Схватка оборотней
Шрифт:
— Бери их назад, они, наверное, уже притерлись к твоим карманам.
Лом с завидной для своей комплекции расторопностью рассовал деньги по карманам пиджака.
Стасу достались две пачки четвертных из портфеля. Дождавшись, когда тот разложит их по карманам, Савельевич показал рукой на золотые изделия:
— Во сколько ты бы их оценил?
— Хрен их знает, я же не ювелир, — ответил Стас. — Ну, так на глаз на пять косых потянут.
— Пускай будет так, но учтите: в них и моя доля, — напомнил Савельевич. Достав из портфеля две пачки двадцатипятирублевых купюр, он по одной дал своим друзьям, а золотые изделия положил в портфель.
— Вы знаете, почему я выкупил у вас эти безделушки?
— Наверное, жить без них не можешь, — настраиваясь на шутливый тон, ответил Стас.
— Дурак! — пренебрежительно обозвал его Савельевич. — Потому что когда бабки у вас кончатся, вы можете эти безделушки по пьянке кому-то по дешевке загнать, тем самым засветив и себя, и меня. Теперь усек?
Стас на «дурака» не обиделся. Савельевич так ему угодил, что на мелочи можно было и не реагировать.
— Стас, пойди посмотри, как там поживает наша Рыба, не задохнулась ли еще, — пошутил Савельевич.
Стас, снова надев на голову чулок, вышел из спальни, закрыв за собой дверь.
Савельевич быстро достал из портфеля пачку десятирублевых купюр и отдал ее Лому.
— Это тебе лично от меня за хорошую работу. Стас о них не должен знать. Предупреждаю, если он о них узнает, ты должен будешь поделиться с ним пополам.
Взяв деньги, Лом погрузил их в карман своих огромных брюк. После всего происшедшего он не ожидал от Савельевича такой доброты, а поэтому расчувствовался:
— Я давно решил признать тебя шефом, а теперь прямо говорю: твое слово будет для меня законом.
— С чего ты вдруг вздумал признавать меня шефом? — удивился Савельевич, в душе польщенный таким уважением.
— Я поверил в тебя и твою голову, а поэтому, если еще появится какое дело, смело можешь на меня рассчитывать.
Они услышали звуки приближающихся шагов Стаса и прекратили разговор.
— Нахохлился, как мокрый воробей, — пренебрежительно сообщил Стас о Рыбе, — наверное дрейфит.
— Он не дурак и давно понял, какое решение мы приняли в отношении его головы, — пояснил Савельевич.
— Хватит о нем трепаться, — предложил Стас. Задумавшись на мгновение, он спросил: — Интересно все же, Савельевич, узнать, какой куш перепал тебе?
Он знал, что этот вопрос Савельевичу неприятен, но не задать его он не мог, любопытство взяло верх.
— Тебе надо было самому пойти получать деньги, а не торчать зайчиком за углом, тогда не пришлось бы проявлять интерес к чужим деньгам, — отрубил Савельевич.
— Я знал, что ты так ответишь, — съехидничал Стас.
— Если знал и все же спросил, то ты самый настоящий дурак.
— Что-то ты меня в дураки записал, — вспомнив и другие оскорбления Савельевича в свой адрес, обиженно пробурчал Стас.
— А ты хочешь поспорить со мной и доказать обратное? — доставая из-за пояса пистолет, с угрозой спросил Савельевич.
— Да я что, я просто так, — растерянно начал оправдываться Стас, не ожидая такого резкого выпада.
Лома перебранка корешей не интересовала. «Теперь пусть Стас покрутит своим хвостом, как несколько минут назад пришлось делать мне», — злорадно подумал он, наслаждаясь унижением Стаса.
Но Савельевич решил «натравить» Лома на Стаса, поссорить их, так как новый конфликт между ними увел бы их от разговора о его доле.
— Ты, Стас, действительно не дурак, а очень умная устрица. За что ты получил пять кусков? За то, что у гаража поковырял ломом замок и за два квартала постоял от сберкассы, тогда как я в ней рисковал шкурой. Если бы меня там зацапали, ты бы только хвостом вильнул, бросив меня и Лома. Тебе за такую работу хватило бы одной косой.
Постигнув смысл слов Савельевича и чувствуя возможный навар, Лом подхватил:
— А почему действительно у нас такая уравниловка? Его работу мог выполнить любой школьник.
— На свой вопрос ты потребуй ответ у нашего умника, — ехидно ответил ему Савельевич, — это дело его совести, я же сколько обещал ему за работу, так и расплатился.
«Кажется, я уже завел Лома», — с удовлетворением подумал он, отходя к окну.
Стас уже сожалел о своей несдержанности и проявленном любопытстве. Не дожидаясь других вопросов Лома, он забормотал:
— На других условиях я бы не принял участие в операции. Ты же сам говорил, — обратился он к Савельевичу, — что участие в деле трех человек необходимо. Может быть, поэтому у нас все прошло так хорошо. Я делал все, что мне поручали.
— Ты не тарахти, Стас, — вмешался Лом, — а два с половиной куска, полученные тобой за золото, ты мне должен вернуть. О них в нашем договоре ничего не было. Золото нашел я, пойди поищи, может, найдешь и ты…
Стас с мольбой в глазах обратился к Савельевичу, понимая, что только тот может спасти его от «разорения».
«Хватит, надо их мирить», — решил Савельевич.
— Анатолий прав, и мне надо было деньги за золото отдать ему, — оказывая Лому расположение и называя его по имени, начал Савельевич, — но если я сразу неправильно распорядился за него деньгами, то нехорошо сейчас их у Стаса забирать. Ты, Анатолий, прояви снисходительность к Стасу, и пускай твои деньги останутся у него.
Лом, получивший от Савельевича одну штуку сверх Стаса, был вынужден проявить снисхождение к своему «другу», правда не очень охотно и потребовав за это магарыч.
Стас поспешно пробормотал:
— Заметано, магарыч за мной.
— А вообще-то, мужики, мы заболтались, нам давно пора разбегаться. Напоследок послушайте совет старого дурака, — начал Савельевич свое последнее напутствие. — Оба уйдите в подполье, не ищите на задницу приключений, не сорите деньгами, меня забудьте, а я от греха вообще уеду из района. Если хотите умереть своей смертью, с Рыбой больше встречи не ищите. Ему и его дружкам терять нечего. У них на каждого наберется по десятку мокрых дел, а поэтому им несколько новых мокряков ничего не усугубит.