Сибирский триллер. Том 1: Жаркое лето 95 года
Шрифт:
— Хорошо, ещё один вопрос: не мог ли там курить ваш постоялец? Возможно, у него был ключ от этой квартиры?
Грузнов, пытался подсказать ей ответ, чтобы поймать на лжи, но Бережная не поддалась на эту провокацию.
— Я больше на эту тему не хочу говорить. Я считаю разговор законченным, молодой человек, — ледяным тоном произнесла она. — Я уделила вам десять минут, и больше ни минуты уделить вам не имею возможности!
«А я бы тебе в пресс-хате уделил бы значительно больше времени!»— зло подумал Грузнов, направляясь к двери.
— И, вообще, мне не понравилось ваше поведение, молодой человек, не помню, как вас зовут.
«Зря я полез к ней», — думал Грузнов, идя в управление. Как он и предполагал, разговора не получилось, а неприятности она может доставить большие. Но почему она так нервно восприняла вопрос о квартире, в которой никто не проживает? Возможно, там всё-таки кто-то проживает, но почему она не говорит? В том, что она позвонит Мелентьеву, он не сомневался, как не сомневался и в том, что неприятности она ему постарается обеспечить. Но зачем? Что она хочет скрыть? Ну, сказала бы, что отдала ключ Смолину и не знает, кого он приглашал в квартиру! Хотя нет, тогда было бы неясно, куда Смолин дел ключ, ведь на теле ключа не было. Перспектива разговора с Мелентьевым была не из приятных, да и его непосредственный начальник Андрюха Чернов будет его пилить из-за этой бабы. В общем, настроение у него было скверное, когда он пришел на работу и в рабочем кабинете застал вечно занятого Чернова. Он доложил о неудачном визите и угрозе Бережной, но его шеф, к удивлению, воспринял это спокойно.
— Видимо бабе есть что скрывать, — задумчиво сказал Чернов. — Или ты ей очень не понравился, и она стала в позу.
— Наоборот, она стала бы в позу, если понравился, но меня такие бабы не возбуждают, — угрюмо буркнул Грузнов. — Да и не моя возрастная категория.
— Вот, вот, поэтому она и взъелась на тебя, что не умеешь быть мягким и пушистым. Все остришь себе же в ущерб. Ладно, ближе к делу. Звонили из ФСБ, старший следователь КузнецовИлья Денисовичхочет лично с тобой побеседовать по делу Смолина. Вот его телефон, перезвони ему и договорись о встрече.
— А почему именно со мной? Я все материалы передал, добавить мне нечего.
— Видимо грамматические ошибки нашел. Ох, не вовремя этого Смолина замочили, хотел тебя использовать по делу Афонина и по налёту на дачу Сапога, да, видимо, тебя фээсбэшники запрягут. Так что давай, звони ему и впрягайся.
Грузнов неохотно пошел к телефону. Неприятности он ожидал завтра, при этом со стороны своего начальства. Что же надо было от него старшему следователю ФСБ, он не знал, но ничего хорошего тоже не ждал — просто так не звонят, вероятно, нашли какой-то ляп в оформленных им материалах.
Глава 32
После возвращения с дачи Яна и Алёна расположились ночевать в Митиной комнате, а Митя снова лёг спать на диване в гостиной. Он слышал, как девчонки долго приглушённо смеялись у себя в комнате и как к ним приходила Таня их успокаивать. Незаметно он уснул и проснулся оттого, что кто-то его поливал водой. Он вскочил и увидел, что Алёна и Яна с хохотом убегают к себе в комнату. Таня снова вышла из спальни и стала ругать их за то, что они не дают Мите спать.
— Мы просто хотели принести ему горшок, но не успели, он уже описался, — говорила Алёна, заливаясь смехом.
Митя пошёл в ванную и вытер грудь полотенцем. Хорошо, что не замочили диван, а то ему негде было спать. Провожаемый сочувственным взглядом Тани, он лег на диван и снова заснул. Проснулся он оттого, что Алёна и Яна, стоя у него в изголовье, поочерёдно целовали его в лоб и сдерживали смех, буквально рвавшийся из них наружу.
— Вы мне дадите сегодня поспать? — раздражённо, шёпотом спросил он.
— Ну, Мить, нам же скучно, — так же шёпотом ответила Алёна. — Почему ты всё время спишь?
Они его уже окончательно достали, и ничего им не отвечая, он с головой укрылся простыней.
Утром, когда он проснулся, в окно ярко светила солнце, а на краюшке дивана сидела Алёна, одетая в белую лёгкую блузку и джинсы. Она, улыбаясь, смотрела на него и он, ожидая очередного подвоха, быстро сел и огляделся.
— Родители уже ушли на работу, а Яну забрали в городской летний лагерь, — сказала Алёна. — Ты на нас не очень обижаешься за вчерашнее?
— Не очень, — буркнул он. — Когда вы с Яной собираетесь вместе, с вами можно чокнуться.
— А когда я одна, со мной нельзя чокнуться?
— С тобой одной тоже можно чокнуться.
— Так ты уже стал чокнутым, или можно ещё добавить?
Она попыталась притянуть его за шею и поцеловать, но сделать ей это не удалось — он не наклонил шею. Рассмеявшись, она навалилась на него, опрокинув на подушку, и захватила губами его губы. Его рука, которой он пытался остановить Алёну, неожиданно легла ей на грудь и, сквозь тонкий ситец блузки, он ощутил её выпуклость. У него учащённо забилось сердце, и кровь бросилась в голову. Он слегка сжал ладонью её грудь, и Алёна, оторвав от него губы, удивлённо на него посмотрела. Она этого не ожидала, а он, обняв её другой рукой за шею, притянул к себе и впился в её губы своими. Он почувствовал, как её грудь наливается и твердеет, и его рука скользнула ей под блузку. Она была без лифчика, и её небольшая грудь полностью помещалась у него в ладони. Он чувствовал пальцами её напряженные соски и целовал мягкие и нежные губы, но, ощутив её сопротивление, опомнился и выпустил её из объятий.
— Перестань, пожалуйста, — попросила она, снимая его руку со своей груди.
Она встала и пошла на кухню, а Митя ругал себя за то, что произошло. «Она, наверное, обиделась», — подумал он, одеваясь.
На кухне Алёна жарила оладьи.
— Мама просила, чтобы я тебе пожарила на завтрак оладьи. К ним сметана и какао, — не глядя на него, сказала она тихим голосом.
— Алёна, ты обиделась? — спросил он, но она не ответила.
Митя подошёл, взял её за руку и повернул к себе.
— Алёна, как мне извиниться?
— Ты почему это сделал? — не выдержала она. Голос у неё дрожал и он понял, что она сейчас заплачет. — Ты считаешь меня такой доступной, что можно лапать?
На глазах у неё появились слёзы. Он обнял её и прижал к себе.
— Извини, я не знаю, как это получилась. Извини, Алёнушка!
Он достал платок и промокнул ей мокрые глаза.
— Я тебя целовала просто так, а ты подумал, что я вешаюсь на тебя? Так, да? Что я легко доступная дурочка?
Она плакала, а он вытирал ей слёзы и не знал, что делать. Наконец она начала успокаиваться и, высвободившись из его объятий, пошла умываться в ванную комнату. Когда она вернулась, он стоял около окна, смотрел на улицу и обдумывал, как загладить перед ней свою вину. Он сам удивлялся, как это получилось, но что теперь ему надо делать, он не знал. Алёна подошла к нему и тронула за плечо: