Сибирь. Монголия. Китай. Тибет. Путешествия длиною в жизнь
Шрифт:
У каждой юрты есть деревянные створки у дверей, кроме войлочной занавески, тогда как таких створок не бывает в юртах киргизских султанов; от дверей направо – этажерка для посуды, налево – другая, для бурдюков с кумысом и айраном, тогда как у киргиз мелкая посуда просто валяется в особом углу, а бурдюки привязываются к юрточной решетке; вместо киргизской кожаной посуды у монголов деревянные, окованные медью высокие домбы; вместо переметных сум – деревянные сундуки; сверх того, в каждой юрте – кровать и деревянная, часто значительных размеров, божница.
Вообще потребление фабрикатов в монгольской юрте гораздо более, чем в киргизской, и разных мелких принадлежностей комфорта, вроде щипцов, ножей, ножниц, утюгов (которых киргиз вовсе не знает), уполовников, курительных трубок, кисетов, табакерок, пряжек, раскупается монголами из китайских лавок множество. Для китайского купца, торгующего в Монголии, есть еще то выгодное обстоятельство, что ремесленности у монголов нет никакой. Монгольские женщины хорошо вышивают и вяжут, но не ткут даже самой простой материи на мешок; они не умеют делать мыла, как киргизы; кузнецы редки; все ткани на платье, посуда в большинстве, мыло, сбруя с насечками получаются от китайцев; даже решетки для монгольской юрты и двери, не говоря о ящиках и божницах, приготовляются китайскими плотниками в мастерских города Уляссутая. Сапоги и шапка также везутся для халхасца из Куку-Хото за 1000 верст. В этом отношении счастливо отличается дюрбютский народ, который сам себе шьет сапоги и делает железные вещи. Не знаю, чем объяснить такое отсутствие ремесел у монголов; искони ли они были такими невеждами или древняя ремесленность убита у них впоследствии китайской торговлей.
Монгольская степь в своих удобных для человеческой жизни местах представляется гуще населенной, чем киргизская; земледелие далеко более развито; нет ни одного незначительного участка необработанного, коль скоро тут есть необходимая для полива вода; по окраине Гоби, где воды встречаются на значительных расстояниях, если только это не колодезь, а ключ, то тут и пашня, хотя и не более, как в 10, 20 десятин всего. Кроме земледелия, оседлость у монголов усиливается существованием ламайского монашества; часть этого сословия живет по хошунам, другая часть – в особых монастырях, которые в южной части халхаской Монголии представляют скопища войлочных юрт, в северной же имеют вид порядочных городков, составленных из глиняных или деревянных домиков.
В северной части Монголии многие князья живут оседло и имеют большие дома со службами; в монастырях настроены капища, снабженные множеством церковной утвари и священнических облачений; при монастырях – школы, в которых учатся сотни мальчиков, библиотеки, иногда даже типографии. Такая картина монгольской жизни показывает, что ничтожный вывоз в Монголию русских фабрикатов нельзя объяснять бедностью монгольского народа; объясняется же это обстоятельство новостью наших сношений, встречающих пока могущественное соперничество китайских купцов, которые, вероятно, ранее еще времен Чингисхана начали приучать монголов к китайским фабрикатам. Монгольская жизнь шла бок о бок с китайской в течение многих тысячелетий, оба народа участвовали часто в общих политических движениях, у них много общего в преданиях, церемониях и религии; все это делает оба народа родственными и облегчает китайцам эксплуатацию Монголии. В то время, например, когда русскому православному фабриканту было бы зазорно фабриковать для монголов медных бурханов и церковную медную утварь или поставить скоропечатный станок для печатания буддийских богослужебных книг, китаец может заниматься этим со спокойной совестью.
Кроме китайского соперничества, здесь начинает чувствоваться и английское. Хотя английские купцы не появлялись сами ни в Уляссутае, ни в Кобдо, ни в Хами, английские товары заходят уже в Кобдо и некоторые довольно распространены в крае, как например: дриллинг (по-китайски далимбу), парусные ластики, штуцера, пистоны, порох, часы, зажигательные спички, нюхательный табак в жестяных коробочках, металлические пуговицы.
