Шрифт:
Пятая серия
Хроника. Немецкие самолеты бомбят Ленинград. Рушатся здания, в которые попадают бомбы. Зенитчики стреляют по самолетам. Зажигательная бомба попадает в здание. Здание заливается огнем. Опустевшие городские улицы. По репродуктору объявляют отбой воздушной тревоги.
ДИКТОР: Внимание! Отбой воздушной тревоги! Отбой воздушной тревоги!
Метроном в репродукторе медленно отбивает ритм. По улицам идут прохожие.
В центре кабинета стоит стул, на котором сидит Павел Борисов. Перед ним ходит врач.
ВРАЧ: О строевой вам придется забыть. Хромать вы будете до конца вашей жизни. Надеюсь, она у вас будет долгая.
ПАВЕЛ: Нога не помешает мне бить врага.
ВРАЧ: Ну, что вам сказать. Бить врага… Фронт вам тоже заказан. Вы же не будете ходить в атаку с палочкой в руках.
ПАВЕЛ: Что вы этим хотите сказать?
ВРАЧ: Вам нужно подумать над тем, чем вы будете заниматься в тылу.
ПАВЕЛ: Я хочу на фронт!
ВРАЧ: Я тоже. Но меня туда не пускают, потому что я нужен здесь. Хотя у меня целы и руки, и ноги.
ПАВЕЛ: Я вам сочувствую.
ВРАЧ: Не нужно. Я прекрасно понимаю, что и в тылу для меня есть дело. Вам тоже нужно подумать над этим.
ПАВЕЛ: Зачем?
ВРАЧ: Я подписал рапорт. Вы – комиссованы. Ваши раны не дают мне ни малейшего основания отправить вас в действующие войска. Там вы просто бесполезны.
ПАВЕЛ: Я не собираюсь отсиживаться в тылу.
ВРАЧ: И в тылу можно приносить пользу.
Павел вскакивает со стула и подходит к врачу.
ПАВЕЛ: Вы не имеете права.
Врач вздыхает, берет со стола рапорт и протягивает его Павлу.
ВРАЧ: Это отдадите коменданту, чтобы он поставил вас на гражданский учёт.
ПАВЕЛ: Пошёл ты…
Павел разворачивается и, опираясь на палочку, выходит из кабинета. Врач вздыхает и кладет рапорт в папку.
В камере Егорова и Крапивина. Егорова спит на нарах, уткнувшись в стенку. Крапивина курит, выпуская дым в меленькое окошко под потолком. Громко щелкают замки, гремят металлические двери. Крапивина прячет скрутку, Егорова поднимается на ноги. В камеру входит новая арестантка Щукина. Дверь за ней закрывается. Егорова ложится на нару и снова отворачивается к стене. Щукина осматривает камеру.
ЩУКИНА: Бекасы есть?
Крапивина, не понимая, вертит головой.
КРАПИВИНА: Чего?
Щукина тяжело вздыхает.
ЩУКИНА: Вши в хате есть?
КРАПИВИНА: А-а… Нет. Недавно травили.
Щукина проходит по камере. По повадкам видно, что она зечка с большим сроком. Сразу сбрасывает вещи Крапивиной с нары, которая находится у окна, и по-хозяйски занимает её место.
ЩУКИНА: Когда вертухай берлянку принесет?
КРАПИВИНА: Чего?
ЩУКИНА: Когда жрать, говорю, принесут?
КРАПИВИНА: А-а… Сложный вопрос…
Щукина стучит ногой в дверь.
ЩУКИНА: Я им сейчас устрою весёлку. Откройте!
Егорова садится на наре.
ЕГОРОВА: Хватит вайдонить, бикса крашенная. Сядь на место, если не хочешь, чтоб оборотка от вертухаев пришла.
ЩУКИНА: Пусть попробуют! Я – Любка «Щука». Если кто не слышал: это я рожу ментовскую на рынке пёрышком пописала.
Крапивина собирает вещи, разбросанные на полу. Егорова бросает на неё короткий взгляд.
ЕГОРОВА: И тебя сразу не шлёпнули? Странно.
Щукина бросается к столу. Крапивина замирает на месте и смотрит на неё. Щукина быстро берет себя в руки и театрально улыбается.
ЩУКИНА: У них еще шлёпалка не выросла, чтобы меня шлёпать.
Щукина проходит по камере и садится на нару, на которой лежит Егорова. Та искоса наблюдает за Щукиной, готовая в любой момент оказать сопротивление.
ЩУКИНА: А ты борзая… Мне давно так никто не хамил.
Щукина протягивает Егоровой руку.
ЩУКИНА: Я – Любка. А ты – Егорова.
Егорова садится и оценивает Щукину.
ЩУКИНА: Меня специально сюда закинули… менты поганые, чтоб тебя колонуть.
ЕГОРОВА: А чего ж не колешь?
ЩУКИНА: Ещё чего? Я – не наседка. Я честная болотница.
КРАПИВИНА: Кто?
Егорова хмыкает.
ЕГОРОВА: Карманная воровка…
Черный «Форд» проезжает по центральной улице Ваганово и тормозит у избы, в которой располагается штаб сводного отряда. На крыльце появляется Лукьянченко. Из машины выгружается Савелов.
САВЕЛОВ: Не глуши. Я быстро.
Савелов захлопывает дверь и идет к штабу.
ЛУКЬЯНЧЕНКО: Что-то вы долго сюда ехали, товарищ полковник. Я уже волноваться начал.
Савелов машет рукой.
САВЕЛОВ: Дорога, Сергей Сергеевич…
ЛУКЬЯНЧЕНКО: Проходите, чайник уже два раза кипел.
САВЕЛОВ: Потом чаи гонять будем.
Савелов останавливается перед дверью.
САВЕЛОВ: Вот что… Это ты Егоровой приказал… ну… с Черкесовым отношения завести?
Лукьянченко теряется и чешет затылок.
ЛУКЬЯНЧЕНКО: Ну, не так чтоб… Как вам сказать…
САВЕЛОВ: Говори, как есть.
ЛУКЬЯНЧЕНКО: Это Егорова мне сказала, что подозревает Корнеева. Мол, Корнеев не тот, за кого себя выдает.
САВЕЛОВ: Она?
ЛУКЬЯНЧЕНКО: Да.
САВЕЛОВ: А ты?
ЛУКЬЯНЧЕНКО: А я навел справки. Наш Корнеев был ранен в ногу, а этот – нет. Вот… Она сразу предложила взять его в обработку.
САВЕЛОВ: Она?
ЛУКЬЯНЧЕНКО: Да… Настоящий опер…
САВЕЛОВ: Понятно.
ЛУКЬЯНЧЕНКО: От него она выведала о десанте, который должен был уничтожить насосную станцию и сразу сообщила мне. Ну, остальное вы знаете.