Сила стихии
Шрифт:
Глазунов и тогда знал, как ему следует поступить. Взяв фамилию матери, он устроился в частную военную компанию, где провёл несколько лет, успешно участвуя в боевых действиях по всему земному шару. Неоднократно был ранен — но разве может пуля остановить металлиста? Его способности не раз спасали ему жизнь. И — с каждым днём росли.
Сейчас, пожалуй, он был достаточно силён даже по меркам своей Семьи. Сильный элементаль в ранге Старшего Мага — такие кадры были чрезвычайно сильны, а в СЗГ так и вовсе ценились на вес золота. Но Глазунов не обольщался: во-первых, у дикарей от природы было гораздо меньше способностей, чем у выходца
Заняв должность руководителя отдела элементалей СЗГ, Михаил полностью посвятил себя службе. Был внимателен к подчинённым, помогал им развиваться, оберегал на боевых заданиях, чувствуя себя частью коллектива. Знал сильные и слабые стороны подчинённых, общался со всеми, изучая их характеры и стараясь быть хорошим начальником. Но по-настоящему ни с кем не дружил — для руководителя это непозволительная роскошь.
«Ну или почти ни с кем», — мысленно поправился Глазунов.
Михаил сам не заметил, как сблизился со своим заместителем, Филиппом Кратовым. Тот обладал удивительной способностью располагать к себе людей, и со временем это подействовало и на Михаила. Искренность и весёлость снежного элементаля были заразительны, а его надёжность не подвергалась ни малейшему сомнению… До определённого момента.
Глазунов вздохнул. Он сразу заподозрил, что Кратов был причастен к гибели Раевского, но не хотел в это верить, предпочитая думать, что это невозможно. Но потом Филипп использовал особый значок напарника, и закрыть на это глаза Михаил не мог. Он не сомневался в том, что у Кратова наверняка имелась веская причина для предательства, но это не имело значения: Филипп убил своего коллегу, а значит, стал преступником.
И всё же Глазунов помог ему сбежать. Михаил сам не знал, почему он так поступил, но откуда-то знал, что сделал всё правильно, отступив от своих принципов. Это была последняя жертва их многолетней дружбе.
Когда начальник СЗГ вызвал Глазунова к себе, Михаил подумал, что всё кончено. Он старался помочь Кратову максимально незаметно, но, видимо, всё же допустил где-то ошибку.
Ну что же. Он готов был понести за это ответственность.
В кабинете начальника СЗГ он оказался впервые. Тот был слишком скрытен и в основном руководил службой через своих заместителей. Остальные даже не знали о том, как он выглядел: должность была слишком опасна, чтобы быть публичной личностью.
Просторное помещение на вершине здания СЗГ содержало в себе минимальное количество мебели: широкий стол с закрытым ноутбуком и кожаным креслом составляли собой всё убранство кабинета. Сам начальник стоял у окна, которое, как было известно Глазунову, было прозрачно лишь с одной стороны, и даже не обернулся, когда Михаил постучал в дверь и вошёл.
— Полковник Глазунов по вашему приказу прибыл, — отчеканил Михаил и замер, ожидая ответа.
Руководитель СЗГ не обернулся. Глазунов видел лишь контур его невысокого, стройного тела и руки, сцепленные за спиной:
— Ты знаешь, зачем я тебя вызвал?
Голос, показавшийся смутно знакомым, гулко пронёсся по помещению, искажаясь от эха. Глазунов сглотнул.
«Затем, что я помог преступнику сбежать».
— Никак нет, — вслух произнёс он. Даже если он будет наказан, потворствовать этому Михаил не собирался.
— Предатель сбежал, — после недолгой паузы заговорил начальник СЗГ. — Твоя задача — найти его.
— Я должен его задержать его?
— Нет. Убить, — отрезал силуэт. — На время задания ты освобождаешься от исполнения обязанностей начальника отдела. Выследи Кратова и избавься от него. Это всё.
Глазунов постоял ещё несколько секунд, ожидая продолжения, однако его не последовало, и он сказал:
— Есть. Разрешите идти?
— Да.
В смешанных чувствах Глазунов покинул кабинет. Снаружи ему показалось, будто спало незримое давление и стало легче дышать. Михаил невесело хмыкнул: похоже, самым сильным элементалем в СЗГ был не он.
Несмотря на то, что сбежать Кратову помог он сам, Глазунов подошёл к заданию со всей ответственностью. Искал зацепки, свидетелей, — всё то, что могло бы помочь выяснить местонахождение Филиппа, но тот словно в воду канул. Даже его причастность к убийству предыдущего начальника отдела разведки доказать не удалось. Глазунов и вправду прикладывал все усилия, чтобы найти Кратова, но ему этого не удалось.
Зато удалось егерю.
Какой-то мужик заметил вздымающийся над лесом дым и пришёл к месту предполагаемого пожара. К счастью, огонь не распространился, поэтому егерь обнаружил лишь кучу переломанных, частично обугленных деревьев, словно в этом месте разыгрался какой-то аномальный смерч, и расположенную неподалёку свежую насыпь земли, аккуратно прикрытую дёрном. Если бы прибывшая на место группа спасателей оказалась там позже, они бы, пожалуй, ничего и не заметили. А так — яму решили раскопать.
Так Филиппа и нашли.
Михаил помнил, как ему позвонил дежурный сотрудник СЗГ, прибывший на место происшествия вместе с полицией. Глазунов тут же приехал, чтобы своими глазами увидеть страшно переломанное тело Кратова.
— Закопайте обратно, — скомандовал он, последний раз взглянув на старого друга.
— Но мы должны… — попытался возразить следователь.
— Я сказал, закапывайте! — резче, чем требовалось, оборвал Глазунов. — Это внутреннее дело СЗГ. Не вмешивайтесь.
Следователь сдался. Будучи начальником отдела элементалей, Михаил имел почти безграничные полномочия, в том числе — отдавать приказы сотрудникам других структур. Даже если эти приказы противоречили их инструкциям.
И после этого Глазунов впервые не знал, что ему делать.
По-хорошему, ему следовало тут же поехать на работу и доложить начальству о том, что произошло, однако он не стал этого делать. Приказав одному из сотрудников передать информацию в СЗГ, он отправился домой, где долго лежал на кровати, бессмысленно изучая потолок. Потом встал и пошёл на кухню, где у него, как, пожалуй, у любого военнослужащего, хранился изрядный запас подаренного спиртного. Михаил был противником алкоголя, а потому бутылки обычно оставались без внимания, просто занимая место на полке. В этот день он изменил своим принципам.
Наутро его голова жутко болела, а отвратительный привкус, поселившийся во рту, трудно было описать. Тогда он изменил ещё одному своему принципу, и не пошёл на работу, проведя весь день в постели. Странно, но ему даже никто не позвонил, хотя он ожидал, что его будут искать и он получит нагоняй от начальства. Он почти надеялся, что так и произойдет, однако этого не случилось.
Звонок раздался лишь на следующий день.
Михаил неохотно встал с кровати и поднял весело тренькающий телефон, когда на экране высветился знакомый номер дежурного.