Сильнее жизни
Шрифт:
Вой сирен не мог ее отвлечь. То, что она решила, нужно сделать быстро, пока не стало слишком поздно. Пожарный отвернулся, значит, сейчас…
Наклонившись над девочкой, она коснулась губами еще теплой кожи на лбу:
— Живи, — тихо шепнула она, вливая в ребенка жизненную силу, ту, что отличала ее от демонов, Anima. Ее собственная сила, не угасшая после падения с Небес. Как часто в последнее время она задумывалась о том, что с ней сделают демоны клана Данталиона, когда поймут, что ей не нужно убивать других, чтобы жить. Как долго ей предстоит
На мгновение между их телами прошел заряд, и из ее ладони появился неяркий свет. Проникнув в ребенка, он рассеялся по его телу и угас. Легкое головокружение дало понять, что у нее все получилось. Девочка, вздрогнув, открыла глаза и закашлялась. Тут же подбежали припозднившиеся врачи, взяв заботу о ребенке на себя. Судя по нервным крикам, были найдены и родители девочки. Что же, пусть хотя бы эта история закончится хорошо, — подумала Барбело, неожиданно наткнувшись на взгляд пожарного. Чего в нем было больше: удивления, недоверия, восхищения, страха? Переборов себя, мужчина помог Барбело подняться с колен.
— Благодарю, — сказала она, отходя.
— Нет, постойте! — попросил он, удерживая ее за руку, — это ведь были вы? Правда?
— Не понимаю, о чем вы, — растерянно улыбнувшись, ответила она.
— Я никому ничего не скажу, просто знайте, что можете мне доверять, — торопливо сказал мужчина, завидев приближающихся к нему коллег.
— Я знаю, — неожиданно для себя произнесла Барбело.
Они виделись несколько раз, никогда больше не заговаривая о том, что произошло. Он принял ее такой, какая она есть, ни о чем не спрашивая, ничего не требуя. Неожиданно для себя обретя в этом мире друга, Ангел не могла знать, к чему это ее приведет.
Как только поняла, что ждет ребенка, Барбело поспешила поделиться этой новостью с Данталионом, отчаянно веря, что это хоть что-то сможет изменить в их отношениях, понимая, что подобно тысячам других земным женщинам вполне может обмануться в своих надеждах. Тот вечер она не забудет никогда. Вечер, когда ее жизнь была безнадежно разбита. Волна ненависти, злости, подозрений и несправедливых обвинений обрушилась на нее. Ей казалось, она попала в Ад, тот самый, о котором так любят говорить люди. И этот Ад ей устроил тот, кого она любила. И как же больно было осознать, что виновником всех ее бед является Люцифер — ее брат!
Тесная комната в которой ее держали имела только одно маленькое окошко, под самым потолком, но Люцифер позаботился о том, чтобы его пленница не смогла этим воспользоваться — на ее шею был надет плотный обруч из неизвестного металла, не позволяющий покинуть это место.
— Что ты с ней сделал? — с мукой в голосе спросила Барбело. Лицо стоящего в отдалении от нее Люцифера сияло каким-то внутренним светом.
— Не стоит думать обо мне как о чудовище, сестра моя, — мягко произнес он, — слишком долго я шел к этому. Но мною двигает лишь чувство справедливости!
— Тобой движет гордыня, — возразила Барбело, отворачиваясь от брата.
— Нами всеми движет гордыня. И им… им тоже движет гордыня.
— Не смей так говорить!
— Не поздно ли заступаться за того, кого ты покинула, повинуясь моему зову? Разве не усомнившись в его справедливости, ты захотела сама, своими глазами увидеть то, что происходит в действительности в этом мире?
— Ты меня использовал.
— Пусть так. Но я дал тебе то, чего никогда не было у меня — свободу выбора. И ты его сделала.
— Я тебя ненавижу.
— Я рад, что находясь здесь ты научилась чувствовать не только безмерную любовь к его марионеткам.
Люцифер исчез, и Барбело снова осталась одна. Скоро ее дочь умрет, и она ничем не сможет ей помочь. Пленница этой комнаты, этого тела…
Барбело привстала, напряженно вслушиваясь в окружающую тишину — слежки нет, да и вряд ли кто-то из окружения Падшего сможет сразу понять, что происходит. Ей лишь надо умереть, еще раз. И тогда… тогда она постарается сделать все, чтобы его остановить.
Это было сложно — окончательно уничтожить тело той, кого она уже привыкла называть дочерью, без надежды когда-либо вернуть ее в этот мир:
— Лариса, девочка моя, простишь ли ты меня когда-нибудь? — обращаясь к пустоте, спросила Ангел.
Обруч мешал, но все же, ей удалось достаточно прочно затянуть на шее петлю. Забравшись на кровать, и с трудом дотянувшись, она привязала другой конец веревки к кованой решетке на окне. Нужно действовать четко: достаточно одного точного резкого движения, чтобы сломать шейные позвонки, и чужое ей тело, поддерживаемое лишь ее собственной силой, перестанет жить и сопротивляться. И она будет свободна.
Он почувствовал нечто странное, но не спешил открывать глаза. Его раны, едва начавшие затягиваться, все еще болели и кровоточили. После того, как он попытался наброситься на двоих охранников, понял, для чего ему надели этот ошейник. Люцифер не хотел рисковать, полагаясь на силу стражи, крепкие двери и цепи.
Двери открылись, и в камеру Валара проникла узкая полоска света. Вошедший всмотрелся в темноту и безошибочно направился к нему.
— Неужели твой хозяин решился отпустить тебя сюда одного? — с сарказмом спросил Валар.
— Молчи и слушай, — губы стража не двигались, но в разум полукровки ворвался незнакомый голос, — ты должен ее спасти. Иначе все напрасно. Поклянись, что сделаешь это — спасешь мою дочь!
— Твою дочь? — удивленно оглядев стража, Валар сосредоточился на его удивительных глазах, — кто ты?
— Аурелия. У нас мало времени: я не смогу долго контролировать это тело. Оно еще живо и сопротивляется мне.
Между тем руки стража начали шарить по ошейнику. Валар уловил резкий металлический запах, и заметил, что его спаситель весь в крови.