Сильный 2
Шрифт:
Дарья, кстати, в сознании. Лежит, не встаёт, на меня, кажется, смотрит. Значит прыгаю я через канал. А что такое канал? Попробовал его подёргать, оказывается он вообще не… даже не знаю как сказать, видимым он никогда не был, его только ощущал я и отдельные личности, вроде Богини и Архонта, а связь эта оказывается… можно гнуть, как хочется. Податливая, что сёстры… не, даже с этими бестиями не сравниться.
И тут же прыгнул в сторону. Вышло неточно, но прыжок получился, всего-то вообразил, что канал петлёй проходит через то место ровно согнутый пополам, и потянулся на ту сторону, теперь
Волк застыл, мои упражнения его озадачили. А я ещё пару раз прыгнул. Дарья не жаловалась, что я её эксплуатирую, но общее падение энергии в её ауре ощутил. Значит упражнения пора заканчивать.
Вновь оказался рядом с девушкой. Присел, глядя на Зверя, но тот не реагировал. А ещё он как-то странно пах, и Дарья пахнет. Ого! Не заметил этого раньше, но не буду отвлекаться. Беру девушку на руки, через её тихий стон. Думал будет возражать, но нет - опять покорна. А теперь буду отходить. Если вдруг увяжется за мной зверюга, буду бежать и прыгать до самой управы.
Но Зверь остаётся на месте.
Глава 20
– Мирослав Всеволодович, почему же вы не кушаете?
“Потому что больше не могу”, - очень хотелось так ответить, если бы в это был хоть какой-то смысл. Наталья Щукина, для своих, в перечень которых я влетел со свистом, когда привёз “бедную девочку Дашу” в дом семейства Щукиных, старушка звалась баба Ната.
Сухонькая пожилая женщина явилась самым коварным человеком, которого я встречал в своей непродолжительной жизни, которая, чувствую, может оборваться в любой момент. Баба Ната решила расплатиться за моё доброе дело ужаснейшим образом - взорвать меня изнутри, а в еду добавить какой-то секретный ингредиент, который не позволял остановиться.
Ох, наговариваю, конечно, на женщину, но она испытывает какой-то нездоровый интерес и, кажется, наслаждение, когда видит поглощение приготовленной в её доме еды. Очень вкусной, невероятно вкусной, первый раз на меня напало такое обжорство.
– Признаюсь Вам, вижу вы молодой человек честный, никому не расскажите, - женщина выбрала заговорщический тон, - я сама на кухне распоряжаюсь часто. Так что вы кушаете результат моего труда. А аппетит у Вас зверский, даже удивительно, почти как у Дарьюшки.
Действительно, такой аппетит мне обычно не свойственен, а тут ещё запахи такие. Если бы хищник меня укусил, подумал бы, что как в баснях, обращаюсь в волка.
– Ой, Наталья Федотовна, это просто чудо какое-то, а я не еда. Но, пожалуй, хватит на сегодня.
– Хорошо, тогда можно уже к чаю приступать?
– Помилуйте, Наталья…
– Просто Ната, могу я звать Вас Мирослав?
– Конечно, Ната… Ната. Неудобно как-то.
– В кругу семьи можно.
– Ну, хорошо, - вздохнул.
Ух и серьёзная баба, эта Ната. На первый взгляд к милой старушке в дом попал, от смерти сбежал. От волка мы с Дарьей так задком до управы и добрались, там всех на уши поставили, чины послали искать охотников. Я велел запрячь что-нибудь крытое и отвезти
За час нашлись охотники, которые облазили ещё раз округу при поддержке значительного числа рабочих, но, как и предполагалось, Зверя не обнаружили, как и вреда от его появления. Пришлось выполнять обещание, отправиться к дому Щукиных. На подъезде к дому меня перехватила сама Дарья, которая вполне бойко шевелилась, не напоминая больше готовую отбросить онучи. Вот лиса! А на руках её нес, будто она в дальнюю дорогу уже собралась в один конец.
Вот когда мы уже в дом вошли, тогда я понял, почему она без меня сидела бы в подворотне хоть до утра. Баба Ната очень обрадовалась гостю, то есть мне, а потом заметила ссадину на подбородке девушки и ободранные руки. Под взглядом пожилой женщины стало очень неуютно, и хотелось убежать. Хитрая девица, очевидно, бабулю свою знала прекрасно, потому попросила лекаря вызвать, а сама убежала к себе.
И вот теперь хитрое дитя Щукиных явилась к обеду. Просто само послушание, не узнать суровую сотрудницу княжеского сыскного приказа.
– Опять влезла в неприятности, - строго сказала матриарх.
Отчитываемая молчала.
– Лекарь уже ушёл?
– Да, - подтвердила тихо Дарья.
– Ладно, ешь. Знаю, что он скажет опять. Через день следа не будет.
Видимо не впервые та оказывается не в самых безопасных ситуациях. Хотя что тут думать, свидетельство то прямо на лице, по скуле проходит.
Не смотри, Мирослав, что внучка моя шебуршная сильно, это у нас в крови, по линии моей матери. Да и не глупая она, ни разу действительно в опасную заварушку не попала. Не смотри что лицо подпорчено, это она на косу в нашей деревне в хлеву свалилась неудачно, ещё до раскрытия Дара. Крови было - море! Перепугались все, а на деле только мордашку симпатичную подпортила.
Дарья молча ела с причитающейся её воспитанию элегантностью. Вообще не только в воспитании дело, я с такой плавностью не смогу движения делать, это, видимо, её природная пластика.
– Вообще, Дарья, хватит тебе уже носом для княжеских бездельников работать, всё равно стоящих мужчин там не найдёшь. В коем-то веке удалось познакомиться тебе с хорошим молодым человеком, и то в дом его завлечь смогла только в беспамятстве. Пора тебе уже за голову браться. Правда, ведь, Мирослав?
Что это я сразу? Или же для меня прелюдия.
– Опасная, должно быть, работа для женщины.
– Конечно, только очень уж просили нас, убеждали, что будут следить как за писаной торбой. И вот - опять двадцать пять! Ну, что Дарья, может пора уже замуж? Слышала я, Мирослав, с невестой гостит у Яропкиной, всего одной пока, для такого мужчины считай свободен, то одна жена беременная, то другая. Будем тебя предлагать в жёны, или опять упрямиться будешь?
Когда услышал про беременность Агнес, чуть не подавился. Но понял - это она рассуждает так, не в курсе она насколько права. Верно подумал всё таки, для меня старушка старается.