Сильвио (фантастическая драма)

Мережковский Дмитрий Сергеевич

Базилио(выходит из задумчивости).

Клотальдо, что же делать?

Клотальдо.

Дай мне сына.От мира надо скрыть ребенка твоего.Народу возвестив, что ранняя кончинаБезвременно похитила его.И тихо заживу я с ним в уединеньи;Мой царь, мой друг, доверься мне:Его, как нежное растенье,Я воспитаю в тишине.Не будет горестна его простая доля.Коль лучше всех корон сердечный мир и воляВ тиши неведомых лесов.Вдали от шумных городов.От лицемерья и порокаЕго, как чистую лилею, возрощу.Ему, чтоб превозмочь несправедливость рока.Всю нежность, всю любовь и силы посвящу.Я стар и одинок; из душного чертога.Из града пыльного давно меня влечетТуда, туда, под звездный небосвод,В пустыни вечные, где слышен голос Бога.И я мечтал уже давно:Ужель спасти нам не даноОт нашей лжи людской, от гибели позорной.В оковах пошлости тлетворнойОдно хоть сердце

юное, одно.И снова дать ему блаженное незнанье;Пред вольной птицей клетку отворить:Лети, лети в лазурь, свободное созданье!Святым его святой природе возвратить.О, если гложут нас бессонные печалиНа ложах пурпурных и в мраморных дворцах.О, если мы одну, одну лишь скорбь позналиВ заветах мудрости, в богатстве и пирах.Быть может, нет и там от жгучих дум спасенья.Здоровья, счастья и забвеньяТам, в простоте, в затишии лугов.Где на заре последняя былинкаИ одинокая росинкаТак жадно солнце пьют, так счастливы без слов.Мой царь, на склоне лет Клотальдо не обманет.Он не погубит сына твоего.Он друга старого любить не перестанет...Доверь младенца мне, молю – отдай его.Спаси народ, спаси себя!..

Базилио.

Ты прав.Мне долг велит – иного нет исхода —Все чувства нежные поправ,Пожертвовать младенцем для народа.Но все ж я человек... о, слишком тяжелоГнетет корона золотаяИ клонится к земле, изнемогаяПод бременем венца усталое чело.Идем же, старый друг...С какою сладкой мукойПодкрадусь я, как вор, к ребенку моему...Не бойся, я будить его не стану, и к немуТихонько подойду – ни жалобы, ни звука,Я только посмотрю и только, пред разлукой,К шелковым пеленам уста мои прижму...Родимый мой, прости, прости навек мой милый...Клотальдо, тяжко мне... о Боже, дай мне силы!..

Базилио и Клотальдо уходят.

Шут(один на полутемной сцене).

Король младенца губит сам.Он мнит себя судьбой гонимым.И глупым бредням и мечтамОн сыном жертвует любимым.Себе мы горе создаем.И сны, и призраки пустыеМы древней мудростью зовемПредубежденья вековые.В колодце, в черной глубине.Мы видим, влагой отраженный,Свой образ собственный на дне:Так ум наш робкий и смущенный,Склонясь над мертвой пустотой,Во мраке вечности немойСвое лишь видит отраженьеИ суеверно чтит его.Как высший ум и божество.Как волю звезд и провиденье.Дохни лишь разумом на них —И сон исчез неуловимый.И нет уж призраков ночныхИ воли звезд непобедимой.Но люди-трусы не поймутМогучей силы отрицанья:Я одинок, философ-шут.Но втайне полон состраданья.В насмешках теплится любовь;Мне жалко их; предвижу вновьБорьбу, ненужные мученья.Бесцельно льющуюся кровь.За тень мечты, за сновиденья.Но жалость робкая мояБессильна... Если б молвил я:«Стыдитесь верить предрассудку!»Они бы распяли меня,Иль мудрость приняли за шутку.

Занавес.

Первое действие

Скалы, покрытые лесом; у входа пещеры Клотальдо. После пролога прошло 18 лет.

Клотальдо.

Уж вечереет; солнца лучНе так отвесен, бел и жгуч;И золотистый, мягкий светКакой-то благостью согрет.Как пар, волнуясь над землей.Еще тяжелый дышит зной.На голой, розовой кореОгромных сосен на горе.На серых, мертвых лишаях.На тихих, выжженных камнях.А там – меж ясеней немых,Дубов и вязей вековых —Уж ночь зеленая: там – теньИ усыпительная лень;Там на гнилой коре стволовНаросты влажные.Там слышен вздох уснувших фей —То между спутанных ветвейЖурчит невидимый ручейИ нежный мох кропит росой...Но луч прорвался золотойВ ту ночь, – и блеском залитаСтрекоз влюбленная чета:Они в лобзании на мигСлились, и к стану стан приник.Над изумрудным тростникомПылая синим огоньком.О, как прекрасен Божий мир.Как чист сияющий эфир!..Природа молится и ждет.Что ангел мира снизойдет.И небо говорит «прости»Земле, пред тем. чтоб отойтиКо сну... Пред тем, чтоб задрематьОни целуются: так мать,От колыбели уходя,В последний раз свое дитя,Чтобы спалось ему светло,Целует в сонное чело.Довольно грез; пора готовить ужин.С охоты Сильвио придет голодныйТому, кто с волею природы дружен.Тому, кто без рабов живет свободный.Котел с похлебкой так же мил и нужен,Как вешние пленительные розы.Как золотые девственные грезы.С тех пор, как мы работниками стали,Ни для каких красот земли и неба,Ни для какой возвышенной печали —Забыть нельзя кусок насущный хлеба.От гордости навек мы отрешилисьИ, наравне с растеньями, зверями.С несметными живыми существами,Закону общей жизни покорились. вот мы счастливы, и сам собоюРешился вдруг, так просто, без мученья.Вопрос о жизни; если же пороюСмущают душу старые сомненьяИ прежняя тоска меня тревожит —Работать я иду, и никакиеВопросы, думы, страсти роковыеТруду ничто противиться не может.Вот и Сильвио: под мехом,С луком звонким и копьем.Он

