Симбиоз
Шрифт:
С мысли сбивает прилетевший в затылок удар. Нефиг думать, когда действовать надо. Правда, удар больше напоминает сильный толчок, похоже, ускорять сразу несколько тел в полной мере не под силу даже продвинутой сущности. Однако удары не настолько медлительны, чтобы их игнорировать. Если попасться на встречный, или промеж двух кулаков, то мало не покажется. А если они, вернее, она, догадается просто навалиться на меня и задавить тремя телами одновременно, то вряд ли у меня останутся хоть какие-нибудь шансы. Посему я старательно уворачиваюсь от ударов, сыплющихся с трех сторон, и еле успеваю отвечать сам. Не знаю, долго ли сможет выдерживать такой
Бойцы плотнее зажимают меня в круг, оставляя все меньше пространства для маневра. Еще немного, и они зажмут меня окончательно. Улучшив момент, отбиваю ногу одного, блокирую удар в голову от второго и щучкой ныряю меж них. Кувыркнувшись через голову, удивляю себя тем, что машинально хлопаю ладонью вытянутой руки по песку, как положено при страховке. Надо же, более двадцати лет прошло с тех пор, когда я последний раз на тренировках отрабатывал страховку на татами, а вот и ладошкой хлопнул, и ноги правильно скрестил, что позволило тут же подняться. Но некогда себе удивляться, бо меня тут возможно намериваются убить. Провожу сметающую подсечку ближайшему бойцу и, еще раз крутанувшись, бью его, уже почти упавшего, каблуком по затылку и тут же отпрыгиваю в сторону, чтобы уйти от контакта с оставшимися. Надо не дать им зайти с двух сторон, а потому стараюсь держаться так, чтобы один из противников постоянно находился между мной и своим товарищем. Вместе с тем, двигаюсь как можно более экономично, стараясь сохранять силы.
Вдруг бойцы останавливаются, разворачиваются и идут друг за другом восвояси. По мере удаления их движения становятся все более медленнее и, наконец, замедляются до еле заметного глазу. Понимаю, что все окончено, и тоже выхожу из ускорения. На тело наваливается такая усталость, что колени подгибаются, и я опускаюсь на песок.
— Устал? — с сочувствием в голосе спрашивает Катерина.
— Есть немного, — киваю в ответ, глядя на два тела, распростертые передо мной. Ближний ко мне боец лежит неподвижно, не подавая признаков жизни. Другой, тот, которому досталось по ребрам от собственного товарища, держится руками за бок, хрипя и корчась от боли, на его губах выступает кровавая пена. Вероятно, сломанным ребром пробито легкое.
— Меня ты тоже утомил изрядно, — довольным голосом сообщает Катерина. — Ощущения как после хорошего секса.
— Так и думал, что ты мазохистка, — говорю, поднимаясь. Мой организм быстро восстанавливается, прогоняя усталость и наполняя тело энергией. Подхожу к Катерине и сажусь на бревно рядом с ней. — Зачем ты это устроила?
— Ты же претендуешь на игру на равных, — пожимает та плечами. — Вот я и захотела посмотреть, насколько ты равен.
— И?
— На удивление неплохо, — в ее голосе чувствуется искренность. — Если тогда в кафе ты застал меня врасплох, то сейчас сражался на довольно приличном уровне. У меня даже мелькнуло подозрение, что твоим телом управляет собрат, вселившийся в тебя.
Она поднимается и направляется в сторону пруда.
— Пойдем обсудим наши совместные действия, — зовет меня, видя, что я продолжаю сидеть на месте.
Уходя с поляны, оборачиваюсь и вижу, как какие-то люди в синих комбинезонах, наподобие строительных, грузят тела на носилки. Вспоминаю, как чувствовал чужой больной зуб, когда завладел телом сотрудника "Багиры". Неужели Катерина чувствовала на себе все эти удары? А поломанные ребра? Нет, она определенно мазохистка, если подобные ощущения сравнивает с сексом.
— Я почему-то думал, что бессмертные сущности бьются на ментальном уровне, — говорю, когда мы возвращаемся на скамейку у пруда.
— На ментальном уровне мы лишь поглощаем друг друга. Да это и скучно. Сражаться в физических телах куда привлекательнее и менее опасно. Но не строй из себя простачка, ты прекрасно знаешь, что затворившаяся в твоей оболочке сущность недосягаема на ментальном уровне. Ни способ, как это сделать, ни причины затворничества я не знаю. А узнать очень хочется. И чем дальше, тем все больше убеждаюсь, что существует лишь один способ вытащить из тебя моего собрата… — Катерина замолкает, пронизывая меня тем взглядом, которым каждая из встреченных мною сущностей обязательно пыталась выцарапать нечто, якобы находящееся во мне.
Не спрашиваю, какой способ извлечь из моего тела затаившуюся сущность предполагала Катерина. И так ясно. И это еще один повод для скорейшей нейтрализации или уничтожения этой рыжей бестии.
— Если не хочешь запустить сюда воробышков, то хотя бы заведи в пруду лягушек, — высказываю мысль, рожденную в результате плеснувшейся в пруду рыбы. — Они бы так мило квакали… Кхм, извини, что отвлекся. Так о чем мы?
— Когда ты предполагаешь следующий контакт с чужим?
— Когда угодно. Я попросил его дать мне время до вечера, чтобы все обдумать. Так что, возможно, сегодня вечером.
— Интересно, каким образом он собирается обмануть меня? — задумчиво размышляет Катерина.
— Как каким? Разве я тебе не сказал? — изображаю удивление.
— О чем не сказал?
— Понимаешь, он может жертвовать частичкой своей сущности, примерно как ящерица жертвует хвостом, оставляя его в зубах хищника, — с удовлетворением наблюдаю, как брови собеседницы лезут вверх от удивления, и продолжаю: — Его уловка весьма простая. Чужой подсовывает тебе управляемую им оболочку, позволяет ухватиться, после чего оставляет в твоих зубах кусочек своего х… кхым, хвоста, а сам исчезает в неизвестном направлении. Ты, поглотив кусочек, остаешься уверенной, что схавала всю сущность целиком и, радостно прыгая, возвращаешься к своим делам.
— Какая помощь ему требуется от тебя? — спрашивает Катерина, обдумав пару минут услышанное.
— Я должен явиться к тебе и, сказав, что засек чужого, предложить устроить ему ловушку, — говоря это, стараюсь мило улыбаться.
Меня прерывает смех Катерины. Она смеется так, будто услышала что-то невероятно смешное. Что ж, пусть посмеется напоследок.
— Извини, — говорит она, отсмеявшись. — Продолжай, пожалуйста.
— В общем, я предлагаю тебе устроить чужому ловушку, якобы заманиваю его, делая вид, что помогаю, путаюсь у тебя под ногами, всячески отвлекая и мешая сосредоточиться. Короче, создаю тот самый шумок, под который он намеревается смыться с твоих глаз.
— Ну что же, план прост, а потому весьма эффективен, — Катерина хлопает меня по коленке. — Так и действуй. Единственным добавлением к этому плану будет то, что я должна знать, где будет находиться основная оболочка, в которой обитает чужой.
— Вот это я тебе не обещаю. Не, ну постараюсь, конечно, но… А где будем устраивать встречу?
— Где угодно, — она улыбаясь откидывается на лавочке, заведя руки за спинку. При этом жакет распахивается, а блузка натягивается на груди так, что, кажется, вот-вот выстрелят вырванные с корнем пуговки. — Главное, чтобы я знала об этом заранее и успела подготовиться.