Шведская сказка

Шведская сказка

Алексей Шкваров

Часть I. ТЕАТР КОРОЛЯ ГУСТАВА.

“Трудно дать единую картину того времени,

когда переплетались мрак и свет, нужда и роскошь,

новые и старые идеи”

Ингвар Андерссон, шведский историк..

Пролог. «ACTA EST FABULA!»

Он сидел в полном одиночестве и чистил оружие. Пара отличных пистолетов, масленка, маленький шомпол, промасленная и чистая ветошь лежали перед ним на деревянном грубосколоченном

столе. Он брал поочередно то один, то другой пистолет, внимательнейшим образом осматривал смертоносное оружие, и, найдя, как ему казалось, малейший изъян или кусочек грязи, начинал с остервенением его полировать. Ничто не могло отвлечь этого человека. Все внимание было приковано лишь к оружию. В этом небольшом, полуподвальном помещении царствовала простота, не бедность, но без малейшего намека на богатство и излишества. Все было просто и функционально. Стол, такие же грубые, но добротные стулья, такая же лежанка в углу, прикрытая домотканым пологом. Выделялось лишь оружие, в изобилии развешанное по сводчатым стенам. Шпаги и палаши, ружья и пистолеты. Но и оружие было боевое, в отличие от парадного или охотничьего, обычно разукрашенного драгоценными каменьями, инкрустацией и прочими безделушками, которые не к лицу настоящему солдату.

– Вам надлежит исполнить приговор священного трибунала нашего братства. Выбор великого магистра пал на вас. – Тишину нарушил голос, беззвучно появившегося в помещении человека. Он был глух, как будто звучал из подземелья. Лицо скрывал большой капюшон черного плаща. – Это великая честь, капитан.

Хозяин даже не заметил, как вошел в его скромное жилище этот посланник дьявола. Но и не удивился. Лишь на мгновение вскинул взгляд, увидел лишь капюшон и мощный подбородок, и вновь опустил голову, продолжив работу, от которой его оторвал визит незнакомца. Гость продолжил:

– Сегодня вечером. На бал-маскараде в Опере. Он прибудет после одиннадцати. На нем будет черный венецианский плащ, черная шляпа с белыми перьями и белая маска. Ваш пистолет должен быть заряжен дробью и мелкими ржавыми гвоздями. Осечка не допустима. Если не убьете с одного выстрела, он умрет от заражения крови.

Слова падали, как раскаленный металл, впиваясь в мозг.

– В одиннадцать. Королевская Опера. Сегодня. – Прозвучал загробный голос.

– Да, генерал. – Произнес хозяин, скорее в силу привычки, нежели, зная, кто стоит перед ним.

– Молчать! – еще одна расплавленная капля пригвоздила капитана к столу, - никаких имен! Вы все поняли?

– Да. – Совсем тихо ответил, ощутив легкое движение воздуха. Он поднял голову. В комнате никого не было. Будущий убийца вновь опустил голову.

– Он заплатит за все! – прошептали губы. Густав дважды перечеркнул любовь и жизнь этого человека. Сперва, еще юным пажом, он был влюблен в несравненную Аделаиду Гюс. Да, это можно был назвать первой любовью незрелого юнца к женщине намного старше его. Король перешел ему дорогу. И Аделаида выбрала Густава. Он смирился. Он стал офицером, и к нему пришла настоящая любовь. Но, Боже, это вновь была актриса – Шарлотта Басси. Он подал рапорт на имя короля, он просил Густава разрешить ему жениться. Он даже решил для себя, если король будет против, то он оставит службу и жениться вопреки королевской воле. Король поступил куда хуже. Его послали с каким-то пакетом в дальний гарнизон, а в его отсутствие королевским указом Шарлотта была выслана неведомо куда из Швеции. Венценосный подлец не простил юному пажу увлечения его фавориткой. С тех пор в его сердце залегла глубокая ненависть к королю. Оставалось ждать, когда подвернется случай. Колебаний не было никаких. Он долго ждал все эти годы, и вот теперь приказ таинственного ордена совпал с его жаждой мести. Король умрет!

