Силиконовый маг
Шрифт:
Джоанна испытывала зуд в руках, такой зуд одолевал ее всегда, когда она инстинктивно предчувствовала удачу.
— Можно бы, — сказала она, — но только мне нужна бумага и карандаш.
— Тут есть бумага. Она вполне пригодна для черчения, листы большие.
— Но для этого нужно еще разграфить лист. На это уйдет черт знает сколько времени. Аж, если бы я знала, я принесла бы сюда калькулятор, а тут еще и считать замучаешься. Ну кто знал, что такое будет?
— Ничего, у меня есть счетные кубики. Когда я был в Меллидэйне, один математик научил меня пользоваться ими. Это быстро, и ошибиться никак невозможно. Подожди, сейчас я схожу, принесу бумагу.
Антриг резко поднялся и направился к двери, но тут же со стоном оперся на Джоанну: сломанное в схватке с Богом Мертвых
Джоанна вдруг почувствовала, как по ее щекам текут слезы — только теперь она поняла, что любой человек, даже такой сильный как Антриг, тоже подвержен травмам, подвержен смерти. Теперь она по-настоящему поняла желание Сураклина стать Компьютером и избавиться от бренного тела. Там можно жить вечно — стоять в каком-нибудь укрытии и повелевать другими, не думая о болезнях и старении тела. Нет, хватит думать. Да, Керис был прав, когда говорил, что размышления иногда приносят только вред.
Расстегнув внутренний карман платья, Джоанна достала оттуда завернутую в целлофан пачку фотокопий уравнений Сураклина, которые она сняла с компьютера. Поначалу она не обратила внимания на эти странные уравнения, поскольку они-то уж точно не могли содержать намека на то, где хранит Темный Волшебник свой компьютер. Но теперь, глядя на помятые листы, она поняла, что это самое главное.
Уже успело давно стемнеть, когда Керис наконец-то пришел в Башню Тишины. Керис возблагодарил Бога, что в его роду были волшебники, благодаря чему он мог видеть в темноте. В противном случае он вообще не смог бы найти Башню и плутал бы между одинаковыми холмами. Небо было затянуто тучами, и не было видно ни одной звезды, по которому можно было бы сориентироваться на местности. Было приятно сидеть за толстыми каменными стенами и слушать, как за ними пронзительно воет ветер. Но Керис не был бы Керисом, если бы он перед тем, как войти в Башню, не обошел ее два раза и не исследовал следы, а потом и дверь. Потом он взобрался по неровным камням кладки и заглянул в окошко. Синеватый огонек Антрига успокоил его, когда послушник заглянул в узкое окошко.
Керис решил, что коли уж его спутники пришли в Башню, то Сураклин в цитадели так и не встретили. Сердце внука Солтериса забилось. Получается, что им снова предстоят мучительные дни поиска, когда ненависть и желание мщения, казалось, уже переполняют его? Сутки назад Керис уже твердо приготовился умереть.
Впрочем, было бы еще хуже, если бы, подойдя к Башне, он застал ее пустой.
Сидя в Башне, Керис вспомнил, как он еще долго стоял у порога и окончательно успокоился только тогда, когда услышал голос Виндроуза. Керис был уверен, что не издал ни единого постороннего звука, который мог бы выдать его. Но как только он поднял руку, чтобы постучать в дверь условным стуком, он услышал голос Антрига.
— Ага, вот и Керис, наконец-то, пожаловал.
А в следующую секунду послышался скрип стула, и дверь тихо отворилась. Честное слово, послушнику захотелось ударить Антрига, тот не только не оценил его осторожности, но и в очередной раз показал Джоанне свое превосходство.
— Все в порядке, — первым делом сообщил Керис. — Я успел вовремя. Леннарта содержат под стражей, и про розу теперь все знают.
Джоанна подняла голову от стола, который был целиком застелен чистой простыней, которую она успела разграфить и покрыть точками и математическими формулами.
— Что с Пеллой? — тревожно спросила она.
— Она теперь с Фаросом, — сказал Керис, снимая верхнюю одежду и присаживаясь возле печки. Джоанна подала ему большой кусок вяленого мяса и несколько сухарей. Только тут Керис вспомнил, что весь день не ел, кроме кусочка белого хлеба и ветчины, которые Пелла впопыхах успела стащить для него с кухни.
Джоанна, уронив карандаш на стол, удивленно уставилась на него.
