Сибирская одиссея
Шрифт:
Через пятнадцать минут обед был готов. Николай предложил перенести всё в избу и поесть там.
— Под открытым небом пообедать мы ещё успеем, надо пользоваться крышей над головой! — сказал он с улыбкой.
Жареные потроха оказались действительно настоящим деликатесом! И вообще, Андрей ел с аппетитом — много и долго. Николай ему в этом ничуть не уступал. Жизнь в тайге заставляет ценить редкие минуты радости, в том числе и от поглощения пищи. Андрей был вымытый, постиранный, а теперь ещё и сытый! И у него вновь начали закрываться глаза. Все мышцы расслабились, голова приятно кружилась от неожиданно обильной еды, а Николай с каждой минутой казался ему всё более приятным и близким. При внешне бедном, почти нищенском виде, в нём чувствовались интеллигентность, ум и мудрость человека, многое в своём веку повидавшего. И постепенно в Андрее крепла надежда, что Николай ему поможет.
— Давай подробненько — как всё произошло? Не торопись, время у нас есть! — сказал вдруг Николай, ложась на нары и сладко потягиваясь.
Андрей поставил недопитую кружку с чаем, вынул из пачки сигарету и закурил. С минуту он собирался с мыслями, стараясь сделать свой рассказ максимально коротким и понятным.
— Мы стартовали вдвоём с Виктором от разъезда на Большом Леприндо. — начал Андрей. — Вообще мы приехали снять несколько сцен для очередного фильма о природе, а заодно изучить район вулканов на Удокане. Но с самого начала нас сопровождали неприятности. В последний момент двое из команды отказались ехать, и пришлось нам отправляться только с Виктором. А груза у нас было килограммов двести, не меньше! Ты и сам видишь — почти всё тут, в избе!
— Вижу. Я подумал вначале, что вас четверо или пятеро, но потом, глядя на тебя, сразу понял, что максимум трое. Глупо было бы двоим оставаться с пострадавшим, а одному идти за помощью… — сказал Николай задумчиво, достал из кармана кедровые орешки и принялся их громко щёлкать. Причём делал это он тоже в высшей степени профессионально, вызвав невольный восторг Андрея и сбив его окончательно с мысли.
— Николай, и всё-таки, как ты догадался, что с моим товарищем беда? — задал, наконец, Андрей вопрос, который давно его волновал.
Некоторое время Николай молча щёлкал орешки. Потом привстал, чтобы выбросить шелуху в печку, и, улыбнувшись сквозь рыжую бороду, произнёс:
— Ты себя со стороны видел? У тебя ж на лице всё написано!
— Что написано? — не понимая, спросил Андрей.
— Да всё! — и с этими словами Николай снова лёг на нары и продолжил своё занятие. — Ладно, вы пошли вдвоём…
— Да, мы пошли вдвоём, — с радостью подхватил Андрей. — Но груза было столько, что даже на восьмикилометровый волок из Большого Леприндо в озеро Леприндокан мы потратили шесть дней! А потом начался ужасный сплав по безводной Куанде. Это сейчас тут вода есть хоть какая-то, а месяц назад река представляла собой сплошные камни с ручейками между ними. И мы всю эту сотню километров таскали туда-сюда вещи, клеили лодки, в общем, мучились…
— Не самый лёгкий путь вы выбрали! — перебил его Николай. — У нас по Куанде мало кто сплавляется. Обычно либо пешком идут вдоль реки, либо здесь, через перевал.
— Но у нас было двести килограммов груза! — оправдывался Андрей.
— Да. Понятно. И отсюда вы пошли в пешку?
— Отсюда пошли в пешку… — подтвердил Андрей и на некоторое время замолчал, вспомнив, как они с Виктором начинали этот маршрут, как помогали друг другу подняться с тридцатипятикилограммовыми рюкзаками, как чуть не утонули, переплывая на лодке через Эймнах.
— Сколько шли до вулканов? — спросил Николай.
— Семь дней. Да и то, до вулканов не дошли километра два…
— Это вы не шли, а ползли, — проговорил Николай и снова привстал, чтобы выбросить очередную шелуху от орехов. — Хочешь погрызть, кедровых?..
