Сила двух начал
Шрифт:
Мэри было хотела возразить, но, представив только что описанное Мальсибером во всех красках, тут же поняла, что он прав – неудовлетворенное желание не оставило бы ей выбора, решив все за нее.
— Возможно, он доставит тебе такое удовольствие, что ты просто потеряешь голову от страсти, и думать забудешь обо мне,— в голосе Мальсибера явно звучала горечь,— и винить тебя будет не в чем – никто ведь не будет принуждать тебя, ты сама сделаешь свой выбор.
— А вдруг Волан-де-Морт не сможет оправдать мои надежды?— возразила Мэри,— и вообще, нужно быть не просто искушенным в Темной магии, чтобы так подгадать, и войти в мою комнату в нужный момент. И дверь будет закрыта.
— Неужели ты
Мэри закатила глаза, воскликнув с раздражением:
— Как же тебе нравится нагнетать обстановку, Мальсибер! Какой-то безграничный пессимизм, ничем не оправданный! Тебе что, сам Волан-де-Морт сообщил то, что его непременно нужно будет ждать в одну из тех ночей, когда мы с тобой будем заниматься любовью? Нет? Так что же ты тогда так волнуешься, и все напрасно? Может, знаешь что-то такое, что я не знаю?
Мальсибер отрицательно покачал головой, но Мэри не остановилась на достигнутом, продолжая в том же духе:
— И, следуя своим страхам, ты решил какое-то время держаться подальше от меня? Чтобы предотвратить непоправимое? Причиняя тем самым страдания мне и страдая сам? По-моему, это эгоистично – принцип «не мое, значит, ни чье». Нельзя же так жить – в постоянном страхе за себя и свое счастье. Нужно быть выше этого, и тогда беда обойдет тебя стороной, и пойдет искать других пессимистов, что дадут тебе фору.
Она замолчала, раздумывая, чем еще можно убедить Мальсибера, но тот не дал ей вновь заговорить, спросив с величайшей долей сомнения:
— Хочешь сказать, что одна только надежда на лучшее станет помехой чьим-либо злодейским замыслам?
Мэри энергично кивнула, радуясь, что ее слова дошли-таки до Пожирателя. Тот, наконец, улыбнулся, произнес:
— Что ж, думаю, стоит проверить, так ли это.
Он вновь привлек Мэри к себе, и на этот раз она не стала ему препятствовать. Вся злость и обида куда-то ушли, осталась лишь безграничная нежность к этому волшебнику, что усиливалась с каждой секундой…. Казалось, их поцелуи длятся целую вечность, они никак не могли оторваться друг от друга, все чувства обострились после долгой разлуки…
— Скажи, то, что Нотт сегодня слишком занят для тренировок со мной – правда, или же ты это выдумал?— поинтересовалась Мэри, мягко отстраняясь от Мальсибера. Тот усмехнулся, покачал головой:
— Неужели ты думаешь, что я готов позволить кому-либо наказать тебя по моей вине? Конечно же, слова о Ноте – правда.
— А остальное?
— Дай-ка подумать…— Мальсибер сделал вид, что серьезно задумался, и прекратил ломать комедию, только ощутив мощный удар под ребра.
— Аккуратнее, Мэри, так и убить недолго! Тебе нужно отучиться руки распускать!
— Должна же я как-то держать тебя в узде,— ухмыльнулась Мэри в ответ, вновь, но уже с меньшей силой, толкнув Пожирателя,— не то ты выйдешь за рамки дозволенного даже сильнее, чем я, а уж я-то, поверь, не выношу конкуренции.
Мальсибер вопросительно поднял брови, а после волшебница внезапно ощутила себя лежащей на прогретой земле, опрокинутая коварным ударом Пожирателя, что сейчас возвышался над ней с весьма довольным видом. Сверкнув глазами, Мэри замахнулась для пощечины, но ее рука на полпути была перехвачена сильной рукой Мальсибера – тот, не мешкая, прижал ее руку к земле одновременно со второй рукой во избежание новых неожиданностей. Казалось, победа на его стороне, но нет – Мэри извернулась, скинула с себя Пожирателя, оттолкнув подальше ударом в спину. Тот пропахал носом землю, но уже через мгновение вскочил, и, горя жаждой мести, кинулся на волшебницу, что отбежала на пару шагов. Она не успела
— Прекрати, мне же больно!— крикнула Мэри – колючие ветки и мелкие камешки до крови ранили кожу на спине, больше не встречая какой-либо преграды на своем пути. Мальсибер будто не услышал ее – с ужасающим остервенением он, как и она, полностью оголившийся, уже пытался соединиться с Мэри, невольно своими непроизвольными, резкими движениями причиняя ей еще большую боль. Какое уж тут наслаждение? Теперь волшебница хотела только одного – чтобы Мальсибер, наконец, остановился, и прилагала все усилия к этому. Извивалась всем телом, срывала горло в крике, мешая мольбы с угрозами, пускала в ход руки…. И все напрасно – Мальсибер словно ослеп и оглох на время, которое нужно будет для его полного удовлетворения, превращаясь в одно мгновение в насильника. Изрыгая проклятия, Мэри в гневе дернулась так, что на миг железные объятия жадных рук разомкнулись. Всего на миг, но ей этого хватило – она ударила Мальсибера что есть силы кулаком в лицо, столкнула с себя, и, вскочив на ноги, пробежалась торопливым взглядом по земле в поисках волшебной палочки.
— Что-то потеряла? — воскликнул Мальсибер насмешливо, демонстративно прокрутив волшебную палочку Мэри меж пальцев. На одно ужасное мгновение волшебнице показалось, что тот ее сейчас сломает, но нет – Пожиратель просто откинул ее в сторону как бесполезную деревяшку. Мэри, было, побежала в ту сторону, движимая слепой надеждой, но тут же ощутила себя в железных объятиях – Мальсибер явно не хотел, чтобы она добралась до своей палочки. Отчаянно отбиваясь, Мэри со всей силы наступила на ногу Мальсиберу, и тот, издав вопль боли, отпустил ее. Она немедленно отскочила на десяток шагов, держа в правой руке поднятую с земли узловатую палку, с ненавистью и открытой угрозой глядя на Пожирателя, что застыл как бы в нерешительстве.
— Не зря Руквуд говорил, что я совершенно не знаю, какие на самом деле Пожиратели смерти,— произнесла Мэри голосом, в котором сквозил холод,— но теперь-то я уверена – все вы считаетесь только со своими чувствами и желаниями. И совершенно забываете на пути их исполнения о том, что окружающие вас люди – не бездушные статуи, а живые существа.
— Неужели было так больно?— спросил Мальсибер с насмешкой,— подумаешь, несколько веточек…. Насколько я помню, в первый раз, когда мы с тобой отдавались друг другу на этой же поляне, тебе не помешали такие мелочи. А значит, сейчас проблема не в этом.
— Разумеется, не в этом, но тебе самому не понять ее суть. Я говорила не о телесной, а о душевной боли – ведь до недавнего времени я считала, что что-то значу для тебя, но, видимо, это был всего лишь самообман. Ну что ж, сейчас ты видишь, что я не бездушная кукла и понимаешь, что после произошедшего только что между нами больше ничего не может быть.
Мальсибер в ответ лишь зло расхохотался:
— Не может быть? Значит, ты решила, что можешь бросить меня? Наверное, ты просто не знаешь, что едва моим соратникам станет это известно, никакая защита не спасет тебя от их напора!