Силы небесные, силы земные
Шрифт:
— Все, порядок, — Феликс закончил колдовать над ее щекой. — К дантисту можешь пока не ходить. Пусть щека и десна заживут, тогда и зубом займешься.
— Спасибо… Спать хочется…
— Мне бы тоже надо поспать хоть пару часов.
Ночь была на исходе, неяркий свет пасмурного утра проникал сквозь жалюзи.
— Давай так: ложись тут, на диванчике, а я в другом кабинете устроюсь. Скоро начнется рабочий день, нас разбудят, но чуток отдохнем… Идет?
— Это замечательно, Феликс Федорович, — загудел вдруг бас над ухом Феликса, — что ваше тело нашлось в моем кабинете. Поскольку в вашем кабинете обнаружилось другое
Феликс сел, помотал головой, силясь сообразить, о чем речь. Перед ним стоял, сверкая очками, Александр Моисеевич, патриарх и бессменный глава патологоанатомического отделения. Губы его сложились в аппетитную улыбку — от такой всем становится смешно раньше, чем прозвучит шутка.
— Какое еще тело? — не понял Феликс.
— Ну как же, то, которое на вашем диване обнаружилось. И, заметьте, не мертвое, как решила наша уборщица, а всего лишь спящее. Я бы даже сказал, крепко спящее тело. Потому как оно до сих пор пребывает в объятиях Морфея, несмотря на шум и гам. И, коль скоро ваше уважаемое тело обнаружилось по соседству в аналогичном спящем состоянии, я делаю из этого факта вывод, что вы можете пролить свет на…
— Лия, боже мой, это Лия!
— Я так и знал, — удовлетворенно кивнул Александр Моисеевич, — что ваши тела имеют друг к другу отношение. У меня есть свежий анекдот, рассказать?
— Потом, Александр Моисеевич, потом. Ваши анекдоты нельзя принимать натощак…
Лия и в самом деле спала так крепко, что Феликсу не удалось ее разбудить вежливым потряхиванием. В коридоре гудел, как шмель, бас Александра Моисеевича: кто-то попался ему на пути и стал жертвой очередного анекдота. «…отчего у вас ноги так воняют? — А вы разве не знаете, откуда они растут?» — донеслось до его слуха.
Громкий хохот патриарха сотряс стены. Феликс невольно улыбнулся — не столько сомнительной шутке, сколько пристрастию старого друга и начальника к крепким анекдотам.
— Мне это не приснилось?!
Лия, приподнявшись на локтях, смотрела на него, изумленно подняв брови и моргая спросонок.
— Не знаю, о чем ты, но наверняка приснилось, — бодро ответил Феликс, надеясь, что Лия не имела в виду анекдот. — Вставай, рабочий день начался, все сотрудники подтянулись. Мне пора приступать к делам, а тебе…
— Я к подруге. Вот только позвоню ей, если можно.
Феликс указал на допотопный телефонный аппарат с крупными черными кнопками, стоявший на письменном столе. Лия спустила ноги с дивана, потянулась, встала; наклонилась вперед-назад, помахала руками вверх и в стороны — утренняя разминка. После чего подошла к столу и принялась жать на кнопки телефона.
— О-о-о, тело уже опознано? — На пороге кабинета появился Александр Моисеевич. — Лия, да? А знаете, милая девушка, нашу уборщицу чуть удар не хватил, когда она вас увидела! Думала, что вы…
Лия обернулась.
— Ого. Кто же так некрасиво
— Я упала, — сухо ответила Лия, снова отвернувшись к телефону.
— Не смешите мои фаберже, красавица! Вы с патологоанатомом имеете дело, ему тело само все секреты разбалтывает!
Его влажные и живые глаза смеялись.
Феликс поспешил на помощь Лие, опасаясь, что сейчас начнется введение в патанатомию. О своей профессии патриарх рассказывал с таким же смаком, как и анекдоты, но, как и с анекдотами, слушатель не всегда попадался благодарный.
— Лия, это Александр Моисеевич, заведующий нашим отделением, он же главный патологоанатом Москвы. А это Лия, моя…
Феликс вдруг умолк, не найдя подходящего слова.
— Бобрик, я уже понял, как девушку зовут, не трудитесь, — выручил его патриарх.
— Бобрик? — удивилась Лия. — Вы его тоже прозвали Бобриком?
— Что значит тоже? И что значит прозвали? Это у Феликса Федоровича фамилия такая.
— Ой. А я-то ему… Алло, Маш? — Лие повезло, что подружка ответила именно в этот момент, прервав ее неловкую беседу с патологоанатомами. — Ты не против, если я приеду сейчас к тебе? Потом все объясню, при встрече…
Закончив разговор с Машей, Лия вызвала такси. Машину обещали подать через четверть часа.
Небо за окном недовольно морщило лоб, его просторную гладь бороздили тучи, сгущаясь и темнея.
Феликс молчал. Легкость, с которой они общались этой ночью, вдруг исчезла.
Лия тоже не знала, что сказать.
— Может, тебе надо в… э-э-э… в туалет? Умыться? — придумал он наконец повод заговорить.
— Спасибо, я у Машки помоюсь.
Лия взяла в руки свой плащ с застрявшей молнией, попыталась привести замок в исходное положение… Феликс протянул руку, забрал у нее плащ, разложил у себя на коленях, сделал несколько движений…
— Держи.
— Ой, починил! Спасибо… За все спасибо, Бобрик, — она улыбнулась. — Тебе идет твоя фамилия. У тебя шевелюра бобриком.
— Хорошо, что не зубы! — Он приложил два согнутых пальца к верхней губе.
Лия улыбнулась. Надела плащ, застегнулась.
Звякнул мобильный: пришло сообщение, что такси подъедет через пять-семь минут.
— Пойдем, я провожу тебя до ворот. Тут как раз минут пять идти по парку.
Двери, выходившие в коридор, теперь были открыты. В их проемы виднелись какие-то аппараты — ну да, тут ведь лаборатории, где с помощью техники устанавливаются точнейшие диагнозы… Кому-то на радость, кому-то на горе.
Лие стало малость не по себе.
— Скажи… — Она повернула голову к Феликсу, шедшему рядом. — Ты вскрываешь трупы… Тебе не страшно?
— Иметь дело с мертвецами? Нет. Зло причиняют только живые.
— Да, но все-таки в этом есть что-то… Не знаю даже, как сказать… Вмешательство в чужую смерть, что ли.
— Вмешаться в смерть невозможно, — мягко ответил Феликс. — Пока человек жив, его пытаются спасти врачи: они вмешиваются в жизнь, если угодно. Если человек, несмотря на все старания, умирает, его тело становится лишь пустой оболочкой. В ней нет ни жизни, ни смерти, — как в одежде, которую оставила душа на берегу реки.