Сильные женщины. Их боялись мужчины
Шрифт:
Пожаловавшись на московские пробки, залетная гостья любителей политбиографий с присущим ей шармом упорхнула в аэропорт, оставив читателей один на один с ушедшей в Лету эпохой, гвоздем которой стал сексуальный роман Билла и Моники… Да веселые были времена. Есть что вспомнить…
Как отмечают биографы, возможно, мир не узнал бы о Мадлен Олбрайт, если бы ранним январским утром 1982 года ее муж Джо, собираясь на работу, как бы между прочим не произнес: «Я люблю другую».
Мир, которым жила Мадлен, рухнул. И тут на волне страшной обиды, попранного чувства справедливости и стремления доказать, что она самая-самая, на свет появилась госпожа Олбрайт, о которой заговорил весь мир.
Четвертое место в американской политической иерархии — после президента, вице-президента и спикера палаты
О многом говорит и такой факт: Мадлен захотелось изучить русский язык, близкий к ее родному чешскому. Следуя своей привычке все доводить до конца, Мадлен Олбрайт овладела русским в совершенстве. Много позже, когда она стала представителем США при ООН, произошел такой случай. Российский представитель Юлий Воронцов выступал с каким-то важным заявлением, как вдруг заметил, что Олбрайт сняла наушники с синхронным переводом. «Разве вам не интересно, что я говорю?» — удивился Воронцов. «Я вас внимательно слушаю», — ответила Олбрайт по-русски.
Мадлен окончила аспирантуру и получила степень магистра политологии за работу «Советская дипломатия: профиль элиты». Она продолжала работать над докторской диссертацией, посвященной роли прессы в период «пражской весны».
— Поэтому-то я и считаю, что у женщины должен быть выбор, — говорит Мадлен Олбрайт, очевидно, имея в виду выбор между семейными неурядицами и карьерой.
2004
АВАНТЮРНАЯ КРАСАВИЦА ОЛЬГА КАБО
— В самом начале разговора хочу спросить о вашем учителе по ВГИКу Сергее Федоровиче Бондарчуке. Бондарчук считался деятелем официозным, государственным, работавшим в угоду власти и идеологии. Каким видится сегодня ваш мэтр и учитель?
— Могу ответить словами Горького: «Какой талант, какая глыба, какой матерый человечище…» Знаете, Феликс, когда я говорю о Сергее Федоровиче, мне хочется встать. На всю жизнь я запомню его уроки актерского мастерства. Когда он входил, то заполнял собой всю нашу аудиторию, нес в себе такую энергетику, так полно выкладывался перед студентами, что мы теряли дар речи. Он был настолько надо мной, что я, сковываясь, ничего не могла делать, ни о чем не могла думать. Сергей Федорович взял меня на свой курс практически без экзаменов, он поверил в меня сразу, с первого тура, и, мне кажется, мы понимали друг друга все четыре года учебы: видимо, я была одной из любимых его студенток. На дипломном спектакле я сыграла Раневскую в «Вишневом саде», репетировали мы очень много. Бондарчук приучил нас к тому, что театр и кино — это большая работа, что лентяям и духом, и телом в искусстве делать нечего. Он считал, что ты должен быть полным хозяином роли, начиная от текста и заканчивая всеми сценическими движениями и даже трюками. Он считал, что актер — понятие синтетическое, что он должен уметь делать все и никогда не говорить «нет». Именно поэтому я и стала совершать свои, простите, подвиги, прыгать с пятнадцатого этажа, пытаться лететь в космос, и мое членство в Ассоциации каскадеров, наверное, было заложено еще во ВГИКе, на уроках Бондарчука.
Супруга великого режиссера — актриса Ирина Константиновна Скобцева — также преподавала у нас. Об этой семейной паре много в свое время говорили и писали, и я видела, как они удивительно дополняли друг друга. Если он весь был напор, страсть и движение, то она была сдержанная, интеллигентная, и мы учились у нее манерам поведения в обществе, тому, как должны общаться между собой мужчина и женщина. Когда я смотрю нынче какой-то фильм, то вижу все белые нитки — актеры не умеют общаться друг с другом, мужчины не умеют носить фрак, женщина путается в шлейфе, зажимается кринолинами — и я уже не верю.
Простите за столь обстоятельный ответ на ваш вопрос о моих учителях, но я им буду вечно благодарна. Они подарили мне ощущение праздника в этой профессии и желание победить.