— Как с Фаросом?
— Какое это теперь имеет значение, — воскликнул Керис, прожевывая жилистое мясо. — Так лучше. И нам нечего вмешиваться туда.
Керис закрыл глаза, но на душе у него было неспокойно. Он ощущал исходящее от плиты тепло, но перед его мысленным взором так и стояла Пелла.
— Мы нашли Сураклина, — тихо сказал ему Антриг.
— Это хорошо, — промямлил Керис.
Постелив на пол свою накидку, он блаженно растянулся возле плиты. Главное, подумал он, что все это теперь уже позади.
Это было его последней мыслью, в следующую секунду послушник заснул.
Проснулся он все от той же точки, которая даже во сне не давала ему покоя. Все, теперь Пелла для него больше не существует, и даже погоня за Сураклином казалась ему тщетной и бесплодной, просто потерей времени. Это Антригу нечего делать, вот он и пытается найти применение своей волшебной энергии. Джоанна тоже в любой момент может отправиться домой, в свой мир. А что делать ему? Назад, в Совет, дороги уже нет. Керис открыл глаза — в узкие оконца под потолком комнаты сочился снаружи скупой серый свет, в котором было видно плавающие в воздухе пылинки. Пахло дымом и мокрой одеждой. Привстав, Керис подошел к столу. Вся столешница была покрыта простыней, которая была сплошь разрисована какими-то дугами, зигзагами, математическими уравнениями и вычислениями. Поверх всего этого лежали счетные кости Виндроуза. Тут Керис, взглянув на лицо Джоанны, впервые поразился, как изменилось оно с того момента, когда он впервые встретил эту девушку. Под глазами были синие круги, кожа обветрела и словно натянулась. И вздернутый нос казался еще более вздернутым на этом исхудавшем лице. Керис с жалостью подумал, что уж если ему, привыкшему вроде бы к трудностям, этот поход показался изматывающим, то что должна испытать Джоанна, в мире народ которого не слишком утруждает себя пешими прогулками, а все больше ездит на странных самодвижущихся каретах. Вдруг Джоанна, резко открыв глаза, посмотрела на Кериса. Так, теперь она обрела еще и постоянную напряженность. Успокоившись, девушка глянула на странные часы, которые были прикреплены к ее руке розовым кожаным ремешком. Антриг, уже невесть когда успевший проснуться и сесть на скамью, встряхнул головой, точно выходя из долгих рассуждений.
— Уже утро, десять часов, — сказала Джоанна.
Антриг разглядывал свои покалеченные пальцы, точно желая узнать разгадку тайны Сураклина по ним.
— До этого там были заклятья, которые изображали дневной свет, — сообщил он.
Но Керис ничего не понял.
— Но по воскресеньям, — возразила Джоанна. — Антриг, ведь у нас сегодня вторник. Если Сураклин все еще изображает из себя Гэри, то ему нужно появиться на работе в Сан-Серано. К тому же ему нужно продолжать писать свою программу на компьютере, а столь мощная машина находится только в Сен-Серано. Судя по-своему, он еще не завершил свою программу.
Остатки сна окончательно улетучились из головы Кериса, но он все еще чувствовал себя как-то неловко, словно после пьянки. И тут он понял, что его угнетенное состояние, это результат личных переживаний.
— Значит, уточнил он, — ты хочешь сказать, что Сураклин сейчас… ушел в свой компьютер.
Привстав Керис почесал в голове, теперь понимая, почему Темный Волшебник куда-то запропастился.
— Да, мне кажется, что это так, — кивнула головой Джоанна. Она рассеянно принялась собирать свои принадлежности, причем движения ее были какими-то неловкими, угловатыми. — Знаете, хоть мне очень неприятно говорить об этом, но мне кажется, что Сураклин уже запустил свою программу.
Глава 17
Под хмурым небом лежали остатки цитадели Сураклина. Многочисленные лужи покрылись льдом, снег припорошил стылые камни. Снега тут было немного, хотя окружающие холмы были покрыты настоящими снеговыми шапками. Словно бы зима сама избегала приходить в это проклятое место. Джоанна, ковыляя вместе с Антригом под одной накидкой, подумала, что так, возможно, будет выглядеть ад после Судного дня, когда посланные в ад исчезнут из него, Сатана будет уничтожен, а всякое упоминание о зле будет выжжено неугасимым пламенем Божьего гнева. И так вот останутся только несколько камней.