Сигнал иного порядка
Шрифт:
По ступеням поднималась разношёрстная публика: здесь были их местные коллеги, облачённые в стилизованные наряды Древнего Египта, были и гости издалека, чья одежда отличалась кроем, а украшения эпохой и географией.
Супруги прошли через тёмные залы, наполненные древностями, и вышли в широкий внутренний вестибюль со световым окном в потолке. Скульптуры Древней Нубии стояли здесь лишь по периметру. Когда-то в центре располагался восьмиметровый колос Рамзеса II, уже возвращённый миссией на своё историческое место, во двор храма в Герф Хуссейне. Теперь основную часть просторного помещения занимали
– Смотри, Ван здесь! – обрадовалась Вика, увидев коллегу.
Они помахали друг другу и встретились возле свечения объёмной афиши.
– Мы думали, современное искусство тебя утомляет, – улыбнулся Искандер.
– Верно это, – кивнул анатом. – Узнал я о теме утром только. Не сказали вы почему, что о Кеплере-47 речь пойдёт?
– При чём здесь Кеплер? – нахмурилась Виктория. – Мы читали, что будет запуск скульптуры.
– Будет он в системе этой.
– Вот чёрт, как мы это пропустили? – она посмотрела на мужа.
– Меня не особенно занимает космическая география, – пожал плечами Искандер. – Я шёл на художника.
– Странно всё это, – вздохнул Ван.
– Он лучший творец современного искусства! Мы были уже на трёх его перформансах. В прошлый раз он запустил дрон в системе Лебедя, чтобы поменять химический состав одной из комет и перенаправить её в сторону ближайшей звезды. Это было легендарно!
– Глупость какая опасная, – отшатнулся Ван.
– Ничего опасного, – засмеялась Вика. – Комета просто разрушится. Звезде ничего не грозит.
– Безответственно, – анатом покачал головой. – Творить на Кеплере будет он что?
– Сейчас и узнаем! – с энтузиазмом прошептал Искандер.
Через несколько минут к ним присоединилась восторженная Алина, облачённая в золотистую тогу, перевязанную тонкой тесьмой и украшенную массивным бисерным воротником. Её короткую стрижку под мальчика теперь скрывала вариация традиционного Нубийского парика, объёмные ряды синих косиц обрамляли её юное веснушчатое лицо, оттеняя лёгкий, едва заметный, загар. Она была в компании Дана, тот был одет сдержано и со вкусом. Единственным напоминанием об эпохе, которой он занимался, служил широкий расшитый кушак, надетый поверх белого лаконичного смокинга. В этом туалете Дан выглядел ещё выше и худее, чем обычно. Компания обменялась приветствиями и затаила дыхание в ожидании появления художника, потому что центральная голограмма растворилась, погрузив зал в полумрак.
– Что такое время, и как нам его измерить? – раздался мягкий голос, шедший, казалось, отовсюду. – Человеческой жизнью? Жизнью светил? Или расстоянием от самой далёкой звезды?
На минуту застыла пауза, вместе с этим публика словно задержала дыхание. Художник давал зрителям поразмышлять.
– Существует ли время? Или это наше заблуждение? Мы вечны, ведь смертны. Или уже нет? Доступно ли нам бессмертие? Увидим ли мы закат Вселенной? Видели ли её рассвет?
Засияла голограмма. Зал выдохнул. Теперь в центре холла светилась, увеличиваясь, маленькая точка. Чем крупнее она становилась, тем отчётливее было видно, что рядом с ней сияет вторая, поменьше.
– Кеплер-47, – громко шепнул Ван.
Звёзды становились всё ближе, стали видны планеты, вращающиеся вокруг этой пары светил. Голограмма рассеялась, и на месте системы появилось тускло сиявшее кольцо.
– Тоннель новый, – забеспокоился анатом.
Рядом возникло крошечное небесное тело, едва заметное, ведь оно практически не отражало света.
– Это происходит здесь. Это происходит сейчас. Другой реальности у нас нет. Но мы на границе. Мы освободимся от оков и станем всюду и всегда. Мы видим рождение нашего будущего.
Рядом с астероидом замигали крошечные точки, это были дроны-спутники, сопровождавшие огромный камень.
– Или нашего прошлого?
Точки собрались по одну сторону астероида и набрали скорость.
– Он готов вырваться изо льда нашей реальности и расщепиться в искрах Вселенных.
Дроны сверкающей дугой прикрепились к астероиду, и его траектория едва заметно изменилась, направляясь к кольцу.
– Его ждёт свобода.
Скульптура неспешно приближалась к тоннелю, публика затаила дыхание. Прошли долгие десять минут, пока астероид в компании направляющих его дронов и камер достиг переделов тоннеля, когда внезапно голограмма вспыхнула последний раз и рассыпалась миллиардами звёзд, погасших на полу зала.
В музее застыла темнота. В тишине было различимо только прерывистое дыхание зрителей. Неспешно искорки стали зажигаться вновь, притягиваясь друг к другу. Из них неторопливо собрался образ бестелесной бесполой сущности художника, парящей в невесомости. В ту же секунду на зал обрушился шквал аплодисментов. Кто-то даже присвистнул. Когда последние овации стихли, фигура обрела телесность, и с пьедестала сошёл человек из плоти и крови. Он поклонился публике, останавливая взмахом рук намечающийся всплеск одобрения.
– Добрый вечер, друзья, – художник был небольшого роста, без видимых признаков пола, кожа его лица и обнажённого тела была нескольких цветов, пятнами сменявших друг друга.
– Обалдеть, – шепнула Алина. – Тотальное витилиго!
– В прошлый раз он выглядел совсем иначе, – тихо заметил Искандер. – Невообразимо!
– Тс-с! – огрызнулся кто-то из стоявших рядом.
Художник окинул аудиторию взглядом и лениво улыбнулся. Радужки его глаз были абсолютно прозрачными, лишь точки зрачков помогали проследить направление его взора.
– Что ж, – начал он. – Я первый, кому позволено сообщить об открытии миров на Кеплере-47. Этим перформансом я даю Земле шанс на освобождение, – художник степенно поклонился.
– Не пересёк кольца ведь даже он, – пробурчал Ван и направился вон из зала.
Друзья посмотрели ему вслед, но промолчали. Художник тем временем шёл среди публики, которая расступалась перед ним волной.
– Среди экспонатов вы могли бы увидеть минералы из той планетарной системы. Я посмел не показывать их вам. Все они принадлежат другим мирам, подвижным и меняющимся. Они могут стать вашими, если вы дерзнёте выйти за границы застывшей жизни, – он утомлённо махнул рукой на окружавших его людей. – Вашими, как и эти старые мёртвые и заупокойные земли.