Сибирский эндшпиль
Шрифт:
– Наверно, это надо отметить, - наконец решился Саттон.
– Ты считаешь?
– Пола не отрывалась от дисплея. Как обычно, он ждал, что инициативу возьмет на себя Пола. Почему бы ему хотя бы раз не сказать ей откровенно, чего он хочет?
Эд не решался двигаться дальше.
– Шер уехала на неделю в Кэтскилл. У наших родственников там загородный дом, зимой это отличное место, чтоб покататься на лыжах. Ты когда-нибудь была там?.
– Нет, ни разу.
– в глубине души Пола раздраженно вздохнула. Самым глупым было то, что Саттон вовсе не так уж и плох. Ее нежелание сделать шаг ему навстречу не имело ничего общего ни с тем, какой он мужчина, ни с вечным вопросом - кому должна принадлежать инициатива. Просто для него
– А на лыжах кататься не пробовала?
– продолжал Эд. Пола не успела ответить, плоский терминал-коммуникатор на столе перед ней запищал, и она нажала клавишу, придвинув его поближе. На экране возникло изображение розовощекого мужчины с тяжелой челюстью и волнистыми, зачесанными назад соломенными волосами. Это был полковник Рэймонд, глава отдела. За его плечами виднелся уголок картины, висевшей в конференц-зале двумя этажами выше.
– Пола, я с гостями в восемнадцатой комнате. У нас здесь, ммм, я хотел бы, чтобы ты подошла. Ты можешь подняться сейчас?
– Да, конечно... Кстати, вам принести свежие данные о "Костыле"? "Костыль" было кодовое название компьютера ОС-27/К.
– Нет, он тут ни при чем. А что новенького?
– Мы продвинулись.
– Отлично.
– Экран погас.
Пола закрыла лабораторный журнал на соседнем дисплее, встала и собрала бумаги на столе.
– Я оставила новые данные для Чарли и Боба, когда они вернутся с обеда, - обернулась она у порога.
– И кстати, я люблю кататься на лыжах.
Саттон покачал головой и перевел взгляд на выпотрошенный советский компьютер. Он не совсем понимал, зачем ему так упорно хотелось время от времени делать из себя дурака так, как только что. В таких случаях Эд чувствовал себя не очень уютно, и в глубине души бывал рад, когда Пола отказывала ему или разговор уходил в сторону. Но почему-то он чувствовал странное удовольствие, снова и снова возвращаясь к этому. Один Бог знает, что он будет делать, если вдруг она поймает его за язык.
На экране конференц-зала светилось изображение первого образца обитаемой станции, полигона для идей и технологий жизни в космическом пространстве. В огромном торе больше мили в диаметре размещалось около двенадцати тысяч человек. Шесть "спиц"-переходов соединяли тор с центральной частью станции. Некоторые части станции были показаны в разрезе и открывали миниатюрные города и жилые районы, сменяемые многоуровневыми сельскохозяйственными секторами и парками. На внешнем корпусе станции через равные промежутки была изображена Красная Звезда эмблема Советского Союза. Советы назвали ее "Валентина Терешкова" - по имени первой женщины, полетевшей в космос, больше пятидесяти лет назад. Утверждалось, что станция символизирует мирные цели советской космической программы и покажет всему миру, чего может достичь марксистская экономическая система. Завершение постройки "Русалки", как называла ее западная разведка, планировалось на следующий год, к столетней годовщине Октябрьской Революции.
Джеральд Керн, представляющий отдел помощника секретаря защиты международной безопасности, был, однако, более обеспокоен возможным скрытым назначением станции. Этот напряженный и беспокойный человек, лысый, но с густыми черными усами, весь лучился нервной энергией, расхаживая рядом с экраном.
– А потом, около года назад, в Австрию из Восточной Германии перебежал человек, утверждавший, что он работал на стройке "Валентины Терешковой" в 2013 и 2014 годах. Его доставили в Штаты и в ходе дальнейшего расследования он описал некоторое оборудование, которое он видел, и - в некоторых случаях - монтировал.
