Схватка за Рим
Шрифт:
Но Иоанн ударил его мечом, взбежал на вершину башни и водрузил там византийский флаг. Внизу между тем гремели удары топоров, ворота вскоре пали, и тысячи гуннов бросились в город. Улиарис с горстью своих готов бросился сюда, думая удержать врага, но, конечно, не мог ничего сделать и пал со всеми своими людьми. Гунны рассыпались по всему городу, грабя и убивая жителей.
– Где начальник города? – спросил Велизарий, как только въехал в город.
– Граф Улиарис убит, вот его меч, – ответил Иоанн.
– Я не о нем говорю, – нетерпеливо сказал Велизарий. – Где
– Он во время перемирия выехал из Неаполя в замок Аврелия за помощью. Он должен тотчас возвратиться.
– Мы должны захватить его! Завлечь сюда в ловушку! – крикнул Велизарий. – Он для меня важнее Неаполя. Слушайте! Скорее долой наш флаг с башни, и выставьте снова готский. Пленных неаполитанцев вооружить и поставить на стены. Всякий, кто хотя бы взглядом предупредит его, тотчас будет убит. Моим телохранителям дайте готское оружие. Я сам с тремястами солдатами буду вблизи ворот. Когда он подъедет, впустите его и дайте проехать спокойно. Но как только он въедет, опустите за ним ворота. Я хочу взять его живым.
Иоанн стрелой бросился к Капуанским воротам, велел убрать трупы и уничтожить все следы грабежа и борьбы. Один громадного роста солдат взял труп Исаака и вынес его во двор, чтобы бросить в яму, которую уже рыли другие. Вдруг у ворот раздался нежный голос:
– Ради Бога, впустите меня! Я возьму только его труп. О, имейте уважение к его седине. О, мой отец!
Это была Мирьям. Она возвращалась из церкви, когда гунны ворвались в город. Среди ужасов грабежа и убийств побежала она к башне и увидела труп отца в руках солдата. Ей заградили было дорогу копьями, но она с силой отчаянья отстранила оружие и бросилась к трупу.
– Прочь, девочка! – грубым голосом крикнул Гарцио, громадный солдат, несший труп. – Не задерживай, мы должны скорее очистить дорогу.
Но Мирьям крепко охватила руками бледную голову старика.
– Пусти! – крикнул снова великан. – Его надо бросить в яму.
– О нет! Нет! – кричала Мирьям, силясь вырвать труп.
– Женщина! Пусти! И он поднял топор.
Но Мирьям, не дрогнув, посмотрела ему в глаза, не выпуская из рук голову старика.
– Ты храбра, девушка! – сказал он, опуская топор. – И ты прекрасна, как лесная дева у нас в Льюсахе. Чего ты хочешь?
– Если Бог моих отцов смягчил твое сердце, то помоги мне отнести труп в сад и положить его в гроб, который он сам приготовил, там уже лежит моя мать Сара лицом к востоку. Туда положим и его.
– Хорошо, идем.
Гарцио нес труп, а она поддерживала голову отца. Пройдя несколько шагов, они подошли к могиле, покрытой большим камнем. Гарцио отвалил камень и опустил труп в могилу, лицом к востоку.
Молча, без слез смотрела Мирьям в могилу. Такой несчастной, такой одинокой чувствовала она себя теперь. Гарцио осторожно положил камень на место.
– Иди, – с состраданием сказал он ей.
– Куда? – беззвучно спросила Мирьям.
– А куда ты хочешь? – спросил Гарцио.
– Не знаю. Благодарю, – сказала Мирьям и, сняв с шеи амулет – золотую монету из иерусалимского храма, протянула ее солдату. Но тот покачал
– Нет, – сказал он и, взяв ее руку, положил себе на глаза. – Это принесет мне счастье в жизни. А теперь мне надо уйти. Мы должны поймать графа Тотилу. Прощай!
Имя Тотилы заставило Мирьям придти в себя, один только взгляд бросила она еще на тихую могилу и быстро выбежала из садика к воротам. Она хотела выбежать на дорогу, за город, но ворота были опущены, а подле стояли люди в готских шлемах и с готскими щитами.
– Едет, едет! – закричали вдруг эти люди. – Слышен топот лошадей… Эй, девочка, назад!
Снаружи между тем раздался громкий голос Тотилы:
– Откройте ворота! Откройте! Впустите!
– Что это? – подозрительно спросил Торисмут, скакавший рядом с Тотилой. – В лагере врага и по дороге точно все вымерли. В эту минуту раздался звук рога со стены.
– Как отвратительно играет он!
– Это, верно, вельх, – ответил Тотила. – Должно быть, Улиарис вооружил вельхов.
– Откройте ворота! – снова закричал он.
Опускные ворота медленно поднялись. Тотила хотел уже въехать, как вдруг из ряда воинов выбежала женщина и бросилась прямо под ноги его лошади.
– Беги! Враги хотят поймать тебя в западню: город взят! Тут она замолчала, копье пронзило ей грудь.
– Мирьям! – в ужасе закричал Тотила и дернул лошадь назад. Торисмут, давно уже подозревавший истину, быстро перерезал мечом канат, на котором поднимались и опускались ворота, и те мгновенно опустились перед Тотилой. Целый град стрел и копий понесся сверху. Но Тотила не двигался.
– Поднимите ворота! – кричал Иоанн.
– Мирьям! Мирьям! – с глубокой тоской повторял Тотила. И она еще раз открыла глаза и взглянула на него с такой любовью, что он все понял.
– За тебя! – прошептала она.
Тотила забыл и Неаполь, и смертельную опасность, в которой находился сам.
– Мирьям! – еще раз крикнул он, протягивая к ней руки.
Между тем, ворота начали подниматься. Тут Торисмут схватил лошадь Тотилы за повод, повернул ее назад и слегка ударил. Вихрем помчалась кобылица по дороге.
– Теперь догоняйте! – крикнул Торисмут, следуя за Тотилой. С криком бросились воины Иоанна в погоню, но уже стемнело, и пришлось вернуться.
– Где девчонка? – с яростью спросил Иоанн, как только возвратился в город. Но никто не мог сказать, куда делся труп прекрасной девушки. Только один человек знал это – Гарцио. В суматохе он поднял ее и осторожно, точно спящего ребенка, отнес в садик подле башни, снял там большой камень с только что закрытой могилы и тихо положил дочь рядом с отцом. Издали доносились крики гуннов, грабивших город, стоны раненых, виднелось зарево пожаров. А Гарцио все смотрел на покойницу. Ему очень хотелось поцеловать ее, но на лике ее было столько благородства, что он не осмелился. Бережно положил он ее лицом к востоку и, сорвав розу, которая цвела подле могилы, положил ей на п>удь. Потом он хотел уйти получить свою часть в общем грабеже, но не пошел. И целую ночь простоял он, склонившись на копье, у гроба прекрасной девушки.