Сиамский ангел
Шрифт:
Нет же, нет, это не я хватался сейчас за тело, сказал себе Марек, а если за тело — то за какое-то совсем постороннее, вроде тех кур, которых вместе с бабкой приносил с рынка…
Димка, мачо Димка, которому даже завидовать позорно, такой это был сделанный мачо, к которому ревновать — чушь собачья, Димка, это ты? Димка Осокин, тут никакой ошибки нет? Ты — Осокин?
Тело, ты чье?
Не отзывается — так, может быть, и не Димка?
Но ведь и вопрос вслух не задан.
Или эти вопросы вслух не
— Придержи, — велел Федька.
Он хотел сгрузить тело в багажник. А потом?
Свалили, уложили. Багажник закрыли. А потом?
Куда?
— Пойди, посмотри — что там на улице, — опять не попросил, а велел Федька.
Теперь Марек наконец понял — он хочет вывезти осокинское тело за город и скинуть где-нибудь в канаве. Но он благоразумно не хочет светиться.
— Чем это ты его?
— Не твое дело.
Марек вышел на улицу, все еще туго соображая, прошел в сторону «Марокко». Кабриолет у Федьки приметный, если заметят, как он тут маневрирует, и увяжут это с исчезновением Осокина…
А может, Осокин вовсе и не исчез? Тело — само по себе, а Димка Осокин — сам по себе? И есть же еще один шанс из тысячи за случайное, мгновенное и потому случайное сходство.
Несколько секунд веры в этот шанс оставалось Мареку — и он бездумно растягивал секунды своей мнимой непричастности к убийству. Ведь и крови, кажется, не было, и язык не вывалился, приметы смерти отсутствовали… может, не смерть, что-то иное?..
А возле «Марокко» уже тусовался народ. Продышаться вышел.
Марека заметили.
Он пошел к клубу вразвалочку, за многие годы блистательно научившись в этой развалочке прятать хромоту.
— Гуляешь? — спросила Ксюшка. — Ты Федьку с Димкой не видел?
— Нет, а что?
Ксюшка была встревожена и нетерпелива. Огромные, обмазанные черным, облепленные блестками глаза уже не походили на человеческие.
— Ушли — и с концами. Мне Димка нужен.
— Он тебе ничего не обещал?
— Обеща-ал… — протянула Ксюшка. — Мало ли что он мне обещал. Тс!..
Марек принял сигнал и тут же понял, от кого нужно было скрывать тайну, — подошел папик Леонтьев. Тот, кого Аська сгоряча бросила ради Федьки, а потом несколько раз пыталась вернуться.
— Поехали, что ли? — спросил папик.
— Нет, я тут еще побуду.
— Как знаешь.
Папик Леонтьев, плотный, круглолицый, пузатенький, на голову ниже дылды Ксюшки, смотрел на Марека с вопросом, и вопрос этот звучал так: ну, вы что-то там сказали друг другу, больше вам говорить не о чем, и когда же ты уберешься?
— Ты иди, я сейчас, — сказала Ксюшка своему спонсору. — Говорю же — сейчас!
Папик отступил к входу.
— Увидишь Димку с Федькой — скажи Димке, что я тут только ради него торчу, как хрен на насесте.
— Федька, по-моему, куда-то Аську повез. Я кабриолет там,
— Федькин? Так Аська же тут!
— Ну, не Аську, мало ли кого он снял.
— А когда?
— Ну, четверть часа назад, наверное, откуда я знаю… — Марек понятия не имел, как бы правильнее соврать.
— Так Димка давно уже должен вернуться!
Ксюшка сильно беспокоилась.
— Иди в клуб, — посоветовал Марек. — Прохладно уже, а ты вот…
Он имел в виду полупрозрачное, совсем никакое платье Ксюшки. Однако с рукавами.
— Нет, я его здесь дождусь.
Она — Марек вдруг понял — что-то сжимала в кулачке. И сказать, что тут к ней прицепится какая-то шваль, Марек не мог — у входа кучковались три пары своих, курили, трепались.
Отсюда прекрасно просматривалась улица, куда должен был выехать кабриолет.
— Пойду, — сказал Марек. — Хочу дойти до старой водокачки.
— И не лень тебе ночью переться к старой водокачке? — удивилась Ксюшка.
Марек пожал плечами.
Его не в первый уже раз принимали за сумасшедшего.
— Увижу Димку — скажу, что ты его ждешь.
— На водокачке, что ли?
— Ну…
Марек развернулся и побрел прочь.
Шел впритык к стенке. Хотя даже если Ксюшка увидит, что он сворачивает во двор? Отлить, блин, надо!
Во двор скользнул ужиком.
— Что там? — спросил Федька.
— Возле «Марокко» целая тусня… — Марек замолчал, потому что произнести осокинское имя что-то мешало. А надо было сказать, что там ищут и ждут Осокина.
Они ушли вдвоем и оба не вернулись. В конце концов начнут спрашивать Аську, Аська будет названивать Федьке, что из этого получится? Вон — стоит подозрительно спокойный. И точно так же, с каменным спокойствием, скажет, что убрал с ее дороги Осокина.
Нетрудно было прочитать его мысли. Он ушел с Осокиным, это все видели. Когда начнут искать Осокина всерьез, все упрется — в кого? Если бы успеть уехать — другое дело. Расстались у машины, сел в кабриолет и умотал носиться по ночному шоссе. А куда потащился Осокин — хрен его знает. Сейчас же, застряв в этом дворе, Федька сильно рисковал. Мало ли кто, прогуливаясь мимо, увидит в глубине его апельсиновый кабриолет?
Совсем близко раздался визг. Такой прям весь из себя девичий.
Ну да, подумал Марек, такая теплая ночь, как же без визга? Это кто-то из «Марокко» дурака валяет или совсем посторонние парень с девушкой на улице балуются?
— Посмотри, — попросил Федька.
Марек выглянул.
Ну да, свои… чтоб вы сдохли!..
— Наши, что ли? — Федька был спокоен, как никогда. Только огромные, в угольно-вороных ресницах цыганские глазищи… только они…
— Ага, наши.
— Отойди. К стенке.