Сильнее жизни
Шрифт:
— Что Совету нужно от девчонки? — перебив собеседника, спросил Валар.
— Думаю, теперь я могу открыть тебе часть правды, — блеснув в темноте глазами, сказал демон, — ее смерть — наш последний шанс на спасение. В урочный час, в присутствии членов Совета ее кровь омоет наши тела, очистив их от греха. Мы вернем себе то, чего лишились наши пращуры, поддержав Люцифера в его войне с Небесным Властелином и его воинством.
— Она всего лишь человек, — возразил Валар.
— Ты в этом уверен? — торжествующе улыбаясь, Вин устремил взгляд сквозь собеседника.
— Я хочу знать все, — заявил полукровка.
— Не думаю, что тебе это необходимо, — все еще улыбаясь, ответил демон, —
— Думаю, придется тебя разочаровать, — прозвучал отрешенный голос полукровки, — хотя, с другой стороны, наконец-то ты узнаешь, каким образом мне удалось убить моего отца.
Он опоздал! Снова! Глеб отрешенно смотрел на дым, поднимавшийся над грудой развалин, бывшей когда-то роскошным особняком. Все указывало на взрыв, и хотя тела, скорее всего, найдены не будут, никто не усомниться, что все произошло естественным путем, без вмешательства потусторонних сил. Охотник знал, что бесполезно искать осанки погибших друзей: демоны никогда не оставляют следов своего пребывания… Если только…
Его взгляд наткнулся на нечто, не вписывающееся в общую картину. Подбежав, склонился над едва узнаваемым телом друга, понимая, что уже ничем не сможет помочь. Дыра в груди и пустота там, где должно было быть сердце, красноречиво свидетельствовали о том, как именно погиб его товарищ.
— Ларс, — покачав головой, Глеб провел ладонью по его лицу, закрывая мертвецу глаза, — прости, что меня не было рядом. Клянусь, я найду того, кто это сделал!
Взяв его холодную, сжатую в кулак руку в свою, он, повинуясь странному наитию, с трудом ее разжал, обнаружив в ней небольшую, выполненную в форме капли, серьгу.
— Знакомая вещица, — в его голове промелькнули образы прошлого, девушка, с искаженным от страха и злости лицом, нападающая на него, ее растерянный взгляд, когда он всадил в нее пулю, — жаль, что ты тогда не сдохла, сучка.
Родгар открыл глаза и резко сел. Вот уже месяц по воле отца и главы клана он находился взаперти, наказанный за помощь своей сводной сестре. При мыслях о ней его губы расплылись в улыбке — подозрения Данталиона лишены смысла. Когда-то он отдал бы многое за то, чтобы это было правдой. Он и Аурелия, его прекрасная и загадочная мачеха. В ее жизни было столько тайн. Она появилась в их клане внезапно, заставив многих мужчин потерять голову от внезапно нахлынувших чувств. Это неправа, когда говорят, что демонам неведома любовь. Они умеют любить намного глубже и чувственнее любого, кто принадлежит к людскому племени. Но также они способны на разрушающую, всепоглощающую ненависть, которая приходит на смену неразделенной, отвергнутой любви. Они не люди, но уже и не ангелы, и могут испытать то, что не довелось ни тем, ни другим. Его отец стал жертвой собственных чувств, будучи облеченным властью не мог простить предательства той, которую любил. Все, что он совершал после исчезновения Аурелии, было подчинено жажде мести, что овладела им. Он преследовал ее как дичь, ни на минуту не допуская мысли отпустить, дать ей возможность жить собственной жизнью. Демоны любят иначе, но их ненависть сильнее любви.
За дверью камеры послышались тяжелые шаги. Вошедшие высшие, преклонив колени, почтительно обратились к пленнику:
— Господин Родгар, вас желает видеть мессир Данталион.
— Я польщен проявленным ко мне вниманием мессира, — язвительно заметил Родгар, поднимаясь с койки.
