Сигнал бедствия
Шрифт:
— Такое на Ладоге бывает… — бессвязно говорил Самойлов, отирая испарину. — Мороз, а лед ломает у берега. Выступает вода.
Глухие удары раздавались сильнее.
— Вниз!
Они почти скатились с обрыва на лед. Над Ладогой бушевал снежный вихрь. Не видно ни неба, ни замерзшего озера. Самойлов ткнул палкой в лед — палка ушла в мерзлую жижу. Наружу проступила вода.
— Это бывает… бывает в такую погоду, — повторял Самойлов.
— А ну, вдоль берега!
Они пробежали километр и больше, ища
— Как думаешь, Самойлов? — спросил Ваулин.
— Бывает, по нескольку дней стоит вода. Как ветер стихнет, понемногу затянет.
— А широко она разливается?
— Метров на сто, а то и больше.
Сто метров мерзлой жижи были неодолимы.
— Что же теперь делать, товарищ майор? — В голосе Самойлова звучало уныние. — Ведь онтам!
Солдаты молча глядели в сторону озера, будто все еще надеялись перейти на прочный лед. Да, онбыл там. Онуспел проскочить на лед Ладоги, и метель надежно прикрыла его.
Почему же он успел уйти? Ваулин вспомнил до мелочей сутки без сна, каждый свой поступок, каждое распоряжение. В чем была ошибка? Где была задержка? Пожалуй, решающая задержка произошла на узкой ледневке, где мимо шли тягачи с прицепами. А что, если бы там бросить машину и всем встать на лыжи? Успели бы тогда выйти на озеро до того, как налетел теплый ветер, взломавший береговой припай?
Ваулин еще раз посмотрел в сторону озера, увидел и низкие тучи, и под ними непроглядную, нескончаемую полосу летящего снега. Он положил Самойлову руку на плечо и тихо сказал:
— Я сообщу вашему командиру, что вы сделали решительно все, что точно выполняли мои приказания!
Самойлов не ответил. Он также поглядел на недоступное озеро и коротко вздохнул.
4. Неизвестный на фотографии
Всю обратную дорогу Ваулин проспал в кабине автомобиля. Просыпался он на минуты, когда машина задерживалась у контрольно-пропускных постов. Он спал тяжелым, нисколько не освежающим сном, от которого не отдохнули ни голова, ни тело.
В сумерках показались охтинские окраины. Отсюда Ваулин выехал позавчера на рассвете.
— Нельзя ли поскорее? — спросил Ваулин, очнувшись. — Едем в центр!
Переехали Неву, оставили с левой стороны Смольный, Суворовский, Невский — нигде ни огонька. Лишь изредка мелькали фиолетовые точки. Это шли одинокие прохожие с фосфорным светящимся кружком на пальто.
Ваулин поднялся по темной лестнице наверх. Там, в двух-трех тесных комнатах при типографии, разместилась редакция газеты.
— Мне нужно видеть фотокорреспондента, который в последние дни ездил на лесоразработки, — сказал Ваулин дежурному секретарю. — Он здесь?
— Здесь. Печатает снимки. Сейчас позову.
Из боковушки вышел огромного роста полный человек, черноволосый, с детскими глазами на круглом лице. Ваулин сразу узнал его. Он часто встречал этого человека на спортивных состязаниях, на военных парадах. Несмотря на полноту, фотокорреспондент отличался удивительной подвижностью. И на трибунах смеялись, видя, как он легко перебегает с места на место и, найдя выгодную точку, приседает, делает снимок-другой, бежит дальше…
— Как же, как же! — заговорил фотокорреспондент рокочущим басом. — Метался по ледневкам, жердевкам, будь они прокляты! Ни пройти, ни проехать — тягачи выручили. Но бока обломал.
Видно было, что это бодрый человек, весельчак, которому все нипочем. И, пожалуй, он немного бравировал этим перед окружающими.
— Можно посмотреть ваши последние снимки? — спросил Ваулин.
— Они сохнут.
— Все равно. Хотя бы в таком виде. Дело не терпит отлагательств.
— Прошу в мою келью. — Фотокорреспондент открыл дверь в боковушку. — Но должен предупредить — неудачная была поездка. Интересного мало.
Десятка два мокрых отпечатков разной величины были разложены на стекле.
— Готовлю альбом — «Молодежный Ленинград на топливном фронте».
— А не слишком ли театрально вы его готовите? — заметил Ваулин, рассматривая снимки. — Очень уж картинно стоят у вас люди. Так ли они стояли во время работы до вашего приезда?
Ваулин еще и еще раз очень внимательно осмотрел все отпечатки.
— Гм… Так ли они стояли до моего приезда? Фотография также искусство… — задумчиво пророкотал гигант. — Фотограф в известной степени режиссер-постановщик. Он фотографирует объект не бесстрастно, а так, чтобы запомнился.
— Ну, в другой раз поспорим. Вы все молодежь фотографировали?
— Там молодежь работает.
— Но есть ведь бригада постарше.
— Есть. Только ею занимался мой коллега.
— Он здесь?
— Он москвич. Вчера из лесу приехал, вчера же и улетел. Я только разок щелкнул эту бригаду постарше. Так, на всякий случай.
— Есть у вас этот снимок?
— Пожалуйста.
Он снял с полки просохший отпечаток, свернувшийся по краям, и разгладил его. Несколько лесорубов стояли у поваленного дерева. Сняты они были средним планом. Ваулин узнал людей этой бригады: продавца универмага, часовщика, музыканта. Но один человек был ему незнаком. Этот человек стоял позади всех вполоборота, наклонив голову.