Доктор Джонатан Уоттс, консультант Военно-космических сил США, созданных десять лет назад, приехавший из Пентагона вместе с Керном, перебил его и повторил специально
– Стационарные рентгеновские лазеры. Микроволновые излучатели с ядерной накачкой, достаточно мощные, чтобы плавить металл. Внутри кольца установлен гигантский ускоритель, который используется для питания батарей разрушителей материи.
– Уоттс пожал плечами. За черными очками в тяжелой оправе его лицо постоянно двигалось, словно резиновое.
– В других частях предположительно установлены стартовые установки для автономных модулей, возможно, с ядерными лазерами, предназначенными против боеголовок. По другим источникам известно, что ключевые части конструкции закалены и защищены двойными экранами от лучевой атаки.
– Но никто еще не видел этого.
– заметила Пола.
– Ведь на станции побывало достаточно людей?
– Стандартная турпоездка.
– это вмешался полковник Рэймонд, сидевший напротив Уоттса.
– Посетители видят только то, что им разрешают усидеть. По окружности станция более трех миль, не считая центральной части. За декорациями достаточно места, чтобы разместить все, о чем здесь говорилось.
Пола кивнула и снова посмотрела на экран. За исключением внутренней части, обращенной к оси станции, тор был не виден, он вращался внутри похожего на покрышку внешнего экрана, сделанного из спеченной лунной породы. Чтобы избежать ненужных нагрузок на конструкцию, экран был неподвижен. Его задачей было поглощение космических лучей. Предполагаемой задачей, потому что это могла быть и еще одна часть защиты от нападения. Этот вопрос, без сомнения, занимал и остальных, поэтому Пола промолчала.
Центром группы, неофициально возглавляя совещание, был широкоплечий, будто сделанный из камня человек, с сизым подбородком, грустными глазами и седыми жесткими коротко стрижеными волосами. Бернар Фоледа, заместитель директора РУМО, Разведывательного Управления Министерства Обороны, был организатором этой встречи; РУМО было расширившимся наследником бывшего Оборонного Разведывательного Управления, помимо традиционных функций теперь работая и для ВКС. Пола ни разу не услышала его голос, все это время он сидел, откинувшись на спинку кресла, и бесстрастно слушал. Но сейчас он выпрямился и взял слово.
– Очевидно, что нам необходимо было это проверить.
– Фоледа говорил низким глубоким тоном, ему не было нужды повышать голос.
– Многие работают над этим. Буду краток - нам удалось завербовать одного из людей, работающих на "Терешковой", это русский, его кодовое имя "Волшебник".
Пола подняла брови.
– Как источник? Вы имеете в виду - вы действительно нашли информатора там, внутри?.
Фоледа кивнул.
– Нам здорово повезло. У нас и раньше были с ним контакты, но я опущу детали. Волшебник был начальником по ремонту электросетей, и ему приходилось очень много передвигаться. Это было как раз то, что нам надо. Он работал там почти шесть месяцев. Но, как вы понимаете, передать информацию со станции достаточно сложно. Те кусочки, которые он собирал там - это просто потрясающе. Он доложил, что собрал для нас все это вместе, но провезти на Землю не сможет - слишком серьезная проверка при отлете. Он не мог рисковать. То, что осталось там - это бомба. Мы окрестили этот файл "Апельсин".
– Бомба.
– повторил Джонатан Уоттс, опять взмахнув руками.
– Образцы вооружения, фотографии, огневая мощь, радиус действия, конфигурация, перечни деталей, чертежи, данные испытаний и монтажа... просто собрание сочинений.
Фоледа продолжил.
– Потом кому-то в голову пришла идея.
– Он остановился и посмотрел на полковника Рэймонда.
– Я думаю, будет лучше, если вы объясните технические детали.
Рэймонд повернулся к Поле.
– Мы хотели использовать заголовки пакета и контрольные суммы, используемые Советами в каналах связи с Русалкой.
– Пола кивнула. Речь шла о сети передачи данных.