Сидящее в нас. Книга первая
Шрифт:
– Прочь! – сухо бросила она.
Три девицы с непроизносимыми именами предпочли ретироваться тут же. Одна чуть замешкалась, явно рассчитывая, что королева одумается. Аринуилатита как бы случайно выронила из поднятых рук халат, состроив фальшиво испуганную рожицу. Но люди невеликого ума не умеют скрывать главное: выражение глаз. А у этой паршивки в глазах посверкивали искры ненависти.
– Наюти, распорядителя покоев ко мне, – холодно приказала Диамель, приняв на плечи услужливо поданный Каюри халат. – А ты стой, где стоишь, – велела она служанке, которой с такими опасными чувствами совершенно
Превосходный повод побороться с неосуществимым.
Не успела приступить к обмыванию, как принёсся щуплый юркий распорядитель покоев дворца. Как и Астат, он выглядел значительно моложе своих лет. Как и советнику короля, этому мужчине не откажешь в мудрости.
– Почтенный Лунхат, – вежливо поприветствовала его Диамель, едва распорядитель склонился перед ней в поясном поклоне.– С сегодняшнего дня я отменяю эти твои церемонии при встрече со мной,– приняла она первое самостоятельное королевское решение. – Я не люблю, когда передо мной гнут спину те, кто годятся мне в отцы. И я так хочу.
– Услышано и будет исполнено, – склонил голову мудрый Лунхат. – Что угодно моей королеве?
– Королеве угодно, чтобы эта девушка больше никогда не попадалась ей на глаза, – указала она взглядом на побелевшую Аринуилатиту.
Та моментально бухнулась на колени и заверещала:
– Ваше величество!..
– И чтобы я больше никогда не слышала этого голоса,– добавила Диамель. – Да, и эту я тоже больше не желаю видеть при себе, – кивнула она в сторону служанки, по прежнему толкущейся у двери.
Ту мгновенно сдуло, однако на решение Диамель это уже не повлияло.
– Услышано и будет исполнено, – понятливо улыбнулся глазами Лунхат. – Вашему величеству угодно подобрать новых девушек?
– Нашему величеству, – усмехнулась Диамель, – угодно оставить при себе шестерых. Лунхат, тебе не кажется, что и этого много? Ты же знаешь: я женщина скромная. И не привыкла к столпотворению вокруг себя. Я люблю тишину и покой. Во всяком случае, в собственных покоях.
– Это не принято, – заметил распорядитель покоев, но спорить не стал: – Сколько девушек вы желаете оставить при себе?
– Этих троих, – ковала железо новоявленная королева. – Можешь снять с них обязанности убирать мои покои.
– Мы сами! – воскликнула Иштан.
И смутилась. Не испугалась, а именно смутилась за такую неподобающую оплошность.
– Если вам не трудно, я тем более буду рада оставить только вас.
– Нам не трудно, ваше величество, – с поклоном подтвердила Каюри.
Самая умная и сдержанная из этой троицы – Диамель она сразу понравилась.
– Услышано и будет исполнено, – в третий раз повторил Лунхат и спросил: – Дозволено будет узнать, довольны ли вы этой девушкой? – указал он на Каюри, будто подслушал мысли королевы.
– Весьма, а что? – стало интересно Диамель. – Ты лично её рекомендовал на это место?
– Конечно, – степенно ответил распорядитель. – Ведь она моя племянница.
– В твоей семье умеют воспитывать девушек, – сделала ему приятное королева и вздохнула: – Забирай этих пятерых с собой прямо сейчас. Будет неразумно оставлять при себе то, что так раздражает. Да ещё в такой нелёгкий день.
– Мудрое решение, – кивнул Лунхат.
И тихо бросил Аринуилатите:
– Поднимись и выйди.
Та, было, открыла рот, но распорядитель не дал:
– Наказание может оказаться более суровым.
Несносная служанка мигом заткнулась, поднялась и пошлёпала к дверям, недобро зыркнув на королеву. Диамель не успела подумать, что нажила себе очередного врага, как Лунхат всё так же тихо изрёк:
– У королев не бывает ТАКИХ врагов. И не будет.
Едва за ним закрылась дверь, Диамель поинтересовалась:
– Одежда готова? Та, о которой я говорила вчера.
– Охотничий костюм,– кивнула Каюри, снимая с неё халат.
Она подала королеве руку, чтобы та не споткнулась, вступая в широкий низкий таз, где стояла низенькая табуретка больше похожая на подставку для вазы. Диамель осторожно опустилась на неё, и Наюти тотчас поставила рядом глубокий серебряный таз с водой. Намочила губку и чирикнула:
– Моё платье тоже готово.
Иштан принялась скручивать волосы королевы в высокий тугой пук – их будут мыть отдельно. На лицах всей троицы то и дело просвечивало трудно сдерживаемое торжество. Явившись сюда «из низов» прислуги, девушки ожидаемо стали мишенью старожилок королевских покоев. Им тоже досталось – невесело усмехнулась Диамель, поёживаясь от щекочущих кожу струек стекающей по телу воды. Она искренне надеялась, что королевские покои не испортят этих простых девушек – «непростых» она больше не потерпит ни под каким предлогом.
Потом её мысли, как всегда, вернулись к Чеклият, и происходящее вокруг просто исчезло.
Её девочка. Её умная, весёлая, добрая девочка… стала… Диамель плохо помнила тех Лиат, что участвовали в трижды проклятом ритуале. Но всё прочитанное о них за эти дни повергло её в уныние. Если хотя бы половина из написанного истина, Чеклият превратилась в невообразимое существо. Но это ещё ничего – можно стерпеть. Однако она перестала быть её дочкой, и с этим сердце никак не желало мириться.
Неосуществимое настырной вкрадчивой змеёй то и дело вползало в закоулки души и разбрызгивало яд пустых надежд. Те разъедали душу саднящими язвами, понукая Диамель совершить невозможное: пойти к Лиатам и забрать дочь… Которой нет – выручал здравый смысл, разбуженный великодушным Астатом. Пускай нет – сдавалась Диамель – но мне бы её хотя бы увидеть. Хотя бы раз. Неужели это так много?
Саилтах решил, что нет. Что это он ей дать может. Она подозревала, что королю не так-то просто оказать жене столь опасную услугу. Однако тот пошёл на этот шаг. Каким бы человеком не показал себя в будущем её муж, одно он уже доказал: король настоящий мужчина. И никогда не разменяет это высокое звание, что бы ни послужило причиной.
Он горд, а гордые люди смотрят на мир особенным образом. Уронить себя им гораздо страшней, нежели потерять голову на плахе. С такими всегда трудно – вздохнула Диамель, ибо знавала подобных гордецов. Да и не всегда надёжно: между гордостью и близкими те нередко выбирают первое. А самое трудное отвечать запросам их гордости. Рядом с ней ты уже не сможешь оставаться безмятежным парусом, что носится по воле ветра. Тебе придётся стать тем самым ветром и гонять чужие паруса.