Схватка призраков
Шрифт:
Пронести его на базу Виктору стоило немалого труда. Новичков на входе безжалостно обыскивали, не стесняясь перерыть вещи и отодрать каблуки. И все же агент СЭС ухитрился доставить внутрь охраняемого периметра несколько блоков миниатюрного оборудования.
Наступила пора пустить в дело один из них.
Внутри барака было темно, точно в брюхе у кита, и к выходу Виктор шагал осторожно, больше всего опасаясь налететь на стул или кровать. Но обошлось, до двери он добрался без шума.
Прислушался – дневальный в предбаннике, товарищ Усама
Такую его особенность Виктор подметил еще в рейде и именно поэтому выбрал эту ночь.
Приоткрыв дверь чуть-чуть, чтобы она не скрипнула, протиснулся в щелку. Усама спал, откинувшись к стенке, но не выпуская из рук излучатель. Виктор проскользнул мимо него и оказался на улице.
Тут тоже было темно, покачивались и шумели в вышине кроны, там и сям сквозь них просвечивали звезды. Далеко в джунглях ритмично и немузыкально орала какая-то тварь.
Виктор хорошо знал, где стоят часовые и как ходят патрули. Маршрут, рассчитанный так, чтобы не столкнуться с ними, вел в северо-западную часть базы. Там, огороженный забором, за который мало кого пускали, высился двухэтажный особняк, где обитал товарищ Кади.
Первая часть пути, до площади, не представляла особого труда. Виктор просто обошел столовую, чтобы избежать тщательно охраняемого участка рядом со штабом.
Пробрался за трибуну и тут, около самого забора, увитого ползучими растениями, затаился и принялся наблюдать. Дом лидера Армии Освобождения охраняли бойцы особого подразделения, готовые стрелять на любой подозрительный шорох.
Окна особняка были прикрыты изнутри так, чтобы не пропускать свет, но какое-то его количество все же просачивалось наружу. Кроме того, часовые не могли стоять неподвижно и бесшумно. Они чесались, сопели, позевывали и тем самым выдавали свое расположение.
Виктор следил за ними с полчаса, пока не понял, что уязвимым является участок около самого периметра.
От растений на заборе исходил сильный запах гниющей травы, но на ощупь они были свежими. Виктор легко подтянулся и перекинул тело на ту сторону. Доски под ним чуть скрипнули, и он упал наземь, истово надеясь, что скрипа никто не заметил.
– Эй, Каид, ты слышал? – спросил часовой, стоящий в десятке метров, у угла дома.
– Чего? – отозвался второй, охраняющий одну из дверей.
– Скрип у забора. Вон там.
– Нет. Иди посмотри. Я тебя прикрою.
Виктор перекатился в сторону периметра, под заслон колючих ветвей. Вспыхнувший фонарик осветил забор, прошелся под ним.
– Никого, – с облегчением сказал первый часовой. – Показалось.
– Ну и ладно, – зевнув, буркнул второй.
Виктор полежал неподвижно еще несколько мгновений, а потом двинулся вперед. Медленно, на четвереньках, словно дикий зверь. Трава немилосердно колола ему руки.
Тут, между периметром и северной стеной особняка, не было ни часовых, ни окон. Когда угол дома скрыл его,
Ему осталось сделать всего лишь одну вещь.
Виктор подошел к стене вплотную, вынул из кармана предмет, не так давно извлеченный из-под собственной кровати, и нажал едва заметную выпуклость на его поверхности.
После чего приложил предмет к стене и отдернул руку.
Раздался негромкий шорох, и прямоугольная коробка прилипшего к дому блока распалась на полтора десятка продолговатых силуэтов. Мгновение они сохраняли неподвижность, а потом двинулись в стороны, напоминая расползающихся насекомых.
Блоки псевдоразумного комплекса сбора данных отправились искать щели. Проникнув внутрь дома, они расположатся во всех комнатах и начнут записывать на крошечные камеры все происходящее.
А ровно через десять суток, повинуясь заложенной внутрь программе, двинутся обратно. Чтобы на том же месте, где комплекс распался на части, вновь стать единым целым.
Виктор прислушался – ближайший часовой топтался на месте. Тот, что стоял подальше, зевал, завывая, точно горный шакал.
На прозвучавший у забора шорох оба не обратили внимания.
Виктор перемахнул через забор и двинулся назад тем же маршрутом. Обратная дорога оказалась чуть труднее – взошла одна из двух лун Селлаха, и ее призрачный, голубоватый свет проник под своды джунглей. Приходилось таиться и избегать освещенных участков.
Перед входом в барак он остановился и прислушался. Товарищ Усама все так же храпел.
Проскользнуть мимо него не составило труда, и через пять минут Камаль Ахмед лежал на своем месте, раздетый и укрытый одеялом. Теперь можно было и поспать.
Дождь обрушился со стремительностью атакующей конницы. Только что синее небо затянули тучи, вниз ринулись потоки воды. Ее было столько, что хватило бы на небольшое море.
Камаль промок насквозь за пять минут. Но он не обратил на это внимания и продолжил орудовать топором. Тот с глухим стуком вгрызался в ствол нетолстого дерева. Мокрая рукоять выскальзывала из пальцев, после каждого удара в стороны отлетали куски древесины.
– Вроде как хватит, – сказал подошедший Махмуд Адди, тоже мокрый от головы и до самых пяток. – Давай попробуем его уронить.
Навалились вдвоем. Подрубленное дерево заскрипело, а потом медленно, точно нехотя, начало падать. Захрустел сминаемый подлесок, треснули ломаемые сучья – и ствол брякнулся на землю.
– Уф, – сказал Камаль, вытирая лоб. – Разрешите вопрос, товарищ командир?
– Конечно, – отозвался Махмуд Адди.
– Зачем нужно столько бревен?
В лесорубов бойцы Армии Освобождения превратились три дня назад. Каждое утро после политзанятий они отправлялись в джунгли, где орудовали топорами до самого вечера.