— Тогда в продолжение этой темы. А как, по-вашему, должны общаться между собой мужчина и женщина?
— Женщина, на мой взгляд, должна быть уверенной в себе, иметь чувство собственного достоинства. Она имеет право быть личностью, самореализовываться. Конечно, для многих это понятие выражается в семейных отношениях, в детях, в воспитании. Я безумно люблю свою дочь и понимаю, что предназначение каждой женщины прежде всего быть матерью, но при этом считаю, что творческое самовыражение наиболее адекватно натуре женщины. Любая женщина — прежде всего актриса — ив жизни, и дома, и на сцене. Нет более женской профессии, нежели профессия актрисы. И я страшно довольна, когда моя дочь обращается ко мне: «Мама, ты будешь сегодня играть в спектакле, а я хочу прийти в зал и кричать тебе «Браво, браво». Я считаю, что с детьми надо вести себя как со взрослыми, стараться быть с ними наравне, не сюсюкать. Я, например, свои встречи с дочерью даже режиссирую, придумываю, готовлюсь к ним заранее. Мы куда-то с ней идем, гуляем, общаемся, и она мне как подруга. Я хочу, чтобы она стала личностью. Мои родители принимали меня такой, какой я была. Вообще я очень домашний человек. Я люблю вечно что-то убирать, готовить, делать перестановки, устраивать праздники. Да, у меня есть профессия, от которой я никогда не откажусь, но, когда семья радуется моим успехам, это главное в моей жизни.
— Известно, что Марина Цветаева считала, что профессия актера вторична. Ведь прежде всего — автор пьесы, сценарист, драматург, режиссер, костюмер, гример… На каком месте в этом ряду актер?
— Возможно, Цветаева в чем-то и права, но в театре, когда ты живешь в течение трех часов на сцене, тебя уже никто не остановит и ты можешь ни на кого не оглядываться: либо ты летишь куда-то высоко-высоко, либо ты точно с обрезанными крыльями. А если это так, ты не должен выходить на сцену.
В кино другое. Там и впрямь артист далеко не полностью принадлежит себе, он принадлежит сценаристу, режиссеру, партнеру, композитору, оператору. И лишь примерно на двадцать процентов это он сам. Но я стараюсь эти проценты отработать сполна, как могу отработать только я. В этом, наверное, и состоит самодостаточность актерской профессии.
— В личной жизни вы тоже счастливы?
— (Будто бы готовая к такому моему вопросу, немного смутившись.) Извините. Я не люблю никого впускать в личную жизнь. Скажу лишь, что, по-моему, семейная жизнь, отношения между мужем и женой — это философия. Два человека должны уметь понимать друг друга, уступать друг другу и принимать друг друга такими, какие они есть. Кто-то очень мудро резюмировал: «Дело не в том, чтобы супруги смотрели друг на друга, а чтобы они смотрели в одну сторону». Когда они смотрят в одну сторону, тогда они идут по жизни нога в ногу. И еще, две личности в одной семье — это сложно. Одна из двух всегда недобро конкурирует.
Как-то меня пригласили в телепередачу «Женские истории». Я ответила Оксане Пушкиной, что не считаю себя героиней этой передачи, что мне нечего рассказать телезрителям, нечем их заинтересовать по части личной жизни. Вот о работе, о кино и театре, о папе, о маме, о дочке — пожалуйста. Это ведь тоже личное. Ведущая сначала как бы засомневалась, но потом сказала: «Что же, попробуем». Телегруппа приехала ко мне домой, и четыре битых часа загоняли мне под ногти иголки, «пытаясь» расколоть на личную тему. В результате ничего у них не вышло, я молчала, как партизан. А через несколько дней раздается звонок и меня извещают, что передача состоится, и она будет очень возвышенной: как говорится, семья и школа. Это-то меня и устраивало.
— В народе говорят, не родись красивой, а родись счастливой. Видит бог, вы родились не просто красивой, а ослепительно красивой.
— Отношусь к своей внешности достаточно спокойно. Ведь красота — это не только и даже не столько пропорциональные черты лица, большие глаза и шикарные волосы — все это заслуга мамы с папой, заслуга природы. Красота женщины идет изнутри, ее красота в доброте, в благородстве, в том, чтобы согревать дом, мужчину, семью. Холодность, статуарность не по мне. Мраморное изваяние тоже бывает красивым, но не у всех оно вызывает эмоции. Так что я абсолютно счастлива — я люблю дарить людям нежность, ощущение комфорта и спокойствия.