Симфония для пяти струн

В самом начале был один только Хаос, не имеющий начала и конца. Невозможно сказать, сколько это продолжалось; Хаос просто был всегда. Статичный, бесконечно превращающийся в самого себя. А потом произошла случайность: в Хаосе возник Ветер. Ветер качнул Хаос, и так возникло Движение. Ветер метался в Хаосе до тех пор, пока не свил из него три струны — Пространство как точку отсчёта Движения, Время — как меру начала и конца Движения, и Материю — объект Движения.

Вместе со Временем возникла и четвёртая струна — Память. Когда Ветер обрёл Память, он придумал Материи Форму, как пятую из струн.

А когда Ветер нашёл для пяти струн Гармонию, возник Мир.

Говорят, существуют миры, в которых реки впадают в море.

Я поболтала ногами и бросила в близкую тёмную воду горсть крупного песка, нашедшегося тут же. Песчинки мелкой рябью с тихим плеском ушли на дно, а оставшиеся на поверхности соринки, попавшие в руку с песком, медленно поплыли по течению куда-то вперёд, в туман. Я проследила их путь, сколько могла видеть, и попыталась представить — как это? Ну, про море. Как река может куда-то впасть? И что это такое — море?

Говорят, это много-много воды. Как большое озеро, только больше, до самого горизонта, даже ещё дальше. Так Великая Река [1] тоже до самого горизонта во все стороны!

А ещё говорят, вода в море солёная. Должно быть, очень удобно варить суп; зачерпнул из моря, и солить не надо…

Наша река правильная, она никуда не впадает. Она просто течёт, течёт, и где-то там, очень далеко, находит своё начало. Говорят, наш мир начался именно с неё, и вот в это как раз поверить куда проще.

Жалко, я никогда не узнаю разницы; у нас морей нет, а других миров я не увижу. Путешествовать по мирам способны только Настройщики.

Настройщики — это такие специальные люди, лучшие из лучших творцов. Они вроде бы существуют, но их никто никогда не видел; они умеют строить гармонию на всех пяти струнах, включая две самых старших, Пространство и Время. Некоторые полагают, что их вовсе не бывает, но я не верю. Некоторые лично знакомые мне творцы в порыве вдохновения умеют прикасаться к этим двум струнам, так почему не могут существовать люди, владеющие ими в совершенстве?

В доступе простых смертных — таких, как я, — всего две струны. С Формой умеют играться даже маленькие дети, а вот для того, чтобы прикоснуться к Памяти, уже нужно долго учиться. В результате, эти две струны доступны всем взрослым людям, окончившим школу. А если дотронешься Материи и найдёшь для трёх струн свою гармонию — станешь уже Творцом.

Творцов у нас мало, и все они, даже плохонькие, нарасхват.

Я с окончания школы учусь как раз на творца. Вернее, не совсем, но немножко творцом мне тоже надо быть. Наставник говорит, что я талантливая, но ленивая. А причём тут лень, если я в плохом настроении не то что Материю, Память-то не всегда вижу? А в особо запущенных ситуациях даже Форму потерять могу.

В общем, моя учёба, конечно, дело интересное, но я сижу здесь уже добрых полчаса. И мне начинает надоедать…

Мост, на котором стоит наш город (он так и называется, Город-на-Мосту [2] ), огромный и очень необычный. Он, честно говоря, уже не совсем мост. Здесь несколько ярусов, количество которых варьируется от двух и до пяти, а ещё множество разнокалиберных спусков к реке и пристаней. По городу проще перемещаться водным путём, чем по улочкам, по некоторым из которых и всадник не проедет. Весь сухопутный транспорт сплетается в причудливую и очень запутанную сеть, преимущественно, расположенную на втором уровне, разобраться в которой дано не каждому. Лично я вообще предпочитаю ходить пешком. Ещё есть воздушное сообщение, но воздушный транспорт появился совсем недавно, немногие ему доверяют, да и ходит он кое-как. А своим ходом по воздуху вообще мало кто умеет.

Возле одной из многочисленных маленьких пристаней я и сидела. Мне вообще нравится это место; здесь тихо, спокойно и очень редко кто использует причал по назначению.

— Ау! Ау, ты здесь?

Пожалуйста, легки на помине!

Ау — это моё имя. Глупое, я его не люблю. Но в этом вопросе мои родители проявили консерватизм. Раньше было принято девочкам давать имена из одних только гласных, а для имён мальчиков, напротив, была допустима только гласная «а». Говорят, такое имя более гармонично сочетается со струнами души (а они, как известно, у представителей разных полов очень разные). Глупость, конечно…

Я поднялась на ноги, торопливо отряхнулась и побежала к лестнице.

— Здесь! Сейчас поднимусь!

На одном дыхании взбежав по лестнице, я сходу попала в крепкие объятья аж трёх человек сразу — тех, кого я, собственно, и ждала. Во-первых, Олеи, моей лучшей подруги, а, во-вторых, Класта и Астора, основной причины встречи. Эти два наших друга сразу после окончания школы уехали, и с тех пор впервые оказались в родном городе.

Наперебой засыпая друг друга вопросами и что-то восторженно восклицая, мы, спугнув незнакомую кошку, вихрем пронеслись по улице. Впрочем, несмотря на ранний час, уже мало кто спал; у нас принято вставать с рассветом. Издавая шума не меньше чем на десяток человек, наша четвёрка ввалилась в гостеприимно распахнутые двери кофейни «Луч солнца» и кое-как постепенно угомонилась за столиком, дружно уткнувшись в меню.

Собственно, эта наша с Оли любимая кофейня и стала основным аргументом в вопросе выбора места встречи, а на периллах в качестве конкретной точки настояла я. Во-первых, кофейню эту не так-то просто найти, а, во-вторых, я же знала, что приду раньше всех — надо было хоть чем-то занять свободное время.

— Ну, джентльмены, сначала вы, — едва ли не хором заявили мы с подругой.

— А то нам-то точно рассказывать особо нечего, со школы мало что изменилось. Это вы путешественники! — добавила она.

— Как я вам завидую, — я вздохнула. — А я даже берег никогда не видела, так и проживу всю жизнь на этом мосту.

— Да ладно, какие твои годы, — хмыкнул Класт. — К тому же, Город-на-Мосту всё равно самое замечательное место в мире!

— Это ты говоришь, потому что патриот своей малой родины, — хихикнула я.

— Само собой. Но ты просто не знаешь, как отзываются о нашем городе везде, — отмахнулся он. — Самая большая диковинка на всей Великой Реке, вот как.

Оказалось, Класт воплотил свою детскую мечту — стал матросом. Сейчас их торговое судно, «Рыжий всплеск», стояло в одном из главных портов города, а им всем дали несколько выходных — у капитана были какие-то важные дела.