается обратно сама!
– Пошел!
– Шут что есть силы ударил пятками коня и, не оглядываясь, ринулся в одну из узких улочек, убегающих от площади в сторону моря.
Он гнал, не разбирая дороги, забыв о коварных
На берегу Шут спешился и устало сел на песок. Море бушевало, швыряя на берег грязные клочья пены.
Нар не отстала от него. Выскочив из переулка, она спрыгнула со своей кобылы и налетела точно ураган:
– Что с тобой случилось, шут? Ты решил переломать нашим лошадям ноги? Какие бесы вселились в тебя?! Или ты обезумел? Ваш дрянной город не создан для таких скачек!
'Нет, я не обезумел... Я пока еще хозяин своего ума. И тебе не лишить меня моей воли...
– Шут не смотрел на принцессу. Нелепая тайкурская шапка опять сползла до самых глаз, и он сорвал ее с головы, отбросив в сторону. Запоздало подумал, что сглупил: - Проклятье! Я опять простужусь...'.
Нар молча подняла шапку, напялила ее на Шута.
– Глупец, - и села рядом. Почти бок о бок.
– Я ненавижу тебя, - прошептал он.
Там на башне с ним случилось нечто, не поддающееся описанию. Как будто кто-то со всего размаха вдребезги сломал стену, отделявшую его от целого мира. Мира, который всегда был рядом, но оставался невидимым, непознаваемым. Кое-как собрав себя обратно в привычные рамки осознания, Шут вернулся в спальню и до вечера сидел, уставясь на огонь в камине. Мирта принесла ему горячей похлебки с кухни и, как обычно, без единого слова поставила рядом. Она развесила мокрый от снега плащ и подтерла лужи, набежавшие с сапог. А потом, стараясь не попадаться хозяину комнаты на глаза, до темноты вдохновенно выгребала пыль из тех углов, где раньше громоздился Шутов хлам.
То-то старшая горничная, наверное, обрадовалась...
Перед уходом Мирта робко спросила, не нужно ли господину еще чем помочь. Шут вздохнул и сказал, чтобы с завтрашнего дня только она приносила ему теплую воду и растапливала камин по утрам. Девушка удивленно подняла брови, но если она и хотела задать какой вопрос, то так и не решилась. Служанка выглядела усталой, волосы выбились из-под чепца, на лице остались подтеки от грязной воды. Однако же она перестала прятать глаза и смотрела на него открыто. Шут улыбнулся ей на прощанье, да только это вряд ли было замечено - Мирта выходила из комнаты, почти ничего не видя за горой грязного белья, что она охапкой держала в руках.
Этой ночью Шут почти не спал. Думал о Нар, об Элее, о Дале. О себе. О том, кто он. Зачем живет... и почему живет именно так, а не иначе. Почему Дала сочла себя в праве выбирать за него? В том, что это было именно ее решение, он ничуть не сомневался.
Вопросы и тягостные мысли измотали Шута. Он чувствовал себя обманутым, а такого с ним не случалось с детства.
И во всем была виновата эта черноглазая колдунья...
– Ты обещал мне показать город, - Нар сказала это так, будто не услышала последних слов.
– Ничего я не обещал, - он смотрел, как волны с грохотом налетают на гранитные валуны и разбиваются каскадом брызг, долетающих до места, где они сидели. Шут знал, что если облизать губы, на языке останется соль.
Он любил море и любил Золотую Гавань.
– Что ты сделала с Руальдом?
– Шут не отрывал взгляда от волн.
– То, чего ты делать не умеешь. Знание не даст тебе понимания. Оставь это. С Руальдом все не так плохо, как тебе кажется, - Нар подобрала камешек и запустила его в воду.
– Он уже почти собрал себя воедино. Чем дальше, тем меньше он будет выглядеть странным. Его сознание почти приняло меня. Совсем скоро он станет таким, как прежде, и мысли о первой жене перестанут причинять ему боль. Однажды ты спросишь его, как же он мог так поступить с ней, и твой Руальд не рыкнет 'Отвяжись! Поди прочь!', а честно расскажет как. И вы душевно посидите у камина, наслаждаясь вином и возвратившейся дружбой...
Шут стиснул челюсти, желваки заходили под кожей. Вдохнул поглубже. Может она просто не понимает?
– А Элея?
– кто бы мог подумать, что голос у него бывает таким жестким и ледяным...
– Твоя снежная королева?
– Нар пожала плечами.
– Так всегда - кто-нибудь оказывается лишь фигурой в игре. Это неизбежно.
'Вы не фигура, вы - Королева!' - 'Спасибо, Пат'... Медовые глаза, полные печали...
– Будь проклят тот день, когда вы встретились с Руальдом... Век бы тебя не видеть!
– крикнул Шут и, сжавшись в пульсирующий комок боли, обхватил голову руками, желая лишь одного - чтобы принцесса тайкуров исчезла. Исчезла из их жизни навсегда.
Но она осталась, где была, лишь вскочила и воскликнула рассержено:
– Да как ты смеешь так говорить со мной?! Ты! Дурак!
– А я дурак и есть, - ответил он устало.
– Да уж, с этим не поспоришь, - ее гнев угас так же быстро, как и вспыхнул. Нар, вздохнув, села, оправила плащ, чтобы ветер не трепал его полы и заглянула Шуту в лицо.
– Думать ты, похоже, совсем не умеешь, королевский любимчик. Хотя мог бы и попробовать. Ты вбил себе в голову, будто твою ненаглядную королеву тут обидели до смерти, будто жизнь ее испортили и навсегда сделали несчастной. Глупец. Поверь мне, пройдет время, и она будет плакать от счастья, что не осталась с Руальдом.
– Почему?
– Шут не сдержал удивления.
– Потому. Другая у нее судьба. Она слишком сильная для вашего короля. Ее слишком много для него.
– Тебя будто не много!
– как ему надоела эта ее непререкаемая взрослая уверенность.
Нар усмехнулась.
– Не обо мне речь. У меня совсем другие задачи, глупенький шут. Тебе их пока не понять, поэтому не обвиняй меня в том, что далеко от твоего разумения. Лучше покажи мне город. Я знаю, ты любишь его, видишь совсем иначе, чем я. А королева твоя... поверь, у нее правда удивительная судьба. Как и у тебя. Но с Руальдом эта судьба не связана.
– Ты лжешь. Хочешь прикрыть красивыми словами уродливые дела, - он очень хотел бы поверить, но если позволить себе это, привычный мир, и без того потерявший свою прочность, окончательно перевернется.
– Считай, как хочешь. Рано или поздно ты поймешь, кто из нас был прав. А теперь - идем. И... прости меня за оружие. Я не увидела сразу. Такое трудно разглядеть, если не знаешь, что именно нужно искать. Кстати... это лечится. Я даже сама могу попробовать.
Шут поднялся, отряхнул песок с плаща. Протянув руку, помог встать Нар. Он ничего не ответил, просто подозвал лошадей и кивнул в сторону пирса.