Симбионты
Шрифт:
Рыбников уставился на Гуревича круглыми глазами. Тот снисходительно улыбался:
– Ты не один такой. Дед тоже поначалу был заворожен этой идеей. Да любой бы в нее втрескался. Но потом Дед увидел, в чем ошибка, и объяснил другим. Репликаторы – это заблуждение. Глупое и бесперспективное. Но человеку так хочется ощутить себя Творцом! На это все попадаются. А ведь настоящее решение всегда было рядом. Хочешь знать, какое? Я скажу. Это уже не секрет. Серия сдана, принята, и с понедельника начинается массовое применение. Все, мы победили. Мы будем строить новый мир. Так вот, истинное решение – это пчелиный рой. Разделение
– Боже, – Рыбников даже глаза прикрыл. – Вот это да…
– Дед придумал незадолго до смерти.
Рыбников спрятал лицо в ладонях.
– Я осел, – пробормотал он. – Я просто тупой осел… И конечно, архивы Деда уцелели…
– Разумеется. Свой архив Дед уничтожил, чтобы Мишке не достался. Почему бы и нет? Он знал, что у меня есть копия. И кстати, все было законно. Мы свернули работу по универсалу-репликатору, и взялись за принципиально новую концепцию – универсальный рой. Дед умер, я закончил за него этот проект. В базе – «пятерка» и «трешка». В перспективе, как я уже сказал, подключим твою «девятку». Правда, с ней придется еще основательно повозиться.
– Послушай… Нет, погоди. Я понял, что все просрал. Скажи мне одно: почему твоя чертова «пятерка» не плодилась так, как «девять плюс»?! Она восемь лет сидела в парне – и ничего не было!
– А она не могла, – с достоинством сказал Гуревич. – Ты боялся спонтанного разгона? А я знаешь, как я боялся?! Я работал над репликатором, я влюбился в «пятую», и я же просыпался ночью от собственного вопля! Мне снилось, что по кровати скачут вертолетики! И я тону в серой слизи! А решение простое. Точнее, их два. «Пятая» не могла самостоятельно образовывать новые рои, умела только дробить основной, на случай, если надо работать в нескольких удаленных местах. И общая масса роя не могла превышать двести пятьдесят граммов.
– Почему? – тупо удивился Рыбников. – Почему двести пятьдесят?
– Ну, – Гуревич надул щеки, – я подумал, а сколько максимально должен весить рой симбионтов? Внутренние болячки лечатся минимальным роем. Только при заражении, допустим, чумой или чем-то в этом роде, ну еще при запущенном раке ботам придется разогнаться в два или три раза. А внешние задачи?.. Оказывается, есть такие! Вот, например, геолог. В тайге. Там гнус. Я сам не знал, что даже простые комары могут насмерть заесть человека. И я подумал: наверное, геологи, охотники, да все лесные люди сказали бы мне спасибо, если бы их боты-симбионты могли выходить наружу и образовывать на коже пленку, которая пропускает свет, влагу и воздух, но откусывает хоботки кровососам. Здорово же, да? По расчетам получалось, что для такой пленки человеку весом в сто двадцать кило хватит двухсот пятнадцати граммов. Я на всякий случай выставил ограничение роя с запасом – двести пятьдесят. Чекушка, хе-хе… И подстраховал его так, чтобы боты не пошли в разгон ни при каких обстоятельствах. Даже если запрет не сработает.
– Как?! – не выдержал Рыбников. – Как ты это сделал?! Слушай, я всех сдам, всех заложу, только скажи – как ты это сделал?!
– Да ты всех сдашь по-любому, – усмехнулся Гуревич.
Рыбников надулся и сел прямо.
– Тогда просто так скажи, – заявил он. – Жалко тебе, что ли? Как?!
– Элементарно. Вписал в прошивку вирус, делов-то. Если «пятерка» умудрится обойти запрет, то запустится вирус и уничтожит рой. Жестоко? Но спонтанный разгон это микробешенство. Взбесившийся рой ни на что не годен, разве только на вражескую базу его сбросить – вы с Мишкой блистательно подтвердили эту гипотезу… А с прошивкой можно делать самые неожиданные вещи. Например, так размазать по ней команду, что если специально не искать ее, никто и не заметит, что она есть. Ага?
Рыбников пару раз моргнул, но промолчал.
– Мы давно этот фокус знаем, просто зачем он нам… Мы фокусами не занимаемся, мы задачи решаем. Да ты все сам увидишь.
Рыбников застыл.
– Тебя же осудят, – бледно улыбнулся Гуревич. – Ты сядешь. И тогда мы поработаем по-настоящему. «Трешка» морально устарела, а в твоей «девятке» есть рациональное зерно. Но ты, конечно, в гордыне своей не придал ему должного значения. Ладно, так уж и быть, тебе подскажут.
– Ты… – у Рыбникова сел голос. – Ты… что, правда?
– А ты как хотел? Я курирую один закрытый институт. Если по-простому и по-честному – шарашку. Тебе там понравится. Там много вас таких, идиотов непуганых. Увлекающихся наукой до полной потери совести. Хотя, конечно, ты можешь отказаться. Вдруг тебе зона строгого режима интереснее?
– Ну, нет, – Рыбников нервно усмехнулся. – Может, я идиот бессовестный, только не безмозглый. Рассчитывай на меня.
– Так что, дать тебе бумагу и стило для чистосердечного? – слегка иронично уточнил Гуревич.
– Вот именно, – жестко сказал Рыбников.
Уперев руки в бока – надменный жест очень уверенного в себе человека, – Гуревич стоял посреди руин. Его так сюда тянуло, словно убийцу на место преступления. Словно он сам тут все раздолбал. Наверное и правда совесть нечиста. Ведь жалел родной институт, любил его, думал, как будет отмывать его репутацию и восстанавливать статус, когда Мишка свалится. А этот деятель вон как свалился – буквально. Упал стремительным домкратом.
То, что он придавил нескольких высокопоставленных мерзавцев в столице, из которых сейчас вытряхнут их мелкие душонки, это, конечно, здорово, только не наше это дело, наше дело – микробы.
Нет худа без добра: пускай новость о падении Нанотеха уже разлетелась по стране, нынче же политтехнологи начнут разъяснять народу, что не бывает злобных ботов, а есть злые люди. Важно, что это чистая правда. Народ поверит, не такой он дурак, как о нем Мишка думал.
А Нанотех поднимем заново. Разумеется, после вчерашнего придется сменить название. Пусть будет старый добрый НИИ микромашиностроения. Опять-таки, правда и ничего кроме правды.
Никаких больше «нанороботов». Одни честные микробы.
Кончилось вранье, прямо дышать легче. И Витя Васильев не будет кривиться, обучая медиков «нанотерапии»…
Опытное производство уцелело, это большая удача. Главный корпус, по идее, все равно надо перестраивать. Люди живы-здоровы, вот только сохранить бы их, не дать разбежаться. Объяснить, что будем жить теперь по-новому. Что будет у вас, ребята, новый институт. Совсем как при Деде, и даже лучше.
Отыскать бы еще толкового начальника, чтобы тут все снова закрутилось, и побыстрее. На готовенькое присесть и щеки надувать желающих сколько угодно – вон как Мишка в кресло Деда упал, наследничек фигов. А на эти обломки кораблекрушения, остатки прежней роскоши – кого я уговорю?..