добычу мчит со смехом.С торжествующим лицом.То с блестящими клыкамиОкровавленный кабан;С этой ношей над скаламиМчится юный великан.И колючки в гриве львинойОт терновника вплелись.И с косматою щетинойКудри черные слились.Облик мужествен и грозен.Взор величествен и строг...Весь, как юный полубогОн могуч – и грациозенНо прекрасней ли одеждЭти мускулы стальные,Эта тень стыдливых вежд.Члены бодрые, нагие,Крови юношеской жар.Кожи бронзовый загар...Вот оно дитя природыПосмотрите на него:Это – жизни и свободы.И здоровья торжество!

Вбегает Сильвио.

Клотальдо.

С добычей, Сильвио!

Сильвио(сбрасывает с плеч кабана к ногам Клотальдо).

Блестящая победа!..Взгляни, отец, взгляни, какая дичь!

Клотальдо.

Кусок достойный царского обеда...То лучшая из всех твоих добыч.

Сильвио.

Ты знаешь ли, как зверя я нашел?..

Клотальдо.

Нет, прежде сядь и отдохни: котелПоет уж на огне, и теплый, ароматныйНад ним клубится пар.

Сильвио.

О запах благодатный!Я голоден, дай ложку мне скорей,Потом начну рассказ, от счастья и волненьяЯ голода не замечал: полнейЯнтарным супом чашку мне налей.Но слушай...

Клотальдо.

Вот плоды и сладкие коренья.Вот хлеб и овощи, и золотистый мед —Подарок диких пчел – и в глиняном кувшинеСтуденая вода...

Сильвио.

Весь день среди болотСегодня я блуждал; в траве, во мхах, в трясинеИскал я с жадностью чуть видимых примет.Стоял до пояса в гнилой, зловонной тине,Казалось, был готов лежать всю жизнь, весь свет,Чтоб зверя в камышах найти пахучий след —Но тщетно! Тишь кругом; над головой жужжалаЛишь туча комаров; ни запаха, ни следа.И ослепительно, недвижимо дремалаПод пленкой радужной стоячая вода.И сон, и блеск в очах, ослабевало зренье...Вдруг – шелест в тростнике... О, сладкое мгновенье!Как сердце дрогнуло! Едва сдержал я крикБезумной радости; как зверь, могуч и дик.Я к зверю кинулся, вонзил мой кортик в спину.И кровью обагрил косматую щетину.От боли он завыл и прыгнул на меня;Я спрятался за пень, – то был мой панцирь крепкий.И белые клыки, раскидывая щепки,Вонзились в дерево расколотого пня.Как змей, одним прыжком я бросился, проворный,К врагу; хребет ему коленами сдавил —И захрустела кость; он из последних силРванулся; но меж игл щетины непокорнойЯ в ребра острый нож чудовищу вонзил.И, сердце щупая, предсмертным трепетаньемУпился с жадностью, и пальцы погружаяВо внутренности, в кровь, лицо к ним приближалС неведомым, но сладким содроганьем.

Клотальдо.

Опомнись, Сильвио... я вижу в первый разТакой зловещий блеск у этих милых глаз —В них что-то чуждое мелькнуло... Что с тобою?О, сын мой, не давай ты овладеть душоюЖестокости.

Сильвио.

Прости, увлек меня рассказ...

Клотальдо.

Не правда ли, не мог ты наслаждаться кровью?О, я воспитывал тебя с такой любовью.Ты зла, людского зла не видел с первых лет.Когда затравлен зверь и, раненный смертельно.К тебе подымет взор с тоскою беспредельной.Тот ясный, страшный взор, где мысли виден след.Ты жалость чувствуешь к нему, неправда ль?

Сильвио.

Нет!Мне никогда рука не изменяетНе дрогнет верный меч!

Клотальдо.

Но зверь страдает.Страдает он, как ты...

Сильвио.

Какое дело мне!Кто хочет жить – борись в безжалостной войне!Смерть – побежденным! Прав лишь тот, кто побеждает.

Клотальдо.

Но жалость лучшее, что есть в сердцах людей...

Сильвио.

В лесу я никогда не видел состраданья.

Клотальдо(после раздумья).

Мой милый Сильвио, лежал ли ты пороюВ траве росистой, утренней зареюИ чем-то тронутый до глубины души.На влажные цветы смотрел ли ты в тиши.Как на друзей давно знакомых?И долгие часы следил ли, как дитяВ тот мир волшебный уходя.За жизнью слабых насекомых?Не правда ли, тогда к растеньям и зверям.И даже к мертвым, сумрачным скаламРождалось кроткое в душе благоволенье?..И был в лесу глухом ты. как в семье родной.И с миром жизнь одну ты чувствовал душой.Как будто сердца общего биенье.Былинка каждая была тебе близка.И ты любил ее, в родство с природой веря.И ты жалел в полях последнего цветка.Птенца без матери, страдающего зверя?..Ты сразу сделать всех счастливыми хотелИ, кажется, весь мир любовью бы согрел,Неправда ль. Сильвио?