Сильнее бури
Шрифт:
Но Кадыров… Впрочем, послушай лучше самого Кадырова. Я же добавлю только, что меня насторожил уже один его вид: лицо и шея у него побагровели, на лбу выступил пот, глаза помутнели от угрюмой злобы: казалось, на него взвалили тяжеленный жернов, и он зол на тех, кто заставил его тащить эту ношу. Так он выглядел… Но важности, однако, не утерял и начал свою речь в нравоучительном покровительственном тоне.
– Заносимся, дорогие товарищи, заносимся!.. Или вы забыли о позапрошлом годе? У некоторых, верно, память короткая. Девичья память.
– Это был камешек в мой огород, и Кадыров даже хохотнул, но как-то неуверенно: видно, сомневался, поддержат ли его другие.
– Но мы-то помним, каким крепким орешком оказался для нас Алтынсайский массив! Едва разгрызли… Что и говорить, дело мы сделали хорошее. И потрудились на славу. Мы все силы отдали борьбе за хлопок! Мы всю душу вложили в эту борьбу!.. Но если мы каждый день будем резать по барашку, так никакого стада не
– Оратор вытер платком толстую, багровую шею и, отдышавшись, продолжал: - Я, конечно, не против освоения целины, товарищи. Но целина - это вам не Алтынсайский массив: ее с наскока не одолеешь! Если даже земля там и плодородная, - а многие (В, этом сильно сомневаются, - то все равно, оцирда мы возьмем средства, людей, машины?.. Я уж не говорю о переселении колхозников. Плохо вы знаете людей, товарищ Умурзакова! Не так-то просто сдвинуть дехканина с насиженного места. Да к тому же, нак я понял, для них надо строить новый поселок? А может, мы сегодня уж и коммунизм построим, чтоб не затягивать дело? Как, товарищ Умурзакова?.. Вам мало задач, которые стоят перед нами сегодня, вы хотите призанять их у завтрашнего дня?.. Но завтрашний день торопить не надо, он сам к нам придет! И я так скажу, дорогие: протягивай ножки по одежке. Дай бог текущий план выполнить. А с целиной придется обождать. Жи- вем-то, и правда, не последний день.
В общем, Кадыров затянул старую песню. Он все время 'обращался почему-то только ко мне, да еще на «вы»: но не его наскоки обозлили меня. Мне обидно, что я ошиблась в своих предположениях. Я-то думала, что Кадыров теперь с нами, а он снова встал на дыбы. И я не могу понять, почему… Да, дорогой Алимджан, не понимаю я Кадырова…»
Глава пятая
НА РАЗНЫХ ПОЗИЦИЯХ
Когда слово попросила Айкиз, Кадыров побагровел еще больше: казалось, с его тугих щек, с наголо обритого, гладкого, как бильярдный шар, затылка вот-вот потечет рдяная краска. Он взглянул на председателя райисполкома Султанова, который что-то писал в своем блокноте: потом перевел взгляд на Джурабаева. Секретарь райкома постучал кончикОм самописки по мраморному пресс-папье, призывая к порядку (хотя в кабинете и так было тихо), и поощрительно кивнул Айкиз. Кадыров, словно ожидая удара, по-бычьи нагнул над столом голову…
Айкиз поднялась, перекинула за спину тяжелую черную косу и тихо, спокойно сказала:
– Признаюсь, товарищи, выступление Кадырова меня озадачило. Уж кому-кому, а ему-то, кажется, известно, каких успехов можно достичь, торопя завтрашний день, стараясь приблизить будущее… Если бы мы год назад не действовали смело и решительно, если бы примерялись к старой одежке и ждали, пока яблоки сами упадут нам в рот, то в колхозе «Кзыл Юлдуз» [5] не было бы сейчас хлопка, у колхозников трудодень не прибавил бы в весе, а товарищ Кадыров надолго остался бы председателем колхоза-середнячка. Кадыров заявил тут, что он не мечтатель, а практик. А мы - и практики и мечтатели! И мы сумеем поднять целину, товарищи! Ведь больно смотреть на эти пустынные, заброшенные и пока бесполезные земли! о i
Кадыров поднял на, Айкиз тяжелый, угрюмый взгляд.
– Дешевой славы захотелось, товарищ Умур- закова? На словах-то не только нашу степь - все пустыни разом можно поднять! Да это ведь не плов: бери с блюда и ешь!
