Сибирский ковчег Менделеевых

Софронов Вячеслав

Виделись ему и бедные татарские рыбацкие поселения, что далеко не сразу признали новую власть, до поры до времени затаились в ожидании перемен и возвращения старых хозяев, но потом, видя, что местные князья высказали свою покорность и по-прежнему оставались людьми знатными среди прочих, начали селиться близ русских городов; многие пошли на военную службу, тогда и прочее население начало вести торговлю, ища свою выгоду и прибыль, и никто уже не вспоминал, как было раньше, уверившись в стойкость и крепость государства российского. Вслед за тем Менделеев подумал, что было бы неплохо открыть в гимназии класс татарского языка, хотя не представлял, кто будет там преподавать. Плюс ко всему понял, у каких великих просветительских истоков он оказался волею судьбы и тогда уже совсем ощутил себя, если не Александром Македонским, то одним из подвижников веры, несущих с собой не только силу печатного слова, но и христианскую веру, стоящую во главе угла всех начинаний.

Меж тем они незаметно домчались до небольшого селения на берегу, где речной обрыв заканчивался, и дальше шла необъятная долина. Ему пояснили, что это и есть Сузгун. Там они замедлили ход и развернулись в обратную сторону. Добравшись до города, дали коню передохнуть, а потом сделали еще пару заездов. Домой возвращались раскрасневшиеся, довольные поездкой. И уже выходя из саней, Василий предложил:

– Может, зайдете погреться? У нас на этот случай особая наливочка припасена, бабушка ее каждый год готовит против всяческих болезней. Рекомендую отведать.

Менделеев некоторое время помялся, а потом решительно зашел внутрь вслед за хозяевами. В гостях он вновь пробыл до самой темноты и, спохватившись, поспешил распрощаться.

Вернувшись к себе, он долго не мог заснуть, вспоминая возбужденное лицо Марии, сидевшей в санях рядом с ним плотно прижавшись, отчего он ощущал тепло ее тела, и ему хотелось еще плотнее прижаться к девушке и долго-долго не отпускать ее от себя. На следующий день он едва дождался окончания занятий, поискал Василия в других классах, но он, судя по всему, уже закончил занятия и отправился домой.

Тогда он решил пойти прогуляться, выбрав путь вблизи дома Корнильевых, надеясь, что кто-то его заметит и пригласит зайти в гости. Но все надежды оказались напрасны. Ворота во двор были плотно закрыты, а окна занавешены. Он бесцельно побродил по затихшей улице, не зная как быть, а потом решительно повернул обратно.

Так прошла неделя… С Василием он так и не свиделся, к тому же пришло время проводить с воспитанниками контрольные работы, которые требовалось проверить, не говоря о каждодневной подготовке к очередным урокам. Поэтому время летело быстро, и он не заметил, как на улице потеплело, снег начал понемногу подтаивать и по спускам с горы робко пробились первые ручейки. Кто-то из учеников предложил ему устроить после занятий прогулку до кафедрального собора, находившегося на горе. Иван Павлович согласился. Но все же предупредил о своей прогулке инспектора, чтоб тот не хватился отсутствующих и не затеял поиски. Тот, на удивление, улыбнулся ему, чего он никак не ожидал и согласно кивнул.

…Ребята убежали далеко вперед, а он, с непривычки тяжело дыша, добрался до величественного собора, стоявшего почти на кромке кручи, значительно позже. Те уже ждали его возле закрытых дверей собора, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Поначалу Иван Павлович не знал, о чем он может им рассказать, хотя понимал, что они ждут от него именно этого. На их счастье, мимо проходил пожилой священник, к которому он поспешил обратиться с просьбой, хоть что-то поведать о местной церковной старине. Тот согласился, подошел ближе, и ребята радостно загалдели, засыпав его вопросами. Среди них было много приезжих из других городов, а потому спрашивали они батюшку, первое, что приходило им на ум:

– А почему собор закрыт?

– А где владыка проживает?

– А как вас зовут?

– А как собор называется?

Батюшка слегка улыбнулся, слушая их вопросы, а потом степенно огладил бороду и принялся отвечать:

– Вы, сорванцы этакие, как погляжу, ничегошеньки не знаете, а потому слушайте меня внимательно и запоминайте. Зовут меня отец Андрей, служу я в Покровском храме, который еще зимним называется. – И он указал рукой на видневшийся поблизости приземистый храм, крыша которого была выкрашена в зеленый цвет.

– А почему он зимний? – тут же послышался чей-то очередной вопрос.

– Да потому, что в нем обычно зимой служба происходит. А этот собор, что рядом с нами, Софийско-Успенским зовется, в нем с самого начала печи не сложены, а потому зимой он закрытым стоит до следующей весны. Вот скоро открыть должны. Владыка же наш живет в своих покоях, что внутри двора Софийского находятся. Только, боюсь, вас до него вряд ли сейчас допустят. Лучше приходите в праздничный день, когда он служить станет. Тогда и увидите владыку нашего.

Дети невольно притихли, и вопросов больше не последовало. Затем они, попрощавшись со священником, прошли на берег Иртыша, откуда открывался живописный вид на подгорную часть берега и скованную льдом реку. Но пронизывающий ветер заставил их вскоре вернуться обратно. Однако и этой короткой прогулкой они остались довольны.

Ивану Павловичу было стыдно, что он не успел подготовиться к прогулке, в результате чего знал о Тобольске ничуть не больше своих воспитанников. Потому он решил поискать в библиотеке что-то по истории края, о его древностях. Когда они вернулись обратно, то он не стал это дело откладывать и, отпустив ребят, тут же прошел в библиотеку. На его вопрос библиотекарь принес ему рукописные сочинения местных авторов, переплетенные кем-то из умельцев и одетые в картонный переплет, добавив при этом:

– Все, что могу предложить.

Менделеев попросил записать рукописи за ним и, вернувшись домой, быстро пролистал написанные разборчивым почерком рукописи, но не нашел ни одного ответа на вопросы заданные его учениками. Чуть подумав, он решил, что появился повод для визита к Корнильевым, у которых могут оказаться нужные ему книги, после чего у него словно гора спала с плеч.

И действительно, когда он явился к Корнильевым без приглашения, то Василий встретил его, как всегда, любезно и тут же провел в семейную библиотеку, которую по его словам начал собирать еще его дед в незапамятные времена. У Ивана Павловича от увиденного стоящего на полках книжного богатства, как говорится, глаза разбежались.

– Ой, сколько их, – только и мог он произнести, – ежели постараться все их прочесть, точно, не замечу, как жизнь пробежит…

– Да кто же вам мешает, – с усмешкой произнес Василий, – приходите, когда сочтете нужным, тем более других желающих в нашем Тобольске просто нет. Я вот уже прочел то, что мне было интересно. Иностранных авторов как-то не жалую, хотя несколькими языками владею. А ваш выбор мне неизвестен. Потому решайте сами, что вам больше потребно…

С этими словами он ушел, оставив Менделеева один на один с многочисленными книжными рядами. Просматривая надписи на обложках, он вскоре убедился, что большая часть книг издана действительно на иностранных языках: немецком или французском. И те авторы о Тобольске явно не писали. Зато вскоре наткнулся на пухлые тома, издаваемого Корнильевыми журнала «Иртыш, превращающийся в Иппокрену», и тут же отложил несколько из них, собираясь взять домой, если на то согласятся хозяева.