Сибирская одиссея

Свешников Александр Юрьевич

— Знаете, я тут…

— Потом! — резко перебил его голос из избы. — Вначале чаю попьём!

И мужичок, взяв топор, подошёл к сваленным дровам и принялся умело их колоть. Причём делал он это настолько профессионально, что Андрей смотрел на него открыв рот, и тут же позабыл, что ему надо приготовить по просьбе незнакомца посуду для чая.

— Николай, — между ударами топора невзначай бросил бородатый.

— Андрей, — так же негромко ответил ему Андрей и пошёл за посудой.

Когда

он вернулся с котелком воды, Николай уже разжигал костёр. Никаких стружек и веточек для розжига он не клал, но с одной спички массивная поленница дров тут же задымила и через минуту полыхала ярким жизнерадостным огнём. Андрей с завистью смотрел, как умело его новый знакомый владеет топором, управляется с костром, какие у него уверенные и экономные движения. Было понятно, что таёжная жизнь для него естественна и привычна. И у Андрея в голове начали строиться всевозможные планы. Он очень надеялся, что Николай поможет ему хотя бы советом, как быстрее и проще вытащить Виктора из этих диких мест. Интересно, какая нужда заставила этого человека прийти сюда, и откуда он пришёл, или, может быть, приплыл? Андрею хотелось поговорить обо всём этом с Николаем, но он видел, с каким сосредоточенным лицом тот занимается завариванием чая и раскладыванием вафель и печенья в миске, и боялся своим разговором как-то его отпугнуть. А вдруг он просто не хочет с ним ни о чём говорить, догадываясь, что у Андрея будет к нему просьба о помощи?

Николай сам прервал затянувшееся молчание:

— Он там один?

Вопрос заставил Андрея вздрогнуть.

— Да, один.

— Плохо. Медведей нынче много. Что с ним?

Андрей с каждым вопросом всё больше удивлялся, как Николай смог догадаться о случившемся! Или он следил за ним в течение всего пути от проклятой горы? Да этого быть не может! Бред какой-то!

— Нога сломана, по-видимому. Его Виктор зовут. У него там палатка, дрова, еды на неделю… Но как вы узнали? — не выдержал Андрей.

— Где? — спросил Николай, будто не расслышав Андрея.

— По прямой — километров тридцать отсюда, по кривой…

— Понятно, все пятьдесят… На Эймнахе?

— Нет. На Сыни.

Андрей смотрел на Николая восхищённым взглядом, и ему очень захотелось, чтобы тот принял его в свой мир, поверил и помог. Он переживал, что говорит как-то не так, слишком заискивающе или, наоборот, притворно равнодушно.

— У тебя ещё кружка есть? — неожиданно спросил Николай.

— Да, — с готовностью ответил Андрей.

— Неси, я наливаю.

— А может, заварить картошки или каши? Это можно быстро сделать! — предложил Андрей, надеясь с помощью какого-нибудь занятия немного успокоиться и найти ключ к разговору с этим удивительным и непростым, как он уже успел понять, человеком.

— Нет, Андрюх, давай сейчас чай с вафлями, а потом я рыбы наловлю, и пообедаем уже по полной программе… Я ведь сюда на рыбалку пришёл. Ты тут хариуса ловил? — вдруг спросил Николай.

— Ловил. Недели две назад, когда мы в горы шли. И хариуса, и ленка.

— Хорошо. Бери вафли!

Андрей взял кружку, вафли и сел на пороге избы. Николай пристроился на бревне неподалёку. Казалось, он уже позабыл о том, что у Андрея стряслась беда, не чувствовал, что все мысли его там, в горах, у оставленного с переломанной ногой Виктора! «Какая на хрен рыбалка! — не терпелось крикнуть Андрею. — Мне товарища вытаскивать надо. Ты что, не понимаешь?» Но Андрей сдержался и молча, маленькими глоточками, пил горячий чай.

Наконец, Николай посмотрел Андрею в глаза:

— Ладно, я пойду. За обедом потолкуем обо всём. Лодку зачем заклеиваешь? Вниз по реке собираешься?

— Да. Вещей много, а как ещё?

— Если вещей много, то никак, — сказал Николай, вставая. Потом он взял свой мешок и не спеша пошёл в сторону Эймнаха. Пошёл как ни в чём не бывало, ни разу не оглянувшись на ошарашенного Андрея, застывшего с надкусанной вафлей в руке.

— Никак… — повторил Андрей тихо. — Он пошёл на рыбалку…

День сегодня, как и надеялся Андрей, был тёплым, солнечным. Но от бессонной ночи и вчерашних кошмаров он буквально валился с ног. Казалось, что всё происходит в каком-то странном сне или разыгранном кем-то спектакле. И он чувствовал себя персонажем этого спектакля, управляемым невидимым режиссёром, его изощрённой творческой фантазией, в которую его, Андрея, посвящать никто не собирался. И каждый новый поворот сюжета был неожиданным, необъяснимым, вызывал удивление и испуг. Андрею необходимо было поговорить! Ему нужен был собеседник, чтобы излить ему все свои переживания, сомнения, рассказать о том, что случилось там, в горах. Но по воле сюжета собеседник почему-то ушёл ловить рыбу. И смысла этой очередной сцены он никак не мог понять…

Нагрев в большом котелке воду, Андрей начал мыться. Мешали забинтованные руки, но в целом банно-прачечные мероприятия прошли успешно. Стало легче, мысли потекли своим привычным чередом, и он решил всё-таки немного поспать. Он вытащил туристический коврик, расстелил его на полянке рядом с избой, положил под голову мешок с одеждой и вскоре отключился. Организм требовал отдыха, и Андрей уснул спокойным сном без кошмаров и навязчивых видений.

Когда он очнулся, на костре жарились рыбьи потроха, в котелке кипела вода, а Николай солил пойманного хариуса. Улов его был небогатый: шесть небольших хариусов. Но вид рыболова красноречиво говорил, что он доволен.

— Давай, я заварю картофельное пюре и суп какой-нибудь из пакета сделаю, — предложил, подымаясь, Андрей. — Я сто лет не обедал нормально!

— Давай! — радостно ответил Николай. — К пюре у нас тут рыбный деликатес, — и он кивнул головой на маленькую сковородку, в которой шкворчали потроха.

Андрей никогда не видел, чтобы жарили все внутренности хариуса так, как это делал Николай. От сковороды исходил аромат, и он понял, что подобное блюдо — не только знак бережливости и экономии, но и гастрономическое новшество, которое на будущее следует иметь в виду.