Сильвериум
Шрифт:
Ой-ёй.
– Что это значит? – Как всегда, мама реагировала быстрее, чем я могла закончить думать. – Ты уже что-то натворила?
– Не совсем. Но я кое-что сказала брату Ильи.
– Смертному?
– Ага, - кивнула я. – Но не волнуйся, завтра скажу ему, что пошутила.
– Вряд ли он теперь тебе поверит. Лучше держись от него подальше. Не стоит привыкать к смертным.
– Потому что они имеют привычку умирать?
– Не шути со смертью, родная. Это может быть опасно.
Мы разошлись по своим комнатам. Барсик, как обычно, устроился у меня в ногах. Хотя с мамой на раскладном диване ему
Мне никогда не снились вещие сны или сны, связанные со знакомыми людьми. Если таковы бывали, значит, без магии дело не обошлось. Зачастую, бабушка так с нами общалась. Она научилась этому у своего друга-шамана.
Но в этот раз бабушка была не при чем. Я бежала за кем-то меж бетонных блоков. На дворе ночь. Трезво мысля, я не понимала зачем, за кем и почему бегу. Но твердо знала, что должна догнать. Однако, только его/ее пятки и сверкали. Наконец, я устала гоняться за миражом и остановилась отдышаться. Меня не причислишь к списку рьяных спортсменов.
Вспомнив мамино заклинание «увеличение силы», я попыталась увеличить мощь телекинеза, дабы сдвинуть эти чертовы блоки. Но, кажется, бессмысленная погоня измотала меня. Я прижалась к стене спиной, а затем осела и заплакала. Обнаружила, что одета в легкое платье в цветочек (чего в жизни бы не надела). Коленки почему-то были исцарапаны, словно я падала пока бегала. Ссадины жгло.
Ужасающая тишина вокруг.
Да, да, знаю, тишина может быть спокойной, удобной или милой. Но эта была именно ужасающей. И не только из-за того, что ночь на дворе. И не потому, что я одна. А потому, что в темноте живут такие существа, о которых написано в книгах, запрещенных к чтению несовершеннолетними. И именно этих тварей я и боялась. Не горело встретиться с ними.
Вдруг, послышался легкий бег, переходящий в шаги. Надо мной висел фонарь, освещавший небольшой круг, в который бегущий не ступил.
– Это ты меня преследовала? – Спросил голос из темноты.
– Наверное.
– Зачем?
– Я не знаю. Мне надо было тебя догнать.
– Зачем?
– Не знаю. Просто чувствую.
– Всегда поступаешь так, как чувствуешь?
– Да.
– И говоришь то, что думаешь?
Он пугал меня. К чему такая таинственность?
– Да.
Я не могла этого видеть, но он, кажется, кивнул.
– Сделай одолжение, впредь не пытайся меня нагнать.
Решительный голос. Знакомый тон. Он собирался уйти, но я не могла ему этого позволить.
– Постой, - я резко встала, превозмогая боль в коленях. – Витя, стой!
На моих глазах выступили слезы. Напряженная фигура чуть приблизилась. Он тяжело перевел дух, пристально глядя на меня.
– Вернись, - умоляюще попросила я и двинулась к нему.
– Не покидай Света! – Резко потребовал он и я замерла в полуметре от него.
Был виден блеск его глаз. Я протянула к нему руки. Казалось, желание почувствовать его кожу, его реальность, стало желанием номер один.
– Не уходи, - шепотом попросила я.
– Прекрати, - выдохнул он и, содрогнувшись, продолжил, - меня преследовать.
– Не могу обещать, что остановлюсь.
– Я прошу тебя! – Воскликнул он, обхватив мои ладони и прижав к своим щекам.
Он глубоко вдохнул и тут же резко отбросил мои руки. Скрылся во тьме. А я продолжала стоять и плакать, не обращая внимания на внешнюю боль, так как внутренняя была в сто раз сильнее. А свет фонаря стал подрагивать в такт моим всхлипам.
И вот тут я и поняла, что это не мой сон. Я его подглядела.
Быстро вскочила с постели и побежала к маме в зал. Она лежала посредине дивана и плакала, крепко зажмурившись. Я откинула одеяло и взглянула на ее колени.
– Что случилось? – Потребовала я. – Мам, что с твоими ногами?!
Она нехотя открыла глаза. Молчала. Боль в глазах. Слезы продолжали течь.
Несколько часов спустя наступил рассвет. Завтрак. Была мамина очередь готовить, но помня ее ночное состояние, я сама встала чуть раньше. Ничего особенного решила не готовить. Обычная яичница с хлебом, помидорами и колбасой. Кофе почти сварился, когда мама появилась на кухне.
– Как сегодня ты оказалась в моем сне? – Без предисловий спросила она и судя по голосу, не забыла включить свой «детектор лжи». – С тобой нечто подобное происходило раньше?
– Нет. Только когда бабушка приходила поболтать.
– Это другое.
– Знаю, - я неловко поставила кружку кофе перед ней. – Мне не удобно, что так вышло. Но я, правда, не собиралась подглядывать. Я не знаю, как это вышло. Просто спала, а потом – бац! И я уже бегу меж бетонных блоков.
Мама молча пила кофе, не глядя на меня. Тогда я решилась на вопрос:
– А ты часто там бегаешь?
Мама неопределенно повела плечом.
– Не важно где бежать. Важно за кем.
– Думаешь, если догонишь, он вернется?
– Сегодня он впервые сам подошел. – Мама подняла на меня взгляд, где опять притаились слезы. – Он впервые заговорил со мной.
Я знаю, как больна эта тема для мамы.
Папа.
Ее любовь номер один. Раз и навсегда. Вовеки веков, пока смерть не разлучит их.
Он работал фоторепортером. Когда пропал, был с коллегами в «горячей точке». Сперва попал в списки без вести пропавших. Затем умерших. А потом нашлась вся их утомленная группа. Но отца среди них не было. Все, как один, утверждали, что он до последнего был с ними. Его исчезновение стало для них откровением. Особенно потому, что едва он исчез, как их нашли. Словно он их спас, продав себя. По крайней мере, так думала мама. Даже не так. Она уверена, что его заколдовали. Или он пошел на сделку, дабы спасти товарищей. Но разве из своего сна, она не поняла, что мы ему не нужны? Он не хочет, чтобы его искали. Так зачем же разбивать колени в кровь, гоняясь за миражом?
– Ты не хочешь понять, - медленно заговорила мама.
Вот сто пудов, она слышала мои мысли слово в слово.
– Он любит нас. Глубоко внутри. Но не может вернуться.
– Что же его держит?
– Кто. Его держит «кто».
– И кто же это?
– Один человек, - мама вздохнула, прикончив кружку кофе, и встала из-за стола, - которого тебе лучше не знать. Мне пора на работу. А тебе – в школу. Если, конечно, не хочешь опять опоздать.
Всегда она так. Сперва заинтригует, а потом… Облом.