Шрифт:
Марк сидел у окна и ждал возвращения Сабины. Он жадно курил свою сигарету, растягивая затяжку за затяжкой. Это первый Новый год, что он встречает без нее, но он продолжал верить, что она придет. В глубине души ему было понятно, что этого не будет, но признать
Но признать, что эта безнадежная вера и есть провал в яму, он не мог… – Ай, – проронил Марк, обжегшись догоревшим бычком. Он открыл окно и выбросил бычок. В этом бычке была вся жизнь Марка. Он летел вниз, в яму, как и сам Марк со своей безнадежной верой. Он спохватился взять ещё одну сигарету, но к его огорчению это была последняя в пачке. Марк вздохнул, сел на подоконник и с верностью пса дальше ждал Сабину. Позвонили в дверь…
Звонили очень настойчиво. Марк пытался игнорировать, подавать вида, что не слышит, но чем больше он это делал, тем сильнее, ему казалось, звонят. – Иду, – заорал Марк и быстрым шагом пошел к двери, – достали.
Он повернул ручку и с полным нежеланием, даже отвращением открыл дверь. Но там никого не было. Он вышел из квартиры, оглянулся по сторонам: никого, подошёл к входной двери на этаж, дёрнул ручку, а дверь закрыта. – Странно, – подумал он и вернулся в квартиру, – наверное звонок барахлит. Нужно будет посмотреть, – сказал сам себе. От этих самоистязаний и волнений, постоянных сомнений он почувствовал, что полностью лишен сил, что их нет даже стоять, и рухнул замертво на кровать; уставший, потрепанный он лежал и пытался ни о чем не думать, уснуть, хоть вздремнуть, но лицо Сабины и запах ее тела, оставшийся на кровати, не позволял это сделать. Мысли о ней наполняли его голову, а если и удавалось сомкнуть глаза в легкой дремоте, она тут же являлась во снах, держа его за руку и целуя в губы, шею, грудь ниже, ниже и ниже… И он тут же просыпался. Казалось, будто целая вечность проходит. Опять зазвонили в дверь. Марк раскрыл глаза, увидел, что на часах прошло всего лишь 30 минут. – Так мало, – подумал он, и уже внешне спокойно, но весь на иголках внутри пошел к двери. Он открыл дверь. На пороге стоял его отец. Он смотрел на него строгим взглядом, не выдающим никакой жалости, соболезнования, будто ему вообще все равно. Не спрашивая разрешения, он рукой отодвинул своего сына и вошёл в квартиру, посмотрел безразличным, не выдающим никаких эмоций взглядом на Марка и двинулся прямиком в комнату. На нем был длинный зелёный плащ, с которого стекали капли воды на пол в прихожей, и черные высокие ботинки, от которых оставались следы грязи. Марк посмотрел в след отцу, молча закрыл дверь и весь поникший пошел за ним…
Конец ознакомительного фрагмента.