– А нетрудного труда не бывает, товарищ Кадыров. Однако, хотя нашим планом не предусмотрены протоптанные дорожки да легкие успехи, он совершенно реален! Вы видели целинную степь, товарищи? Почва там мягкая, жирная: за долгие годы она накопила много питательных веществ. Уважаемый раис [6], правда, не верит этому, но мы сдавали почву на анализ и, получив результаты, даже огорчились: этакое добро столько времени пропадало даром! Степь там ровная, как ковер, ее не надо ни обессоливать, ни планировать, она легко поддается машинной обработке. А это очень важно! Нельзя забывать, товарищи, что силы у нас за последнее время удесятерились: ведь техники становится в сельском хозяйстве все больше. Потому-то партия именно вот теперь и призвала народ к великому подвигу, к освоению целины на Алтае и в Казахстане. Мы в недалеком будущем тоже сможем механизировать все основные работы. Строительство ирригационных сооружений уже сегодня ведется машинами. МТС нам во многом подсобит. Ей ведь по существу и придется заниматься вспашкой целины.
– Вот-вот!
– словно уличая в чем-то Айкиз, крикнул Кадыров.
– Эмтээсовцам-то это выгодно: знай, накручивай гектары! Погодин хоть всю страну перепашет, жалко ему, что ли!
–
– Формально - четверть гектара.
– А фактически больше?
– А нам больше не надо, у всех и так работы по горло!
– Значит, хромает у вас организация труда- Вон в Голодной степи на каждого приходится по два, по три гектара, и никто еще не выбился из сил! Зато трудодни у колхозников побогаче наших и неделимый фонд у них неуклонно растет.
– Длинный разговор - лишняя тяжесть для ишака, - упрямо сказал Кадыров.
– У них свой план, у меня свой. И не с неба он свалился, мы его у себя на правлении обсудили, продумали… Трудодень у нас тоже не бедный. Колхоз хорошие премии получает.
– За то, что сдает хлопка меньше, чем может? Да велика ли от этого польза - и нам и государству? А трудодень… Он хоть и не тощает, да ведь и не тучнеет! Нет, товарищи, нам необходимо поднимать целину. Это общее наше желание!
– На одном желании далеко не уедешь, - опять не удержался Кадыров.
– Я уже говорила, что освоение целины - дело практически вполне возможное. Но и желание нельзя сбрасывать со счетов] Залог реальности любого плана как раз в желании народа, в его энтузиазме, в дружной воле к победе!
Во время выступления Айкиз Кадырова бросало то в жар, то в холод. Он не спорил с ней, а лишь перебивал ее, и отрывистые реплики выдавали и его раздражение, и его неуверенность. Исподтишка он наблюдал за собравшимися: как-то они ко всему относятся? Впрочем, по-настоящему его интересовало только мнение Султанова и Джурабаева.
Султанов вел себя непонятно: он перестал писать, свободно откинулся на спинку стула и посматривал на всех с чувством превосходства и с какой-то даже сострадательной благожелательностью: мол, пожалуйста, говорите сколько душе угодно, только все это - впустую. Он был спокоен и благодушен, но Кадыров не мог угадать, что таится за этим спокойствием. Остановив повеселевший взгляд на Кадырове, - тот сидел туча тучей, и это, видно, рассмешило Султанова, - председатель райисполкома обнажил в ослепительной улыбке свои белоснежные, влажно поблескивающие зубы; но Кадыров опять не понял, что значила эта улыбка. Джурабаев тоже выглядел спокойным, но это было спокойствие серьезное, сосредоточенное. Кадырову показалось странным, что Джурабаев ни разу не остановил его, хотя, судя по другим заседаниям, он терпеть не мог д когда перебивали выступавшего, и стоило только кому-нибудь подать с места несдержанную реплику, как самописка секретаря райкома начинала отстукивать на графине, пресс-папье или чернильнице сердитую дробь. Добрым ли предзнаменованием была сегодняшняя покладистость Джура- баева? Во всяком случае, надо было ею воспользоваться; и когда Айкиз затронула вопрос о переселении, Кадыров даже встал с места, чтобы возразить ей. Джурабаев кивнул: говори, слушаем… Однако Кадыров от этого только растерялся и, снова опустившись на стул, угрюмо пробурчал;
– Это нто же, по-вашему, будет переселяться, товарищ Умурзакова? Такие, нак Муратали? Что- то не верится…
– Вот-вот!
– подхватила Айкиз.
– Вы говорите все это потому, что не верите в народ. Вы не видите в людях желания жить лучше, красивей. Мы построим для новоселов новый кишлак. Из глинобитных, старых лачуг, в которых гуляют сквозняки, люди перейдут в крепкие, добротные дома! Переселение поможет развитию не только местной экономики, оно поднимет и культуру. Смирнов прав: в нашей жизни все связано друг с другом; уцепишься за ветку, а клонится все дерево! Мы зовем дехкан к лучшей жизни, - а кто же откажется от хорошего? Недаром у нас накопился целый ворох заявлений от колхозников, желающих переселиться. И мы уверенно смотрим в будущее. А вам, товарищ Кадыров, не мешало бы вспомнить о прошлом. Вы и год назад во всем сомневались. Оглянитесь назад: может, Кадыров тех дней расскажет вам о своих ошибках, поделится с вами своим горьким опытом. Поговорите- ка с ним по душам!..