Сибирский триллер. Том 1: Жаркое лето 95 года
Шрифт:
Машина, в которой сидел Дятел с двумя подельниками, неспешно ехала по слабоосвещенной улице. Они уже проехались по нескольким улицам, но везде шатались люди. Их было немного, но не хотелось привлекать внимание. В одном темном переулке они чуть было не взяли одну девку, а потом пригляделись — ей было уже лет за сорок. Один из пацанов Дятла предложил ради хохмы привезти и её тоже, но Дятел знал, что с юмором у Сапога плоховато — может подумать, что над ним потешаются. А Дятел не мог этого допустить — был многим обязан Сапогу, не говоря уже о том, что тот платил очень даже прилично. Другие пацаны кутили в кабаках, спускали деньги в рулетку, тратились в варьете, а Дятел был не такой. У него тяжело болела мать, ставшая в результате инсульта инвалидом. Всю жизнь мать работала на износ: после работы в гальваническом цехе она, немного передохнув и покушав, шла мыть полы в школе, а в выходные дни подрабатывала ещё и стиркой у больных людей. Отец спился и ушёл от них, оставив им двухкомнатную кооперативную квартиру, кредит за которую они выплачивали, отказывая себе во всём. Дятел, он же Сергей, занимался в школе плохо, но зато был лучшим спортсменом школы: занимался боксом и десятиборьем, бегал за школу стометровки и лыжные кроссы, плавал, играл в баскетбол и вытаскивал школьную команду в эстафетах. В конце каждой четверти директор лично просматривал его оценки и корректировал конечные результаты. Сергей знал это и из чувства благодарности полностью выкладывался на районных и городских школьных соревнованиях. Однажды перед лыжными соревнованиями он простудился и слёг, но, даже будучи больным, всё равно пришёл в очередной раз вытягивать школьную команду на призовое место, чем удивил и растрогал директора школы. На школьной линейке директор объявил ему благодарность и говорил о чувстве ответственности, которым, к его большому сожалению, обладают далеко не все школьники и которым в избытке наделён Сергей.
После окончания школы учился в техническом училище, получил специальность фрезеровщика и поступил на инструментальный завод, где тоже начал выдвигаться по спортивной линии. Но так и остался бы фрезеровщиком, если бы не грянула перестройка. С организацией кооперативов понадобились крепкие ребята для рэкета, и старые кореша-спортсмены пригласили его в рэкетиры. Однако дело шло плохо — менты, которые их крышевали, гребли слишком много. Риски брали на себя пацаны, а пенки снимали менты. Кроме того, группировка у них была небольшая, и когда Сапог их вытеснил, он ушёл к Сапогу в солдаты. Получать стал не меньше, а то и поболее, чем раньше, да и рисков стало значительно меньше. Сапог очень скоро заметил пацана с развитым чувством ответственности. Единственно Сапогу не нравилось то, что у Сергея не было фантазии — он каждый раз пытался выяснить все детали поручаемого задания, чтобы не ошибиться и как можно лучше его выполнить. За это Сапог дал ему кличку Дятел — мол, любит задалбливать вопросами, но, тем не менее, его ценил и платил неплохо.
Дятел много денег тратил на лекарства для матери, уколы и массаж, и мать начала постепенно поправляться. Она уже потихоньку ходила по комнате и даже сама ела — до этого он кормил её сам или платил соседке, чтобы та присматривала за ней, когда его не было дома. Мать нередко плакала и благодарила Бога за то, что он послал ей такого чудесного сына. А недавно Дятел встретил очень хорошую девушку по имени Люба. Вернее не девушку, а молодую женщину, мать чудесного кудрявого мальчугана, который в свои три годика уже был очень рассудительный и самостоятельный. Отец мальчика, негодяй, обманувший добрую и порядочную девушку, куда-то скрылся, узнав, что она в положении, но Любаша не захотела делать аборт, решила всё-таки рожать и воспитывала сына сама. Между Дятлом и Любашей возникли настоящие чувства, и он, подумывая о женитьбе, познакомил Любу с матерью. Они понравились друг другу, и Дятел уже подсчитывал, сколько будет стоить свадьба. Кредит решил взять у Сапога и не сомневался, что отработает, ведь ему никогда ничего просто не давалось, и всегда приходилось надеяться только на себя. Отработает, но свадьбу устроит по высшему разряду, и Любаше купит шикарное подвенечное платье за тысячу баксов, а себе пошьёт черный костюм, купит лаковые туфли, словом всё будет тип-топ.
