Сибирочка
Шрифт:
К счастью, около них не было публики, и ближайшие места оставались пустыми. Один только старик в синих очках, сидевший впереди, слышал каждое слово разговора.
Между тем на сцене-арене окончился последний акт представления. Публика зашумела и засуетилась, покидая места. Княжна Аля, нежно поцеловав Сибирочку, рассталась с нею.
Анне Степановне и Никсу не было слышно, что они говорили, но трогательное прощание девочек еще более взволновало обоих Вихровых – и сына, и мать.
– Еще два-три таких свидания, и… мы пропали! Сибирочка не ограничится одной дружбой с Аленькой, и благодетель скоро узнает все. Заинтересуется же он прошлого жизнью подруги своей дочери! – в отчаянии
И, беспорядочно и прерывисто кидая слова, Анна Степановна наскоро простилась с сыном (который теперь жил также в «Большом доме» Шольца и только изредка забегал к матери) и взволнованная, как никогда, поплелась домой.
Она была так занята своими тревожными мыслями, что совсем позабыла о дальнем расстоянии от театра к дому и, не нанимая извозчика, пешком зашагала по глухим улицам столицы.
Она шла, вздрагивая и спотыкаясь каждую минуту, сворачивая машинально из улицы в улицу, из переулка в переулок.
Если бы Вихрова не была поглощена своей тревогой и обернулась хоть раз, она увидала бы в весенних сумерках майской ночи неустанно следовавшего за нею человека. Этот человек был не кто иной, как сидевший перед нею в театре старик, в синих очках, с седой, совсем белой бородой. Однако старик шел далеко не старческой, а скорее юношески легкой походкой и то и дело зорко оглядывался по сторонам.
Когда Вихрова, миновав несколько улиц, очутилась наконец в захолустном переулке Выборгской стороны, по одну сторону которого тянулся забор какого-то огорода, а по другую – убогие, покосившиеся домишки, незнакомец вдруг ускорил шаги и в несколько минут догнал ее.
– Остановитесь! – произнес он хриплым голосом, хватая Вихрову за руку.
Она замерла от испуга, увидев точно из-под земли выросшего перед нею человека.
– Не кричите. Я не причиню вам никакого зла! Слышите ли, я запрещаю вам кричать! – грозно приказал странный старик, видя, что она уже открывает рот, чтобы крикнуть, позвать на помощь. – Повторяю, я не хочу вам зла. Напротив, я остановил вас ради вашей же пользы… Вы, насколько я понял из вашего разговора с сыном в театре, хотите избавиться от той маленькой девочки, которая сидела в ложе Гордовых? Так ли я говорю?
– Да! – совсем машинально проронила Вихрова, у которой ноги подкашивались от страха в этот миг.
– Эта девочка мне нужна, – снова заговорил незнакомец. – Больше того, она мне необходима. Я должен ее увезти из Петербурга надолго… навсегда… увезти далеко, в Сибирь… Без нее мне не прожить спокойно и безопасно, – продолжал незнакомец своим хриплым, далеко опять-таки не слабым и не старческим голосом.
– Вы ее родственник? – начиная чуть-чуть приходить в себя от испуга, слабо осведомилась Вихрова.
– Да, я ее дед…
– Дед! – пораженная изумлением, почти вскричала она. – Дед?… Но как же… как ваше имя?
– Меня зовут Степан Михайлович Кашинов, – отвечал, не дрогнув, хриплый голос. – Я бедный сибирский птицелов.
– А-а! – вырвалось не то испуганным криком, не то стоном из груди Анны Степановны, и она зашаталась, готовая грохнуться на землю.
Имя и фамилия, произнесенные незнакомцем, принадлежали ее покойному отцу. Степан Михайлович Кашинов и был тот самый дедушка Михайлыч, который нашел и взлелеял девочку Сибирочку и потом умер в тайге. Теперь Вихрова отлично поняла одно: перед нею стоял опытный обманщик, бродяга, может быть, вор и убийца, присвоивший себе имя ее покойного отца.
– Что
– Кашинов – мой отец!.. Он умер… – простонала женщина, снова задрожав от страха с головы до ног.
На минуту незнакомец смутился. Но только на минуту. Потом он живо оправился и заговорил снова:
– Ну, да… я сказал неправду… но… это не изменяет дела, так как у меня паспорт и бумаги вашего отца… Я их нашел в кармане старика, когда хоронил его с отцом и братом в глуши сибирской тайги.
– Вы хоронили моего отца? – едва слышно осведомилась Вихрова упавшим голосом.
– Да. Мы с отцом и братом нашли его замерзшим в сибирской тайге… Его бумаги я взял себе и с тех пор живу по его паспорту, так как своего у меня нет… Люди, видите ли, поступили со мною и с моими родными слишком зло и несправедливо, – продолжал говорить незнакомец. – Они обвинили нас в преступлении, в котором мы были невиновны, и посадили нас в тюрьму. Но нам удалось бежать оттуда… Мой отец и брат, однако, попали вскоре снова в руки полиции, я же спасся и, благодаря найденному паспорту в кармане того старика, который, как вы говорите, приходится вам отцом, могу жить если не вполне спокойно, то хотя бы отчасти… Для того чтобы жизнь моя была спокойна совсем, я должен вполне уверить людей в том, что я действительно и есть этот старый птицелов Кашинов, по бумагам которого я живу. Но это можно сделать только при помощи той девочки, которую вы зовете Сибирочкой и которую я искал повсюду и нашел совершенно случайно здесь… Она должна считать меня своим дедушкой, как скоро я получу ее в мои руки, а тогда и все будут признавать меня за старика птицелова, которого считают пропавшим без вести.
– Но вы говорите правду? Мой отец действительно умер? – прервала с трепетом снова Анна Степановна незнакомца.
– Умер и похоронен. К чему мне вам было бы лгать… Но не в том покамест дело. Через несколько дней я уезжаю в Сибирь, где томятся в тюрьме мои бедные невинные отец с братом. Мне надо спасти их во что бы то ни стало. Девочка Сибирочка мне необходима сейчас. С нею мне легче будет пробраться в знакомые места. Люди тогда скорее поверят мне, что я тот самый человек, по паспорту которого теперь проживаю. И я прошу вас помочь мне в этом. Это будет нетрудно для вас, так как вы сами хотите, я не знаю, впрочем, по какой причине, избавиться от этой девчонки. Но помните одно: все должно быть сохранено в полнейшей тайне, иначе… не вините меня, но я доберусь до вас и разделаюсь с вами по-свойски, если вы выдадите мою тайну, – заключил свою речь бродяга таким зверским тоном, что Вихрова снова задрожала всем телом при его словах.
Опять наступило долгое молчание. Подавив волнение, Анна Степановна робко осведомилась у своего собеседника:
– Но как же и куда доставить вам девочку?
– Я остановился на Нарвской улице, в гостинице «Байкал». Завтра вечером вы привезете мне девчонку. Я буду вас ждать, – уже тоном приказания обратился он к Вихровой. – Это будет нетрудно сделать… Скажите ей, что ее дедушка жив, что он только пропадал без вести и что ее обманули лесные бродяги, сказав, что он умер. Глупая птичка поддастся на эту приманку и поедет с вами тогда охотно. Что же касается остального, то я приложу все старания, чтобы показаться ей в настоящем виде ее деда и вашего покойного отца, благо я хорошо его запомнил, и постараюсь сделать так, чтобы быть похожим на него. Впрочем, девочка едва ли так хорошо помнит старика. Она и не расчухает обмана в первую минуту, а когда расчухает, то будет уже в моих руках.