Увеличению нашей торговли в Северо-Западной Монголии могут помочь устройство тележной дороги по долине Чуи и заведение прямых отношений между Бийском и Куку-Хото. Как видно из предыдущих строк, многие товары не везут вовсе или везут в малом количестве из Бийска в Кобдо, из опасения разбить их или другим родом утратить на опасных горных тропинках по бомам [27] , как например, стекло, стеклянную посуду, вино в стеклянной посуде, керосин, спички; или не везут ради малого барыша, вследствие дороговизны вьючной перевозки, – как например, кожи, муку, железо, предметы, вывозимые в количестве далеко меньшем против действительной потребности в крае.
27
Бом – высокая отвесная скала, утес, обрывающийся к руслу реки или к дороге. (Примеч. ред.)
Об устройстве этой дороги возбуждена официальная переписка; в связи с вопросом об этой дороге поставлен другой – об устройстве по ней ряда деревень; если обе эти меры будут проведены, вывоз русских продуктов в Монголию непременно должен увеличиться, потому что в вывозе их примут участие крестьяне, которые, не гонясь за большими барышами, повезут в Монголию муку и другие громоздкие товары, тогда как при нынешних условиях бийскому купцу не расчет везти муку или железо в сыром виде или крупных поделках, когда он гораздо более барышей выберет на разной мелочи – вроде бритв, ножей и проч. Тележная дорога убьет монополистский характер двух-трех бийских купцов, в руках которых находится вся кобдинская торговля, и доставит сбыт произведениям крестьянского сословия, которого оно теперь не имеет. В значительном количестве крестьянство может сбыть туда хлеб, жирный товар и поделки из дерева; какие могут ввиду этого возникнуть производства в крае, теперь, конечно, трудно предугадывать.
Заведение прямых сношений с Куку-Хото и направление чайной торговли хотя только частью через Кобдо необходимо в тех видах, чтобы доставить кобдинским купцам прочную и обширного сбыта вывозную статью, в которой они теперь нуждаются. В настоящее время они жалуются, что им нечего вывозить из края; монгол и покупал бы охотно русский фабрикат, но ему нечего дать русскому купцу. Скот с большой выгодой продается китайским купцам, которые и выгоняют из края ежегодно около 800 тысяч баранов; зверя добывается мало, да и тут является соперничество китайцев; только остается один сурок, спрос на который в России уменьшается вследствие конкуренции сусликовых шкур. Серебра в крае мало, и если есть, то его несут с большей охотой в китайскую лавку, чем в русскую. Меновой ценностью в крае служит кирпичный чай, и его всегда довольно находится в руках монголов, но он, опять в очень небольшом количестве, требуется только в Алтай, куда его в достаточном количестве вывозит одна фирма Гилевых, так что другие купцы, не имеющие своих лавок в Алтае, набрав чая в Кобдо, могут наверное рассчитывать, что весь чай останется у них в руках.
Кроме сурка, русские купцы берут у монголов и скот, но только часть его сбывают в Россию, т. е. в Иркутск; другую же часть они обменивают на серебро в Гучене. Все это показывает, что завоевание монгольского рынка может совершиться только косвенным путем; русские купцы, обменивая монголам русские фабрикаты на скот, должны гнать его в Куку-Хото, т. е. делать то же, что делают китайские купцы; в Куку-Хото они могут получить за скот не один «толстый» чай, а и те сорта, которые могут иметь обширный сбыт в Сибири и России. Но такой оборот торгового дела требует продолжительного времени, а у нынешних торговцев в Кобдо и Уляссутае капиталы так малы, что они не могут рискнуть затратить их на продолжительное предприятие. В последнее время все-таки в этом направлении сделана была одна попытка – это доставление чайного транспорта, принадлежащего купцу Токмакову, из Калгана через Кобдо в Бийск.
Попытка увенчалась успехом, хотя приказчик, управлявший караваном, оказался малораспорядительным и позволил возчикам, оставив прямой путь, зайти далеко в сторону; чай, однако, пришел в целости, и, хотя опоздал к Ирбитской ярмарке, был все-таки по выгодным ценам распродан в сибирских городах. Другую попытку ныне делают бийские купцы, компанией отправляющие караваны с маральими рогами в Куку-Хото. Караван этот должен был выступить из Кобдо в начале августа нынешнего лета. Другие меры, могущие служить к развитию нашей торговли с Монголией, могут состоять в развитии железной промышленности в Кузнецком и Бийском округах, а также в приноравливании изделий к вкусам, существующим в крае.