Выйдя из камеры, с жадностью вдохнул: еще не свобода, но и не тяжелый спертый воздух подземелья. Идя по коридору, в сопровождении двух высших, он раздумывал — что же понадобилось от него Данталиону? Почему отец, еще недавно поклявшийся сгноить сына в камере, внезапно вспомнил о нем?
Данталион был хмур и хранил молчание до тех пор, пока они не остались в его кабинете вдвоем.
— Настолько мне доверяешь? — небрежно поинтересовался Родгар, — или это очередная проверка?
— Полагаюсь на твое благоразумие, — холодно возразил Данталион, — нам стало известно, что бесследно исчез Вин, третий в Совете. Злые языки утверждают, что к этому причастен наш клан.
— Насколько злые языки правы?
— Если бы я замыслил что-то против Совета, — жестко усмехнулся Данталион, — то никогда бы не начал с третьего. Удар должен быть нанесен одновременно, чтобы ни у кого не осталось шанса выжить.
— Значит, некто, вмешавшись и опередив тебя, нарушил некоторые планы, вызвав к клану повышенный интерес? Но зачем тебе я?
— Вполне возможно, что скоро нам предстоит война с Советом и другими кланами. Они не упустят шанса нас уничтожить.
— Мы не сможем их победить, — нахмурился Родгар.
— Не сейчас. Нужно выиграть время. Мои шпионы пытаются узнать, что может заставить Совет изменить свои планы.
— И ты пойдешь на сделку с ними?
— Пока что не вижу иного выхода. Что бы ни предложил Совет, единственный шанс выжить для нашего клана — это уступить.
— Это слабость! — возмутился Родгар.
— Это политика! Мы пожертвуем малым, чтобы взять свое!
Слетев с петель, дверь раскололась на части. Не дожидаясь, пока противник окажет сопротивление, Глеб пригвоздил его к стене двумя выстрелами из арбалета.
— Мы же договаривались! Я выполнил свое обещание! Больше никаких смертей!
— Ты должен мне помочь, — держась на безопасном расстоянии, охотник следил, как безвольно обмякло и застыло тело демона, живыми оставались лишь глаза, полные бессильной злобы.
— Странный способ у охотников просить помощи, — едва шевеля онемевшими губами, заметил демон.
— Мне нужно найти человека по этой вещице, — он поводил перед глазами пленника зажатой в руке серьгой.
— В чем проблема? Обратись в бюро находок — возможно, он или она дожидаются тебя там.
— Я не говорил, как сильно хочу сделать тебе больно? Я сейчас покажу, — достав новую стрелу и зарядив арбалет, охотник направил ее в глаз демона.
— Стой! — испугавшись, запротестовал демон, — я пошутил! Вовсе не хотел тебя обидеть. Мы же друзья, и обязаны помогать друг другу. Конечно, я найду тебе этого человека.
XIX
Даже то, что я была избавлена от присутствия полукровки на последующие несколько дней, не смогло унять неприятного и гнетущего чувства опасности. Что мне могло угрожать помимо полукровки, демонов, охотников и вполне реальной перспективы не дожить до своего двадцатипятилетия? И почему часть моей души надеется когда-нибудь вернуть прежнюю жизнь и забыть о том, что до сих пор остается диким и непонятным? Моя сестра, которая с помощью крови сделала меня зависимой от нее, мать, которая оставила меня, желая избавиться или… спасти? Данталион, смерть Родгара, Валар, вызывавший противоречивые эмоции. Что меня удерживает в их мире кроме угрозы смерти и клятв? Похоже, что ничего. Возможно ли, что в какой-то момент смерть стала пугать меня значительно меньше неопределенного будущего, зависимости и бессилия? А пугала ли она меня когда-нибудь? Был ли страх, который стал моим постоянным спутником в последнее время, страхом смерти? Не думаю.