— Спасибо, я так наелся…
— Орешки — это не еда, это — наркотик, как сигареты, — серьёзно проговорил Николай и испытующим взглядом посмотрел на Андрея, который в этот момент как раз гасил окурок.
— У большого Сынийского водопада всё и началось! — продолжил Андрей свой рассказ. — Мы к тому моменту были уже никакие. И вот утром, когда я снимал водопад, произошло необъяснимое: камера самопроизвольно слетела со штатива и ушла в реку. Причём, когда я проверил крепёж — винты были затянуты! В общем, случилось то, чего не может быть. Я понял тогда, что это знак, что нам нужно возвращаться, пока не произошло ещё какое-нибудь несчастье. И мы говорили об этом с Виктором. Но тот всё же уломал меня постоять у водопада два дня, чтобы сделать хотя бы несколько фотографий. Конечно, я его понимал: столько времени и сил потратить на этот маршрут и ничего толком не снять даже на фотоаппарат — обидно до слёз! Но я-то уже смирился с судьбой. Моя камера нашла своё пристанище. А вот Витька пока не успокоился, ему хотелось красивых кадров, хотелось творчества…
— А камеру вытащили? — спросил вдруг Николай, оживившись.
— Какое там! — Андрей безнадёжно махнул рукой. — Там котёл! Даже камень на верёвке дна не достал.
И Андрей вспомнил, как они с Виктором целый день забрасывали на верёвке огромный булыжник с крючком из проволоки, но так и не смогли опустить его до грунта, преодолев бурлящую воду. От камеры не отскочило ни одного кусочка, ни одной детали — Андрей потом ходил ниже по реке в надежде обнаружить хоть что-то. Всё было бесполезно! Камера, по-видимому, застряла в омуте между камней, и достать её уже никто никогда не сможет. Андрей также вспомнил, что в тот момент, когда камера соскочила со штатива, он находился от неё в пяти метрах. И он вполне мог бы прыгнуть к ней и, возможно, даже не дать соскользнуть в воду. Но с ним тогда что-то произошло: он стоял на месте, будто его ноги приросли к земле, и наблюдал за необъяснимым явлением, даже не дёрнувшись. Впоследствии, когда Андрей пытался проанализировать ситуацию, то пришёл к выводу, что кто-то таким образом его спас. Ведь базальтовый берег в этом месте был мокрым и скользким, и Андрей, бросившись к камере, наверняка бы последовал за ней в водопад!..
— В общем, надо было уходить, но мы остались, — продолжил свой рассказ Андрей. — И вот в последний день Виктор предложил подняться на ближайшую горку, чтобы сделать несколько кадров долины Сыни и первого вулкана, который с неё должен был открыться нашему взгляду.
Возвращались уже в сумерках, а поэтому решили сократить путь и пробраться вдоль стекающего по склону ручья. Я сделал несколько снимков, а Витька решил подойти к самому ручью, хотя я его от этого отговаривал. Я сидел на камушке метрах в двадцати от ручья, курил… И вдруг услышал непонятный нарастающий звук, похожий на тот, который создаёт, например, взлетающая с воды стая уток. Но это был звук воды, которую гнал перед собой летящий по склону Витька. Он катился по мокрому скользкому камню, развивая бешеную скорость, лёжа на спине и, видимо, уже без сознания, так как ударился головой при падении. Затем он исчез из поля моего зрения, и спустя пять секунд я услышал громкий всплеск. Как потом выяснилось, Виктор упал в небольшую чашу с водой, в которую стекал ручей. И это его спасло. Не будь этой самой воды — не знаю, чем бы всё закончилось…
— Знаю я это место! — уверенно произнёс Николай и встал с лежанки. — Это километра три от водопада!
— Да, примерно. В общем, у Виктора была разбита голова и, скорее всего, сломана нога. Он плавал в воде кверху головой и был без сознания. Мне удалось дотащить его до сухого места. Через минут пять он пришёл в себя. На самом деле произошло чудо! Когда я потом прикидывал траекторию Витькиного падения, то с удивлением понял, что он никак не должен был оказаться в этой луже. Он должен был впечататься в скалу. Короче, не знаю, как это получилось!