***

Густав был весел. Еще бы! Черный день - 15 марта канул в Лету. Мартовские иды миновали. Король искренне верил в свою судьбу:

– Я – великий Цезарь! Я умен – сам Вольтер признавал это. Я талантлив – мои пьесы идут на подмостках

театров, и им рукоплещут. Мой вкус превосходен - недаром все прекрасное, что окружает меня в королевских дворцах, зовут густавианским стилем. И главное! Железной рукой, нет, одной своей волей (король милосерден!) я восстановил самодержавный порядок в моей Швеции. Я доказал всей Европе и, главное, своей заносчивой sestre, этой стареющей мегере Екатерине, что варварская Россия должна считаться со Швецией. И сделал это силою оружия!

Сегодня пятница, шестнадцатое марта. И это значит, что судьба мне дарит еще один год, ибо я могу умереть лишь так, как умер Цезарь! – Густав III любовался прекрасной обивкой кабинета, изяществом линий мебели. Шелка переливались в лучах заходящего весеннего солнца, добавлявшего красноватый оттенок искрящимся нитям полотна, создавая неповторимое художественное произведение, верх изящества. Такого не передаст ни один мастер кисти!

– Ваше величество! – Мечтания Густава прервал шталмейстер Эссен .

– Да, мой добрый Хенрик, - король был приветлив. Ничто не могло омрачить его настроение.

– Может, мы после театра вернемся во дворец? – фон Эссен казался озабоченным.

– Что так беспокоит тебя, мой друг? Ведь сегодня ночью городской бал-маскарад. Твой король не может не приехать. Народ ждет своего повелителя. – Благодушие не оставляло Густава.

– Предчувствия, ваше величество. И… - шталмейстер замялся.

– Ну что за предчувствия, мой добрый Эссен? Очередной донос? Опять покушение? Ха-ха-ха. – Густав рассмеялся. – В который раз? И если б твой король испугался, то, как бы он смог править? А, Хенрик? Скажи мне!

– Но, ваше величество… тайные … - фон Эссен не сдавался.

– Довольно, Хенрик! – Король поднялся и подошел к нему. Положил руки на плечи. В глаза заглянул. Продекламировал:

– «Есть много тайн, Горацио, на свете, что не подвластны нашим мудрецам…» . А мне подвластны, Хенрик. И я знаю точно, что иды миновали, а это значит, Бог хранит вашего короля.

– Но ваше…

– Никаких «но»! Мы едем в театр, а после в Оперу.

Одалиски и флибустьеры, коломбины и арлекины, халифы и гладиаторы, вакханки и сатиры выпрыгивали из саней и устремлялись в тепло распахнутых дверей Королевской Оперы. Вся молодежь Стокгольма стремилась попасть на это бал-маскарад. Он был единственным в столице, открытым для всех, не взирая на сословия. Гремела музыка. Оглушительно трещали и взрывались хлопушки. С потолка сыпалось разноцветное конфетти. Беззаботные пары кружились в танце.Бал был в разгаре.

Две фигуры все в черном стояли в стороне, прикрытые колонной от веселящейся молодежи. Черная шляпа и венецианская маска скрывала лицо одного, низко надвинутый капюшон черного плаща – другого. Маска склонилась к плечу соседа и тихо спросила:

– Он здесь?

– Да, ваше высочество, уже здесь. – Также тихо прозвучал ответ из-под капюшона. – А Густав не передумает?

– Нет. Он будет.

– Тогда все в руках Божьих! Кара неизбежна.

– Надеюсь. Разойдемся по разным сторонам. Нас не должен никто видеть вместе. – Маска решительно направилась в другой конец зала. Капюшон почтительно склонился.

Часы пробили одиннадцать. В пылу веселья никто этого и не заметил. Взбивая снег копытами к Опере подлетели королевские гвардейцы, опережая карету. Спешились. Отодвинули в сторону запоздавших гостей, освобождая проход для короля. Подкатила карета. Фон Эссен вышел первым и с поклоном подал руку Густаву III. Король легко выпрыгнул на снег.

– Великолепно, Хенрик, я так счастлив сегодня, так весел. Немного проголодался, но я надеюсь, мой добрый шталмейстер позаботился о легком ужине для своего короля. Пожалуй, я бы съел кусочек холодной оленины. Но не более, Хенрик. Я хочу танцевать. С какой-нибудь, ха-ха, очаровательной коломбиной. – Сорокашестилетний король был в ударе и говорил без умолку. – Пошли, пошли, - поторапливал свиту, - за мной друзья, вашему королю не терпится повеселиться. Жаль Армфельда не будет. Он составил бы мне компанию.