Дятел улыбнулся и постарался отбросить эти мысли — надо было выполнять поручение босса. Машина свернула на тихую, слабоосвещённую улицу, и они увидели, как впереди, из темноты, под столбом освещения появилась девушка. Это возвращалась от подруги Катя Панченко и очень спешила, так как хотела поскорее добраться домой. Ходить одной по улицам города в такое позднее время было опасно, но и не одной ходить тоже было опасно: недавно одна её знакомая возвращалась с мужем из гостей, и стайка подростков избила мужа только за то, что у него не оказалось сигарет. Катин приятель, Стас, муж подруги её детства Эльвиры, советовал ей избегать освещенных мест на вечерних улицах.
— На освещенных местах ты заметна издали, а в темноте можешь проскользнуть незамеченной, — утверждал он, и Катя, в принципе, была с этой логикой согласна, но никак не могла заставить себя идти по темным участкам. И ещё её беспокоил далеко разносившийся топот каблучков, однако босиком идти она тоже не хотела — на тротуаре валялось много битого стекла от пивных бутылок. До Катиного дома оставалось пройти всего один квартал, однако улица была темная и опасная, поэтому она немного ободрилась, когда увидела выехавшую из-за угла машину. «Если кто-то вдруг нападет, люди из машины помогут», — подумала она.
В машине один из братков по кличке Буба, сидевший рядом с водителем, обратил внимание остальных на Катю:
— Пацаны, вон тёлка идёт, а вы говорили, что никого не поймаем, — сказал он, обращаясь к своим корешам.
— Отсюда морды не видно, может она страшнее атомной войны, — ответил водитель, внимательно присматриваясь к идущей навстречу девушке. — А впрочем, она кажется, ничего. И сама фигуристая. Давай Дятел, действуй.
Когда машина поравнялась с девушкой, Дятел вышел из машины и, держа в руке бумажку, спросил у шарахнувшейся было в сторону Кати:
— Девушка, извините, мы уже здесь полчаса блуждаем. Вы не знаете, где здесь улица..? Вот название никак не разберу…
— Давайте я посмотрю, — согласилась немного успокоившаяся Катя.
Подойдя к машине, она заглянула в бумажку. Бумажка оказалась чистой, и Катя, сообразив, что её дурачат, рванулась было бежать, но крепкие и опытные руки схватили её и зажали рот. Выскочивший из машины второй парень помог Дятлу, и они вдвоем затолкали Катю на заднее сидение. Она попыталась кричать, но севший рядом бандит приставил к её горлу нож.
— Будешь, сучка, дергаться, глотку перережу и выброшу на дорогу. Будешь сидеть тихо, выживешь, — сказал он.
У Кати из глаз потекли слёзы, и от страха её начал бить озноб.
— Чего ты так испугалась? — усмехнулся, водитель. — У шефа на даче вечеринка, собрались нормальные пацаны. Закуска, выпивка, танцульки, расслабишься, повеселишься, нас ещё благодарить будешь. И заплатят хорошо, в накладе не останешься. Многие бабы стремятся туда попасть, но не всем везёт. Так что считай, что тебе сегодня везуха попёрла.
Сидевшие в машине братки рассмеялись, а Дятел, сидевший рядом с водителем, повернулся к Кате. Он видел, что девушка перепугана, и попытался её успокоить:
— Да ты не бойся. Никто тебе ничего плохого не сделает. Ты чего так дрожишь? Утром отвезут домой, и ещё хорошие бабки получишь.
Однако девушка была, по-видимому, дура, и Дятел перестал обращать на неё внимание. На даче Кате объяснили её задачи и как она должна себя вести. От ужаса у неё был взгляд затравленного зверька, и, чтобы привести в чувство, ей дали несколько увесистых оплеух. А когда и это не помогло, её по очереди изнасиловали несколько человек. Потом помыли, одели и, потерявшую уже способность что-то соображать, отвели в полутемную комнату к депутату Дерягину.
А в это время мать Кати, Раиса Николаевна, в большом волнении обзванивала по телефону Катиных подруг и знакомых:
— Эльвирочка, извини, это снова я. А может быть, она тебе всё-таки говорила, что куда-нибудь зайдет, а ты забыла?
— Нет, тётя Рая, я с ней уже два дня не общалась. Вот Стас просит трубку.
Трубку взял муж Эльвиры.
— Тетя Рая, а вы в милицию звонили?
— Куда я только не звонила. Обзвонила все больницы, в скорую звонила, в милицию звонила. Милиция сказала, что не прошло ещё трех суток, поэтому они даже принимать заявление не станут. Говорят, может она у какого-нибудь приятеля осталась на ночь.